Чтение 7–й страницы книги ~Юные охотники~

охотника, не повернула головы и не взглянула в его сторону. Все ее внимание
было поглощено лежавшей на земле грудой тел, с которой она не сводила глаз.
Своим диким ревом львица, казалось, оплакивала участь грозного владыки,
лежавшего мертвым у ее ног. Как бы там ни было, но она не увидела охотника,
пока он не оказался в двадцати шагах от нее.

Здесь кафр остановился и поставил стоймя свой огромный щит. Правой рукой
он раскачал ассегаи, метнул его - и вот уж ассегаи полетел, со свистом
рассекая воздух.

Ассегаи вонзился в бок зверя и повис, дрожа, между его ребрами. Но это
длилось только секунду. Рассвирепевшая львица извернулась, схватила древко в
зубы и переломила его, как соломинку.

Острие ассегаи осталось у нее в боку, но она не старалась его вытащить.
Теперь она увидела своего врага и, издав крик мести, бросилась на него.
Одним громадным скачком она покрыла три четверти пространства, лежавшего
между ними, со второго скачка она была бы уже на плечах кафра, но тот
приготовился к встрече и, когда львица поднялась на дыбы, его уже не было
видно! Он исчез, как по волшебству.

Если б юноши не следили за каждым его движением, они тоже не поняли бы,
куда он делся. Но они успели заметить, что кафр скрылся под овальной
выпуклой покрышкой, которую мгновенно положил на землю. Он лежал там, как
черепаха под своим панцирем, изо всех сил ухватившись за ремни и крепко
прижимая щит к земле.

Львица была изумлена гораздо больше, чем зрители. Прыгнув второй раз, она
попала прямо на щит, и оглушительный грохот, произведенный ее падением, а
также твердая и упругая поверхность, оказавшаяся под ее когтями, привели ее
в полное замешательство: отскочив в сторону, она остановилась, с тревогой
глядя на непонятный предмет.

Но это продолжалось только мгновение; разочарованно зарычав, львица
повернулась и побежала прочь.

Это рычание было сигналом для Конго. Он чуть-чуть приподнял щит с края,
прилегавшего к земле, - лишь настолько, чтоб можно было разглядеть спину
удалявшегося зверя.

Потом Конго живо вскочил на ноги и, держа щит стоймя, приготовился
бросить второй ассегаи.

Как молния, мелькнул ассегаи и так глубоко вонзился львице в плечо, что
снаружи торчало только древко. С удвоенной яростью обернулась львица, снова
ринулась на своего противника, но опять ударилась о твердую выпуклую
поверхность щита. На этот раз она не отступила, а в угрожающей позе
остановилась над странным предметом, ударяя его своей когтистой лапой и
стараясь его перевернуть.

Для Конго это был опаснейший момент. Если б львица ухитрилась перевернуть
щит, бедняге пришел бы конец! Но он знал, что ему грозит смерть, и, одной
рукой ухватив ремни, а другой упираясь в край щита, так плотно надвинул его
на себя, что щит, казалось, присосался к нему - крепче даже, чем моллюск
присасывается к дну корабля.

Израсходовав свою ярость на несколько безуспешных попыток пробить или
перевернуть щит, львица отошла на свою прежнюю позицию.

Ее рычание опять послужило сигналом для Конго. Вмиг он вскочил на ноги,
еще один ассегаи просвистел в воздухе и воткнулся в шею львицы.

Однако эта рана тоже не оказалась смертельной, и животное, доведенное
теперь до бешенства, еще раз бросилось на своего противника. Львица
подбежала так быстро, что только необыкновенная ловкость помогла Конго
юркнуть под свое укрытие. Еще минута - и его хитрость не удалась бы, потому
что он не совсем еще опустил на себя щит, как львица уже скребла когтями его
поверхность.

Тем не менее кафру удалось занять неприступную позицию, и он уже снова
лежал невредимый под толстой буйволовой кожей. Разочарованная львица яростно
завыла и после нескольких тщетных усилий перевернуть щит отказалась от этой
попытки. Но теперь она не ушла, а в озлоблении принялась ходить кругом и
наконец улеглась в трех футах от щита. Конго оказался в осаде!

Юноши сразу поняли, что Конго попал в плен. Об этом говорило поведение
львицы. Хотя она была от них в нескольких сотнях ярдов, но по ее виду можно
было заключить, что она решила добиться своего и, не отомстив, вряд ли
покинет место сражения. Кафр очутился в ловушке.

Что, если львица так и останется здесь лежать? Каким образом Конго
выберется тогда из своей западни? Убежать он не мог. Чуть только он
приподнял бы щит, как свирепый зверь уже прыгнул бы на него. Это было ясно.

Юноши громко закричали, чтобы предупредить его. Они боялись, что он,
может быть, не подозревает о том, что враг его совсем рядом.

Несмотря на страшную опасность, которой подвергался кафр, в его положении
было что-то смешное, и молодые охотники, хотя и были озабочены развязкой,
едва удерживались от смеха, глядя на эту картину.

В трех футах от щита лежала львица, не сводя с него сверкающих глаз и
время от времени издавая грозное рычание. Лежал и овальный щит, скрывавший
Конго, неподвижный и немой. Действительно, странные на вид противники?

Долго оставалась львица на страже, почти не меняя своего положения.
Только хвост ее ходил из стороны в сторону и челюсти дрожали от подавленной
злобы. Юноши то и дело кричали, предостерегая Конго, но из-под выпуклого
щита не приходило ответа. Впрочем, кричать им было не к чему. Смышленый кафр
давно сообразил, где находится его враг: громкое дыхание и рычание львицы
уже оповестили его о ее местонахождении, и он твердо знал, как ему
действовать.

Целых полчаса длилась эта необычайная сцена; и так как львица не
проявляла ни малейшего желания покинуть свой пост, то в конце концов молодые
охотники решили напасть на нее или хотя бы сделать вид, что нападают, лишь
бы прогнать ее прочь.

Дело близилось к закату - что же будет с Конго, когда наступит ночь? В
темноте львица его убьет. Внимание его ослабится, он может уснуть, и тогда
его неумолимый враг получит все преимущества.

Что-то надо сделать, чтобы освободить кафра из его тесной тюрьмы, и
немедленно.

Быстро оседлав коней, они вскочили в седла и уже собирались тронуться в
путь, как вдруг Ганс, у которого было очень острое зрение, заметил, что
львица находится гораздо дальше от щита, чем была прежде. Между тем львица
не двигалась; во всяком случае, никто не видел, чтобы она пошевелилась - она
лежала все в той же позе. Что бы это могло значить?

- Ах! Смотрите! Щит движется!

Как только Ганс произнес эти слова, все взгляды устремились на щит.

Щит и в самом деле двигался. Казалось, он, как гигантская черепаха,
медленно и упорно ползет по траве: хотя края его по-прежнему плотно
прилегают к земле. Все поняли, что не какая-то невидимая сила приводит его в
движение, а сам Конго.

Охотники крепко натянули поводья и, затаив дыхание, стали следить за
происходящим.

За несколько минут щит отодвинулся от львицы еще на десять шагов. Она как
будто не замечала перемены, а если и замечала, то смотрела на непонятное ей
явление скорей с любопытством и удивлением. Во всяком случае, она так долго
оставалась на месте, что таинственный предмет успел отодвинуться от нее на
большое расстояние.

Львица, пожалуй, не потерпела бы, чтобы щит ушел еще дальше, но для целей
ее противника он был уже достаточно далеко. Кафр внезапно вскочил на ноги, и
новый ассегаи, посланный его рукой, с шумом рассек воздух.

Этот удар оказался роковым. Львица лежала, повернувшись боком к охотнику.
Прицел его был верный, и железное острие вонзилось ей прямо в сердце.
Пронзительный вой, скоро утихший, короткая, отчаянная борьба, которой быстро
пришел конец, - и могучий зверь неподвижно растянулся в пыли.

Громкое "ура" раздалось со стороны лагеря, и молодые охотники галопом
поскакали на равнину, чтобы поздравить Конго со счастливым исходом его
отчаянного поединка.

Потом все направились к груде мертвых тел, и здесь охотники узнали новые
для себя обстоятельства дела. Лев, как они давно догадались, был мертв -
острые рога сернобыка сделали свое дело; но поразило всех то, что,
вонзившись в бок громадного зверя, они так там и остались. Сернобык не имел
сил их вытащить и все равно погиб бы вместе со своей жертвой, даже если б
львица не подоспела и не нанесла бы ему смертельный удар.

Конго и Черныш в один голос стали уверять охотников, что в этом ничего
нет удивительного: в африканской степи часто случается видеть мертвых льва и
сернобыка, заключивших друг друга в роковое объятие.

Самку сернобыка, у которой мясо было нежное, быстро освежевали и
разрубили; и молодые охотники, поджарив над красными угольями лакомые куски
мяса, предались веселью, смеясь над необычайными приключениями сегодняшнего
дня.

Глава 8
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЛЬВАХ

Прежде чем приняться за ужин, охотники притащили к костру туши льва и
львицы. Это было не очень-то легкое дело, но юноши с ним справились, крепко
обвязав шеи животных полосами сырой кожи и волоча туши головами вперед - "по
шерсти".

Львов перенесли для того, чтобы при свете костра снять с них шкуры; шкуры
не такая уж особенная ценность, но это охотничий трофей, и молодым людям не
хотелось бросить его посреди равнины. Если б убитые львы пролежали там всю
ночь, то к утру гиены съели бы их без остатка вместе со шкурами. Не верьте,
когда говорят, будто гиена не станет есть мертвого льва. Эта отвратительная
тварь съест все, даже своего сородича, а уж более противной пищи и
представить себе нельзя.

Сернобыки тоже были принесены в лагерь для свежевания и разделки. Самец
был очень большой и весил не меньше осла, но это только доставило Толстому
Виллему лишний случай показать свою громадную силу. Здоровенный малый,