лось. Петкутин накинул вожжи упряжки себе на шею и читал какую-то книгу,
а Калина болтала и при этом играла в одну игру. Если в своей болтовне
она произносила какое-нибудь слово в тот же момент, когда и Петкутин
встречал это же слово в своей книге, они менялись ролями, и тогда чтение
продолжала она, а он пытался попасть на то же слово. Так, когда она по-
казала пальцем на овцу в поле, а он сказал, что именно сейчас дошел в
книге до того момента, когда речь зашла об овце, она не захотела пове-
рить и, взяв книгу, увидела, что в ней говорится буквально следующее:
"Когда уж принес я обеты и мольбы,
когда помолился
миру мертвых, то овцу и овна
над пропастью этой
заклал; черная кровь потекла, и
тогда снизу
начали из Эреба души слетаться
покойных людей:
невесты, юноши, с ними
долготерпеливые старцы,
нежные девушки - все собрались после недавних
печалей и скорби".
ло:
"Многие те, которых когда-то пронзили
меднокованные копья,
с окровавленным оружием были, с которым
некогда пали в борьбе;
возле пропасти этой со всех сторон собрались
с воплями, с криком, а я побледнел,
и объял меня страх...
И я острый меч выхватил, что висел у меня на бедре,
сел рядом и к пропасти не подпускал
ни одну из теней,
крови чтоб не напилась прежде,
чем я у пророков спрошу..."
тень, которую отбрасывал на дорогу разрушенный римский театр. Они прие-
хали.
грибы и кровяную колбасу, которые были у них с собой, поставили на
большой камень посреди сцены и поскорее спрятались в тени. Петкутин соб-
рал сухие лепешки буйвольего навоза, немного веток, покрытых засохшей
грязью, отнес все это на сцену и высек огонь.. Звук от соприкосновения
огнива и кремня был слышен очень ясно даже на самых последних, верхних,
рядах амфитеатра. Но снаружи, за пределами зрительного зала, где
буйствовали дикие травы и запахи брусники и лавра, не было слышно ничего
из того, что происходило внутри. Огонь Петкутин посолил, чтобы не
чувствовался запах навоза и грязи, затем, обмакнув грибы в вино, бросил
их вместе с кровяной колбасой на тлеющие угли. Калина сидела и смотрела
на то, как в амфитеатре заходящее солнце переходит с места на место и
приближается к выходу. Петкутин прогуливался по сцене и читал вслух име-
на давних владельцев мест, выбитые на скамьях, громко выговаривая древ-
ние незнакомые слова: Caius Veronius Act... Sextus Clodius Cai films,
Publila tribu... Sorto Servilio... Veturia Acia...
придут!
колбасу и они сели есть. Слышимость была великолепной, и каждый кусок,
который они пережевывали, отдавался эхом от каждого места особо, с пер-
вого по восьмой ряд, каждый раз по-разному, возвращая звук назад к ним,
на середину сцены. Казалось, что те зрители, имена которых были выбиты
на скамьях, ели вместе с супругами или жадно причмокивали при каждом но-
вом куске. Сто двадцать пар мертвых ушей прислушивалось с напряженным
вниманием, и весь зрительный зал жевал вместе с супружеской парой, по-
хотливо вдыхая запах пищи. Когда они прерывали трапезу, делали перерыв и
мертвые, как будто кусок застревал у них в горле, и тогда они напряженно
следили за тем, что будут теперь делать молодожены. В такие моменты Пет-
кутин с особой осторожностью резал пищу, стараясь не поранить палец, по-
тому что ему казалось, что запах настоящей, живой крови может вывести
зрителей из равновесия и тогда они, молниеносные как боль, бросятся со
своих мест на него и Калину и разорвут их на куски, движимые своей двух-
тысячелетней жаждой. Почувствовав легкое дуновение ужаса, Петкутин при-
жал к себе Калину и поцеловал ее. Она тоже поцеловала его, и послыша-
лось, как на местах зрителей раздалось чмоканье ста двадцати пар губ,
как будто и там целовались и любили.
да они догорели, загасил угли вином, и их шипение сопровождалось приглу-
шенным "Пссссссссст!", раздавшимся со зрительских мест. Только он хотел
вложить нож в ножны, как налетел порыв ветра, принесший на сцену облачко
цветочной пыльцы. Петкутин чихнул и в тот же момент порезал руку. Запах-
ло кровью, упавшей на нагревшийся за день камень...
урчанием. Петкутин схватился за меч, но Калину уже рвали на части, раз-
дирая по кускам ее живое мясо, пока ее крики не превратились в такие же,
как издавали мертвецы, и пока она сама не присоединилась к ним, пожирая
еще несъеденные куски собственного тела.
дится выход из театра. Он блуждал по сцене вокруг остатков костра и их
ужина до тех пор, пока кто-то невидимый не поднял с земли его плащ и не
закутался в него. Пустой плащ подошел к нему и окликнул его голосом Ка-
лины.
голоса не было ничего, кроме пурпурной подкладки.
тысячу лет назад со мной тут случилось нечто ужасное. Кого-то здесь ра-
зорвали на куски и сожрали, и кровь все еще видна на земле. Я не знаю,
действительно ли это произошло, а если произошло, то когда? Кого съели?
Меня или тебя?
ветила ему Калина. - И было это совсем недавно, а не тысячу лет назад.
вых. Ты можешь только слышать мой голос. Что же касается меня, я не
знаю, кто ты такой, и не могу тебя узнать, пока не попробую каплю твоей
крови. Но я тебя вижу, успокойся, я прекрасно тебя вижу. И знаю, что ты
жив.
знаешь? Совсем недавно, если это было совсем недавно, ты целовала меня.
все так, как есть?
где, как он думал, находились невидимые губы его жены и сделал надрез.
лина жадно ждала ее. Узнав Петкутина, она вскрикнула и начала рвать его
на куски как падаль, страстно слизывая кровь и бросая кости в зрительный
зал, откуда уже рвались на сцену остальные.
следующие слова: "Опыт с Петкутином успешно закончен. Он сыграл свою
роль с таким совершенством, что смог обмануть и живых и мертвых. Теперь
можно переходить к более сложной части задачи. От малой попытки к
большой. От человека к Адаму".
торые он строит, входят две ключевые персоны. Один план связан с влия-
тельным родственником Бранковича, графом Джордже Бранковичем, о котором
венский двор располагает гораздо более надежными и обширными сведениями,
чем есть у нас. Второй - с персоной, которую кир Аврам называет "курос"
(что по-гречески значит "юноша", "мальчик"). Здесь, в Царьграде, он ожи-
дает его прихода, как евреи ждут прихода Мессии. Эту персону, насколько
удалось установить, Бранкович не знает лично, не знает он даже и ее име-
ни (отсюда и это ласкательное греческое слово) и видится с ней только во
сне. Но сны его эта персона посещает регулярно, и Бранкович видит ее
всегда, когда видит сны. По свидетельству самого господаря Аврама, курос
- это молодой человек с усами, один из которых сед, у него стеклянные
ногти и красные глаза Бранкович ожидает, что однажды встретится с ним и
с его помощью узнает или поймет что-то, что представляется ему очень
важным От своего куроса Бранкович во сне научился читать справа налево
на еврейский манер и видеть сны от конца и до начала. Эти необыкновенные
сны, в которых кир Аврам превращается в куроса или, если вам угодно, в
еврея, начались много лет назад Сам Бранкович говорит о своем сне, что
сначала он почувствовал какое-то беспокойство, которое, подобно камню,
брошенному в его душу, падало через нее на протяжении дней, и падение
это прекращалось только ночью, когда вместе с камнем падала и душа. Поз-
же этот сон полностью овладел его жизнью, и во сне он становился в два
раза моложе, чем наяву. Из его снов навсегда исчезли сначала птицы, за-