их власти.
Палестины и Кипра возвращались они в сопровождении своих оруженосцев, своих
мулов, груженных золотом, своей кавалерии на чистокровных арабских конях и
своих черных рабов.
пытавшихся держаться героями.
Мы по-прежнему говорили о новых крестовых походах, об отвоевании утраченных
владений... Быть может, мы пользовались незаслуженно большими привилегиями,
не по чину гордились. Были Христовым воинством, а превратились в банкиров
церкви и короны. А чем больше у тебя должников, тем больше врагов".
попросил принять его в Орден тамплиеров, чтобы самому стать Великим
магистром. Капитул ответил ему отказом, высокомерным и категорическим
отказом.
ли я ревновал к власти своей? Нет, иначе поступить я не мог; в наших
правилах записано раз и навсегда: "Среди командоров наших не может быть
государей".
Начал действовать хитростью, вдвойне осыпая Жака де Молэ милостями и знаками
дружеского расположения. Разве Великий магистр не крестил его, Филиппа, дочь
Изабеллу? Разве он. Великий магистр, не был надежнейшей опорой королевства?
Однако королевскую казну переместили из Тампля в Лувр. В то же самое время о
тамплиерах поползла с чьей-то легкой руки глухая, но ядовитая молва:
говорили, что они наживаются на продаже зерна и что они виновники голода.
Что у них одно на уме - набивать мошну, а Гроб Господень пусть-де остается в
руках неверных. А поскольку тамплиеры выражались, как и подобает воинам,
языком грубым и недвусмысленным, их обвиняли в богохульстве. Даже поговорку
сложили - "бранится, как тамплиер". А от богохульника до еретика один шаг.
Говорили, что у них процветают противоестественные нравы и что черные их
рабы - волшебники и колдуны...
из нас сгубила бездеятельность".
заставляли отрекаться от Христа, плевать на Святое распятие, принуждали ко
всевозможным мерзостям.
Филипп Красивый предложил Великому магистру во имя интересов и чести Ордена
расследование.
был чудовищно обманут".
дня... "Еще накануне он меня лобызал, звал меня братом, по его настоянию я
возглавлял процессию на погребении его невестки графини Валуа..." На заре в
пятницу 13 октября - поистине роковое число - король Филипп, еще задолго до
того раскинувший гигантскую сыскную сеть, приказал от имени Святой
инквизиции арестовать всех тамплиеров Франции по обвинению в ереси. Ногарэ
самолично арестовал Жака де Молэ и сто сорок рыцарей, проживавших в
Тампле...
оторвал Великого магистра от его печальных, сто раз передуманных мыслей. Он
вздрогнул всем телом. Мессир Алэн велел лучникам построиться в походном
порядке. Шлем он надел на голову. Оруженосец подвел ему лошадь и придержал
стремя.
Командор Аквитании, тот, у которого один глаз затянуло бельмом, человек,
некогда отбросивший турецкое воинство от Сен-Жан-д'Акра, так и не понял, что
происходит. Пришлось втащить его на повозку силой. Брат генеральный
досмотрщик молча шевелил, губами, продолжая бесконечную беседу с самим
собой. Когда на повозку вскарабкался Жоффруа де Шарнэ, вдруг где-то рядом с
конюшней завыла собака, и рубец, который пересекал лоб приора Нормандии,
сурово нахмурившего брови, сморщился, налился кровью.
жители квартала Тампль и соседних кварталов, давя друг друга, жались к
крепостным стенам. Лучники, возглавлявшие шествие, тупым концом пик
прокладывали дорогу среди вопящей толпы.
Алэн де Парейль царил над всей этой сумятицей.
иссохших, как скелеты, старцев, которые при толчках валились друг на друга,
парижане, охваченные невольной жалостью, на секунду онемели от удивления.
королевские стражники, смешавшиеся с народом. И тогда толпа, готовая
присоединить свой голос к любому выкрику, исходящему от власть имущих, и
побушевать, если это ничем не грозит, начала реветь во всю глотку:
как раньше! Смерть им!
шутки. Но пламя этой ярости не разгоралось. Добрая половина толпы
по-прежнему молчала, и молчание это было не только свидетельством
благоразумия - оно красноречиво говорило о многом.
судилище. Видели тамплиеров на церковной паперти, где они показывали
верующим переломанные во время пыток ноги. Были свидетелями того, как на
площадях городов Франции раскладывали костры и сотнями сжигали на них
рыцарей-храмовников. Слышали, что некоторые церковные комиссии отказывались
выносить приговор и что пришлось даже назначить новых епископов - к примеру,
брата коадъютора Ангеррана де Мариньи, - с целью добиться осуждения
тамплиеров. Утверждали, что сам папа Климент V уступил против воли, ибо,
находясь в руках короля, убоялся судьбы предшественника своего папы
Бонифация. К тому же за эти семь лет зерна не стало больше, цены на хлеб не
упали, а возросли, и приходилось признать, что виновны в этом не тамплиеры.
повозкой, столько же шло по обе ее стороны и столько же замыкало шествие.
двадцать лет он, не задумываясь, прыгнул бы на плечи ближайшего лучника,
выхватил его пику и попытался убежать или дрался бы, пока не постигла бы его
тут же на парижских улицах смерть. А сейчас слабые старческие ноги не могли
его удержать на тряской повозке.
вылетали из его беззубого рта:
не опасны...
шептал:
брат мой?
многие плачут, крестятся. Значит, мы не одиноки на нашем тернистом пути.
де Молэ. - Мне бы хотелось видеть здесь иные лица.
и какой безумной последней надеждой тешит он себя. Но тут же он сам стал
жадно всматриваться в толпу. Ведь известное количество тамплиеров сумело
вырваться в 1307 году из когтей сыска, кое-кто укрылся в монастырях, другие,
наоборот, сложив с себя духовный сан, жили в безвестности, скрывались в
селах и городах; одни перебрались в Испанию, где арагонский король,
отказавшись повиноваться приказам короля Франции и папы, предоставил убежище
командорам тамплиеров, основав для них новый орден. И наконец, те, что
предстали перед более милостивым судилищем, были отданы на поруки монахам
Ордена госпитальеров. Все эти бывшие тамплиеры, елико возможно, поддерживали
между собой связи и находили способ тайно общаться друг с другом.
угла этой улицы Блан-Манто, из-за угла улицы Бретонри, из-за ограды
монастыря Сен-Мэрри выскочит группа людей и, выхватив спрятанное под
кольчугой оружие, разгонит лучников, а другие, притаившиеся в оконных нишах,
начнут метать камни. Повозка помчится галопом, нападающие в довершение
паники перережут солдатам путь...
- Для того чтобы освободить своего Великого магистра, который предал их,
который отрекся от Ордена, не выдержал пыток..." И все же он всматривался в
толпу, в самые задние ее ряды, но видел лишь почтенных отцов семейства,
которые несли детей на плечах, чтобы те могли насладиться зрелищем и чтобы
потом, много лет спустя, когда перед ними произнесут слово "тамплиер",
вспомнили бы четырех бородатых трясущихся старцев, окруженных конвоем,
словно злодеи.
Сен-Жан-д'Акра по-прежнему бормотал о том, как славно прогуляться утром.