коней захватили. Богатая добыча!
человек - на крепком теле быстро затянутся борозды от мечей. Только один
раненый был страшен.
хазарском загоне. В воду ли глядел он, наблюдая, как крутится Рось-река в
заветном омуте, гадал ли на шуме листьев и ветра, ловил ли тайну птичьих
голосов и соколиного полета? Сам не скажет, спросить никто не осмелится.
Малой кровью воевода взял хазаров, победил силой, а себя не оберег.
вонзилась под левым глазом и ушла в голову едва не насквозь, как видно по
оставшейся части древка. Так Всеслав и завершил бой - с торчащим перед
лицом оперением хазарской стрелы.
чтобы все занялись делом - собирали бы добычу; с собой велел остаться
Круку, своему помощнику, и Ратибору.
остаться, его приходится вырезать. С живым телом так не поступишь.
стоял Крук, опытный воин из тех, кто всем сердцем принадлежал слободе.
Сутулый, но с выпуклой грудью, с толстыми кривыми ногами от езды на конях
с детства, Крук был молчалив. Когда говорил, будто каркал по-вороньи.
Отсюда и кличка, приставшая к нему и заменившая имя. Ратибор молчал,
подражая Круку. Чем мог он помочь?
тело чувствовали, что близко к коже сидит наконечник стрелы.
велел Круку крепко держать седло, а сам опустился на колени, вниз лицом, и
уперся расщепом стрелы в ямку под лукой седла. Ратибору Всеслав приказал
держать расщеп в ямке, чтобы не соскользнул. Взяв обеими руками за
затылок, стоя на коленях, Всеслав надавил. Не торопился, не рванул с силой
вперед, как, холодея от ужаса, мысленно подсказывал ему Ратибор. Нет.
Медленно, медленно Всеслав всаживал в свое тело стрелу. Он дышал глубоко -
вдохнет, задержит, выдохнет. Мышцы напряглись, руки поросли узлами, и
Ратибору казалось, что волосы воеводы встали дыбом.
сердце как будто остановилось, а на шее Всеслава, под волосами, появился
бугорок, потом нарост заострился.
выгнутую спину Всеслава, сложила крылышки, преображаясь в древесный лист.
Ратибор не видел ее, он глядел, как вылезало туповатое черное жало. Вот
прорезались и острые края наконечника. Ратибор едва сказал:
живым и спокойным.
конец стрелы, а Крук толстыми, но ловкими пальцами стрелка и
умельца-оружейника, орудуя острым ножом, срезал наконечник: готово!
глаза. Они, как показалось Ратибору, сияли красным светом, будто внутри,
за зрачками, пылало пламя.
взялись за стрелу. Как раз хватило места для четырех ладоней. И так же
медленно, как прогонял через себя стрелу, Всеслав потащил ее обратно.
Отталкиваясь от седла, он всем телом откидывался назад. Еще натужился, еще
- и вдруг в руках Крука и Ратибора осталась стрела. Отныне ей суждено
храниться в избе воеводы вместе с мечом и другими заветными вещами, по
которым росская слобода помнит своих вождей и знатных воинов.
попадаться на глаза, слобожане поглядывали на своего воеводу. Каждый,
примеряя к себе подвиг, пережил, перечувствовал и спросил: "А сам ты мог
бы совершить такое?" Ответить нелегко.
слобожане везли мотыги и заступы, чтобы копать хазарскую могилу.
обитатели заприпятских болот, все славяне до самого Холодного моря на
севере твердо знали, что забота о человеческом теле совершается для
устройства души. При жизни душа и тело - одно. Как вода наполняет землю,
как влагой полон живой лист дерева, как в кремне таится огонь, извлекаемый
ударом твердого железа, так душа живет в теле. Но и после разрушения тела
сохраняется тайная связь останков с душой. Сжигается труп на погребальном
костре - и очищенная огнем душа легко возносится на небесную твердь. Там
мать и отец ждут детей, там друг находит друга, там конец всем разлукам и
- свершение каждой мечты.
скитаться близ мест, где умер человек. За лишение обряда она постарается
мстить не одним виновникам смерти тела, но всем людям без различья. Душа
человека, тело которого будет брошено в воду, последует за ним, и горе
тому, кто, найдя такое тело, не возложит его на костер или не зароет в
землю.
сожженье. В земле душа остается под гнетом, не вырваться ей ни под живой
свет дня, ни под колыбельное мерцание звезд. Как спеленатый младенец, как
зверь в тенетах или как раб, навечно прикованный к жернову, так бессильна,
неподвижна душа того, чье тело зарыто в земле. По времени подземный холод
и мрак разъедают душу, тоска и голод по дневному свету истощают надежды, и
она, растворенная, гаснет, как уголь под пеплом, забывает себя, подобно
зажившемуся старцу, и замирает навечно в земном покое.
погибнуть в бою, чем умереть рабом и лишиться погребения.
не мстили, обратясь в нетопырей, не сосали бы кровь росских младенцев,
чтобы не навевали врагам сны, указывая путь к Рось-реке, соблазняя чужих
славянским богатством.
слобожане вырыли глубокую яму в ближней к привалу лощинке и уложили тела
хазаров в общую могилу. Считали, чтоб знать, скольких победили.
Ратибор начал было его раздевать - и отпрянул. Не мужчина, а женщина в
мужском платье была перед ним. Женщина-воин. И смерть приняла грудью:
левое плечо рассечено. Смуглое лицо чуть исказило желанье что-то сказать.
Глаза были открыты, громадные, глубокие. Обманутый их живостью, Ратибор
наклонился и увидел себя отраженным в глубине. Будто он сам глядел оттуда.
Он смотрел, не будучи в силах оторваться. Сейчас она оживет!
полыни, и казалась бесконечной. На груди едва поднимались два маленьких
полушария, девственно нежные. Впервые перед Ратибором была женщина, в его
власти, но безгранично чужая - ее унесла смерть. Сломленное деревце. И уже
летела муха к глазам, где остался Ратибор.
встречаются, не смотрят на лица. Сама ли ты пошла на Рось-реку, повез ли
тебя кто, будучи не в силах расстаться с твоей лаской?
порушенное тело, да за горсть живой, которая вернет душу. Что - полжизни!
В странном безумии он отдал бы всю, оставив себе день, пусть час, с
воскресшей хазаринкой.
хазарские тела. Крепко уминают землю - не дороются звери, - закладывают
сбереженными ломтями дернин, чтобы могила поскорее слилась со степью и
никто не нашел места, даже те, кто рыл могилу.
надежды. Рог звал. Ратибор слышал, но не шел к сбору.
понял двадцатилетнего, не знавшего еще женской любви.
грудь и лицо хазаринки.
язык, горло спирало. - Положи ее на костер вместе с нашими...
не обременяя себя излишним запасом, Воевода заботится обо всех. В слободе,
как и в родах, общее хозяйство, общие вещи. Есть у каждого и свое
собственное, нужное для жизни. Износилось, испортилось - дадут новое, если
не в силах сделать сам. Роды вместе возделывают поля, разводят скотину,
собирают медовые борти, ловят рыбу, охотятся за зверем, ткут ткани,
выделывают кожи, орудия труда. Разные дела делают разные люди по силе и
умению, каждый в роде имеет право на все ему нужное. Князь-старшины,
указывая, какую делать работу, по обычаю соображают общее всем дело,
советуясь со старшими по летам.
этом сила слободских обычаев. Иначе сильный станет еще сильнее, а слабый
не дотянется до сильного. Каждая цепь не крепче самого слабого звена.
волновались, слыша чужую речь, чужие голоса, путались незнакомого запаха
россичей. Привыкнут. Иной слобожанин отметил особо приглянувшегося коня в
надежде, что при дележе князь-воевода внемлет просьбе. У такого коня в
гривку вплетен ремешок с узелками или заплетен косицами жесткий волос.
Сварог на зубе сделался виден. Каждый воин протягивает богу оружие, на
котором нынче получил успех, каждый славит Огненного Отца.
Белоусов Валерий
Лондон Джек
Самойлова Елена
Каргалов Вадим
Каменистый Артем
Суворов Виктор