здесь не говорили.
Данилка.
поздно узнал, что у него есть еще один старший брат, которого зовут так
же, как и костромского дядю, Василием. Но на него рассердился покойный
батя и сослал его на Низ, в город на Волге. Бати уже не было на свете, но
брат жил и все как бы находился в опале, и вроде было непонятно, кто же на
него сердится сейчас?
зипуне, странно похожего на брата Дмитрия. Казалось, это Дмитрий, которого
слегка подсушили всего и состарили. Дядя вгляделся в мальчика и вдруг,
наклонившись, спросил странно дрогнувшим голосом:
искать птичьи гнезда, и было некогда. К тому же он не знал, как приехал к
ним этот чужой и не чужой человек, звал ли его кто-нибудь? И потому он
ответил первое, что пришло в голову:
выбежал, испытывая разом и стыд, и облегчение. А вечером, воротясь из
лесу, он услышал в столовой палате многие голоса, прокрался и, осторожно
приотворив дверь, зашел. Гость сидел за столом с братом Дмитрием и боярами
и о чем-то серьезно разговаривал. По лицам Дмитрия и прочих Данилка сразу
понял, что гость его не обманул, но на него, Данилку, Василий уже не
поглядел, быть может, намеренно не заметив мальчика, в обиде за давешнее.
И Данилка, которому теперь очень хотелось поговорить с незнакомым братом,
помявшись у дверей, тихо вышел, испытывая раскаяние за свою утреннюю
грубость.
к городу. Впрочем, Данилка привык, что взрослые, даже мать, отмалчивались
при вопросах о старшем брате.
кашей. - Пирогов побольше наклади! - приказал он, видя, что мамка собирает
ему в холщовую сумку завтрак.
добавила.
опоясываясь. - Кажись, именины у ней>. Для именин пирогов было мало. Он
поискал глазами, что бы еще - <Куклу нать бы!>. Вспомнил, что у него
валялась в коробьи кукла, привезенная ему когда-то матерью из Владимира.
парчовом саяне перекочевала из коробьи в холщовую сумку княжича.
На бегу подумал, что обидел мамку ни по что, и прокричал уже с крыльца:
в училище.
стали и учили дома, в Переяславле, при Никитском монастыре, где Данилка
учился чтению, церковному пению, счету и письму и куда его каждый день
возил из Клещина-городка пожилой ратник, ожидавший потом княжича в
монастырской гостинице. Тут был старый спор, в котором Данилка пока еще не
добился успеха. Он уже умел ездить на лошади самостоятельно, но в училище,
как ни просился, верхом его не пускали и по-прежнему, как маленького,
возили на седле. Некоторым утешением было то, что конь был хорош:
настоящий боевой конь, темно-гнедой, рослый, с длинною гривой и хвостом,
крутошеий, широкогрудый, - конь прямо из сказки. Садясь, Данилка втянул
ноздрями густой конский дух и погладил коня по морде. Конь, мотнув
головой, ответил на ласку.
Спустились под угор, обогнав медленный крестьянский воз, мимо яблоневых
поспевающих садов, мимо зарослей дубняка и орешника, на нижнюю, приозерную
дорогу. Миновали длинные, уходящие в озеро причалы, где дремали несколько
рыбацких лодок. (По весне в этом месте, на мелководье, строгой бьют щук,
что ходят в тине у берега с молосниками, а ночами даже ползают по траве,
на самом берегу.) Обогнали еще несколько возов, наверно, из Кухмеря или
даже из Купани (лошади были незнакомые), и, подымаясь на взъем, опять
густо заросший дубняком и кустами, у самого монастыря нагнали княжевских
ребят, что тоже торопились в монастырь, в училище. Те весело окликнули
Данилку, он так же весело отозвался.
Княжева, у Степки, батя вместе с Митей уехал в Новгород, на войну.
от татар спасались.
К примеру, в степи... Да.
резвы у их, страсть! И из луков садят на скаку без промаха... Тут и
заруби! Самого прежде на аркане поволокут...
татарами, которых он знал в Переяславле. Те ходили вперевалку, в богатом
платье, а ездили хоть и хорошо, но всегда неспешно: гордились убранством
коней. Главный татарин жил в Переяславле, в тереме, на княжем дворе. Для
него и для его хана, который был далеко, в Золотой Орде, в городе Сарае,
собирали дань, ордынский выход. С Данилкой татары были добрые, зазывали к
себе, выспрашивали, учили словам татарским, угощали вареной кониной. Но
мамка каждый раз уводила его и долго вычитывала, запрещая ходить к
<баскакам> и <нехристям>, как называла она татар. И прочие взрослые тоже
старались прятать Данилку от <нехристей> (почему и держали обычно на
Клещине-городке, подальше от переяславского баскака), а после посещений
ордынского двора тревожно выспрашивали; о чем это с ним говорили у татар?
Татар не любили все взрослые, но при встречах были очень ласковы с ними, а
мужики низко кланялись главному татарину, и это было совсем непонятно - он
же не князь?!
поймешь у их, словно бы и не русская вера...
въездной башни, казалось, головой можно было задеть бревенчатый свод.
Сразу после ворот, под деревьями у поварни, он спрыгнул с седла и,
разминая ноги, побежал к табунку разномастно одетых ребятишек, что ожидали
учителя, отца Софрония, стоя на пап°рках монастырской островерхой церкви,
из открытых дверей которой доносилось стройное монашеское пение. <Да
исполнятся уста наша хваления твоего, Господи, яко да поем славу твою...
аллилуйя, аллилуйя>. Был уже конец службы.
только продолжали поталкивать один другого, кулаками разрешая словесный
спор. Данилка, торопясь обрадовать друга, подбежал к Феде и передал тому
куклу и пшеничные пироги. Ребята тотчас остолпили их, разглядывая куклу, а
Федя застенчиво и грубовато постарался поскорее отобрать у товарищей и
спрятать дорогой подарок. Дружба с княжичем была трудна для него, вызывая
то зависть, то насмешки сверстников, прозывавших его за глаза <московским
боярином>.
выбирают ли там князя сами горожане или нет?
новгородских выходцев, пришедших сюда с князем Александром. Были в округе
деревни новгородцев, переселившихся под Переяславль с незапамятных времен,
как, например, Мелетино, но твердо помнивших свое новгородское прошлое и
сохранивших родной говор. По веснам приплывали в Переяславль богатые
новгородские купцы, тревожа воображение рассказами о дальних полуночных
землях и заморских городах. А нынче, когда переяславская дружина ушла с
князем Дмитрием под Новгород, воевать с немцами, разговорам и спорам не
было конца.
ли князь в Новгороде или его выбирают сами горожане, как хотят?
говорили про Новгород то со злобой, то с обожанием, но на его настойчивые
вопросы - правда ли, что там каменные терема и храмов больше, чем во
Владимире, что епископа и князя горожане выбирают жеребьями? - бросали
Курылев Олег
Свержин Владимир
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Распопов Дмитрий