оставить товарища далеко позади, потом уступил ему место и поплыл сам. Мы
несколько раз менялись так местами. Все время наши взгляды исследовали
горизонт. Тот, кто сидел на обломке, играл роль впередсмотрящего. И Бог
смилостивился над нами и вознаградил нас за наше теплое отношение друг к
другу.
мне показалось красное пятнышко не более носового платка - это развевался
красный флаг, водруженный нами на теле кашалота. Никогда не забуду
выражение лица моего товарища, когда я закричал слабым голосом ура. Я
тотчас бросился в воду и уступил Коффену его копье и бревно.
нас есть шанс на спасение! Капитан Дринкуотер не такой человек, чтобы
забыть, что Лидж Коффен совершил с ним двенадцать экспедиций! Люди с
"Летучего облака" знают, в каком направлении увлек нас кашалот. Дринкуотер
обшарит все уголки океана!
напрягали все остатки сил, чтобы плыть и грести.
животного. Мы воспользовались древком и с его помощью вскарабкались на
кита. Очутившись в безопасности, мы упали в изнеможении, более похожие на
трупы, чеи на живых людей.
мы не могли считать себя спасенными, а только обрели надежду. Немного
передохнув и набравшись силя, мы вскарабкались до самой шеи кита, до того
места, где стоял наш флаг. Но какая неожиданность! Трое из наших товарищей
уже были там! Весь экипаж шлюпки был налицо, не хватало лишь Билла. Наши
удивленные возгласы вывели из оцепенения обессиленных матросов, мы
искренне приветствовали друг друга.
кашалота. Один из них торжественно произнес:
наши взгляды встретились. Его взор красноречиво говорил: храните тайну.
бы то же, если бы не подвернулся обломок лодки, который помог продержаться
на воде так долго.
задались вопросом, что нас ожидает. Что мы выиграли, взобравшись на
кашалота? Немного отдыха, некоторую отсрочку, какую иногда дают осужденным
на смерть, без малейшей надежды на помилование. Если судно или лодки не
придут нам на помощь, мы безусловно погибнем.
слабы. Помощь могла прийти только от "Летучего облака", потому что шлюпки,
потеряв нас из виду, должны были вернуться к судну. Мы были уверены, что
наши товарищи приложат все силы, чтобы отыскать нас. Но к чему приведут
эти усилия? Разве мы не затерялись в пустыне Тихого океана, величайшего на
всем земном шаре? Остров в двадцать тысяч квадратных миль показался бы
простой точкой на его безграничной поверхности. Что же представляло, в
таком случае, тело кашалота, к бокам которого прилепилось пять
человеческих фигур, словно раковины к борту броненосца? Судно могло пройти
в миле от нас и не заметить ничего. Все зависело от состояния погоды и от
большей или меньшей прозрачности воздуха.
поднимался туман. Вокруг же не было ничего, кроме волнующегося моря,
прекрасный голубой цвет которого перешел в печальный и однообразный серый.
которые считали себя покинутыми Богом и людьми! Разбитые усталостью,
умирая от голода и жажды, с душой, полной смертельной тоски, мы уже не
вспоминали и не грезили о радостях Рождества и о пиршестве, в котором
могли бы принять участие. Мы были слишком заняты настоящим, мрачным и
зловещим, и будущим, еще более зловещим и еще более мрачным.
оторвать кусок сырого мяса от горы, которая была под нами, и положить его
в рот.
Физическая усталость дала нам несколько часов душевного отдыха и полного
забвения. Когда я проснулся, мои товарищи уже были на ногах. Коффен
взобрался на самую возвышенную точку. Он пристально всматривался в океан.
наблюдать за морем. Мы делали это не потому, что питали надежды, а просто
потому, что бездействие томило нас и каждый собственными глазами хотел
убедиться, что от надежд пора отказаться.
кашалота. Вся душа возмущалась против этого. Если бы мы еще могли развести
огонь и сварить его...
теперь она стала невыносимой. Наше положение усугублялось тем, что утром,
в день Рождества, мы выпили двойную порцию рому, а ром, как известно,
имеет свойство возбуждать, а не утолять жажду.
разгоряченные головы, поэтому мы смогли немного поспать. Но в первый день
Рождества солнце поднялось над ровным и спокойным морем, на котором едва
можно было заметить лишь медленное и слабое колыхание. За час до полудня
солнце уже жгло как огонь. Лучи отражались в воде, и море походило на
расплавленное стекло.
бы на корабле знали, где мы находимся, судно не смогло бы в такой штиль
сдвинуться с места.
куски мяса кашалота к губам. Но это ничуть не помогло им. Мясо кашалота,
имеющее в себе массу соли, только усиливало жажду.
примешивались проклятья морю, солнцу и даже чайкам, чьи белые крылья мы
принимали за далекие паруса. Время от времени слышался крик:
посылал проклятья какой-нибудь невинной морской птице, невольно обманувшей
его.
него внимание, до такой степени тяжело было разочаровываться. Но на этот
раз магические слова произнес Лидж Коффен. И все-таки мы не сразу поверили
своему счастью. Подняв головы, мы заметили, что начинается легкий ветерок.
Это обстоятельство победило нашу недоверчивость. Мы все вскарабкались к
флагу. Поднявшись на цыпочки, мы смотрели по направлению, указанному
Коффеном.
коем случае нельзя было принять за крыло чайки. Это был парус, парус,
надуваемый ветром. Скоро судно подошло ближе, и мы узнали "Летучее
облако".
восклицания признательности Господу, чья воля спасла нас от смерти. Мы не
думали больше о долгих муках, которые перенесли, все было забыто. По
установке парусов и направлению хода судна мы убедились, что нас заметили,
а если не нас, то, по крайней мере, красный флаг, развевающийся на
кашалоте. Было совершенно невероятно, чтобы его не заметили в подзорную
трубу.
его фок, надуваемый ветром. "Летучее облако" шло прямо на нас.
большие лодки. За нами достаточно было послать всего одну. Но капитан
Дринкуотер никогда не забывал дела. Я уверен, даже чрезвычайно
обрадованный тем, что нашел своих людей, он не забыл и о том, что мы
сидели, по меньшей мере, на сотне тонн великолепного жира.
его тоннами жира. Мы бросились в первую же причалившую лодку.
очутились на его палубе, едва стояли на ногах.
что одного из шестерых пропавших меж нами нет.
храните тайну!
обязан ему жизнью?
щепы лодка. Но так как старый самец действительно дал нам сто тонн
отличного жира, наши трюмы были полны.
направились в Нью-Бедфорд, куда и прибыли благополучно.
обыкновенно случается. Можно было ожидать, что я навсегда излечился от
страсти если не к морю, то к охоте на китов. Но я не знал ничего лучше.
Воспоминание о моем приключении - или злоключении, как вам угодно,