Чтение 7–й страницы книги ~Игрок~

отправились в парк к фонтану.

Так как я был в особенно возбужденном состоянии, то и брякнул глупо и
грубо вопрос: почему наш маркиз Де-Грие, французик, не только не
сопровождает ее теперь, когда она выходит куда-нибудь, но даже и не говорит
с нею по целым дням?

- Потому что он подлец, - странно ответила она мне. Я никогда еще не
слышал от нее такого отзыва о Де-Грие и замолчал, побоявшись понять эту
раздражительность.

- А заметили ли вы, что он сегодня не в ладах с генералом?

- Вам хочется знать, в чем дело, - сухо и раздражительно отвечала она.
- Вы знаете, что генерал весь у него в закладе, все имение - его, и если
бабушка не умрет, то француз немедленно войдет во владение всем, что у него
в закладе.

- А, так это действительно правда, что все в закладе? Я слышал, но не
знал, что решительно все.

- А то как же?

- И при этом прощай mademoiselle Blanche, - заметил я. - Не будет она
тогда генеральшей! Знаете ли что: мне кажется, генерал так влюбился, что,
пожалуй, застрелится, если mademoiselle Blanche его бросит. В его лета так
влюбляться опасно.

- Мне самой кажется, что с ним что-нибудь будет, - задумчиво заметила
Полина Александровна.

- И как это великолепно, - вскричал я, - грубее нельзя доказать, что
она согласилась выйти только за деньги. Тут даже приличий не соблюдалось,
совсем без церемонии происходило. Чудо! А насчет бабушки, что комичнее и
грязнее, как посылать телеграмму за телеграммою и спрашивать: умерла ли,
умерла ли? А? как вам это нравится, Полина Александровна?

- Это все вздор, - сказала она с отвращением, перебивая меня. - Я,
напротив того, удивляюсь, что вы в таком развеселом расположении духа. Чему
вы рады? Неужели тому, что мои деньги проиграли?

- Зачем вы давали их мне проигрывать? Я вам сказал, что не могу играть
для других, тем более для вас. Я послушаюсь, что бы вы мне ни приказали; но
результат не от меня зависит. Я ведь предупредил, что ничего не выйдет.
Скажите, вы очень убиты, что потеряли столько денег? Для чего вам столько?

- К чему эти вопросы?

- Но ведь вы сами обещали мне объяснить... Слушайте: я совершенно
убежден, что когда начну играть для себя (а у меня есть двенадцать
фридрихсдоров), то я выиграю. Тогда сколько вам надо, берите у меня.

Она сделала презрительную мину.

- Вы не сердитесь на меня, - продолжал я, - за такое предложение . Я
до того проникнут сознанием того, что я нуль пред вами, то есть в ваших
глазах, что вам можно даже принять от меня и деньги. Подарком от меня вам
нельзя обижаться. Притом же я проиграл ваши.

Она быстро поглядела на меня и, заметив, что я говорю раздражительно и
саркастически, опять перебила разговор:

- Вам нет ничего интересного в моих обстоятельствах. Если хотите
знать, я просто должна. Деньги взяты мною взаймы, и я хотела бы их отдать.
У меня была безумная и странная мысль, что я непременно выиграю, здесь, на
игорном столе. Почему была эта мысль у меня - не понимаю, но я в нее
верила. Кто знает, может быть, потому и верила, что у меня никакого другого
шанса при выборе не оставалось.

- Или потому, что уж слишком надо было выиграть. Это точь-в-точь, как
утопающий, который хватается за соломинку. Согласитесь сами, что если б он
не утопал, то он не считал бы соломинку за древесный сук.

Полина удивилась.

- Как же, - спросила она, - вы сами-то на то же самое надеетесь? Две
недели назад вы сами мне говорили однажды, много и долго, о том, что вы
вполне уверены в выигрыше здесь на рулетке, и убеждали меня, чтоб я не
смотрела на вас как на безумного; или вы тогда шутили? Но я помню, вы
говорили так серьезно, что никак нельзя было принять за шутку.

- Это правда, - отвечал я задумчиво, - я до сих пор уверен вполне, что
выиграю. Я даже вам признаюсь, что вы меня теперь навели на вопрос: почему
именно мой сегодняшний, бестолковый и безобразный проигрыш не оставил во
мне никакого сомнения? Я все-таки вполне уверен, что чуть только я начну
играть для себя, то выиграю непременно.

- Почему же вы так наверно убеждены?

- Если хотите - не знаю. Я знаю только, что мне надо выиграть, что это
тоже единственный мой исход. Ну вот потому, может быть, мне и кажется, что
я непременно должен выиграть.

- Стало быть, вам тоже слишком надо, если вы фанатически уверены?

- Бьюсь об заклад, что вы сомневаетесь, что я в состоянии ощущать
серьезную надобность?

- Это мне все равно, - тихо и равнодушно ответила Полина. - Если
хотите - да, я сомневаюсь, чтоб вас мучило что-нибудь серьезно. Вы можете
мучиться, но не серьезно. Вы человек беспорядочный и неустановившийся. Для
чего вам деньги? Во всех резонах, которые вы мне тогда представили, я
ничего не нашла серьезного.

- Кстати, - перебил я, - вы говорили, что вам долг нужно отдать.
Хорош, значит, долг! Не французу ли?

- Что за вопросы? Вы сегодня особенно резки. Уж не пьяны ли?

- Вы знаете, что я все себе позволяю говорить, и спрашиваю иногда
очень откровенно. Повторяю, я ваш раб, а рабов не стыдятся, и раб оскорбить
не может.

- Все это вздор! И терпеть я не могу этой вашей "рабской" теории.

- Заметьте себе, что я не потому говорю про мое рабство, чтоб желал
быть вашим рабом, а просто - говорю, как о факте, совсем не от меня
зависящем.

- Говорите прямо, зачем вам деньги?

- А вам зачем это знать?

- Как хотите, - ответила она и гордо повела головой.

- Рабской теории не те'рпите, а рабства требуете: "Отвечать и не
рассуждать!" Хорошо, пусть так. Зачем деньги, вы спрашиваете? Как зачем?
Деньги - все!

- Понимаю, но не впадать же в такое сумасшествие, их желая! Вы ведь
тоже доходите до исступления, до фатализма. Тут есть что-нибудь, какая-то
особая цель. Говорите без извилин, я так хочу.

Она как будто начинала сердиться, и мне ужасно понравилось, что она
так с сердцем допрашивала.

- Разумеется, есть цель, - сказал я, - но я не сумею объяснить -
какая. Больше ничего, что с деньгами я стану и для вас другим человеком, а
не рабом.

- Как? как вы этого достигнете?

- Как достигну? как, вы даже не понимаете, как могу я достигнуть, чтоб
вы взглянули на меня иначе, как на раба! Ну вот этого-то я и не хочу, таких
удивлений и недоумений.

- Вы говорили, что вам это рабство наслаждение. Я так и сама думала.

- Вы так думали, - вскричал я с каким-то странным наслаждением. - Ах,
как эдакая наивность от вас хороша! Ну да, да, мне от вас рабство -