оказался кисловатым, с резким запахом, но отнюдь не противным на вкус и
содержал немного алкоголя.
много!
трусцой мелкими шажками взбежали два ряда мужчин и женщин. Приплясывая в
такт довольно монотонной мелодии, они закружились, сопровождая танец
плавными движениями рук. Лица их сохраняли при этом серьезность и
сосредоточенность. В кругу танцующих в маске какого-то жуткого чудища
извивался человек, выполнявший что-то похожее на роль предводителя. При
этом он исполнял танец на свой мадер и метался как одержимый, изображая в
пляске не то охоту, не то бой.
тучностью, но и крайне веселым нравом. Он непрестанно расточал воем улыбки
и особенно вам, гостям, сыпал веселыми шутками, то и дело подливал кашири.
Тыквы с напитком переходили по кругу На рук в руки, и, хотя пил я все
меньше, а под конец и вовсе лишь пригублял, меня, отвыкшего от алкоголя,
все-таки разморило и бросило в жар. В чудовищной духоте тропического дня
пот лил ручьями, и не только с меня - со всех.
себя шкуру ягуара, швырнул ее на помост и со злостью прихлопнул каблуком.
Я полагал, это вызовет возмущение, но нет. Напротив, Екуана воспринял этот
жест с восторгом, как проявление превосходства моего могущества над силой
ягуара, и, захлопав в ладоши, воскликнул:
его на шкуру ягуара. Индейцы расценили это как презрение по отношению к
испанцам и выразили свой восторг кликами:
и всеобщее возбуждение заметно росло. Мало-помалу страстный накал
празднества стал передаваться и мне.
фантастическая птица - белый аист с черным поднятым кверху клювом. С
минуту он изумленно всматривался в меня - вероятно, я казался ему столь же
странным чудищем, как и он мне, - а потом с невозмутимым спокойствием он
принялся заглатывать печеную рыбу, разложенную передо мной на широких
пальмовых листьях. Его со смехом отгоняли, но он снова с угрюмым упорством
возвращался назад и хватал все, что попадалось ему на глаза. Затем к нему
присоединились десятка два ручных обезьян и, подозрительно косясь на
диковинное существо с белой кожей, стали торопливо опустошать запасы
сладких плодов. Вообще разных птиц и всякой четвероногой живности
вертелось под ногами у людей великое множество.
помоста, прикрепили сетки-гамаки. К двум из них подвели новобрачных: юношу
в возрасте примерно нашего Вагуры и значительно более юную девушку. Ей
можно было дать лет тринадцать, но довольно развитая грудь говорила за то,
что это уже не ребенок.
она в фартучке, прикрывающем лоно, то есть почти голые, они легли в
гамаки, висевшие рядом. Шаман, снявший к этому времени с головы маску и
оказавшийся довольно старым, хотя и резвым еще человеком, с безумным
взглядом стал исполнять вокруг неподвижно лежавшей пары какой-то
ритуальный танец, выкрикивая над ними заклятья и потрясая двумя небольшими
плотно закрытыми корзинками. Хотя все, не только мужчины, но и женщины и
даже дети, были в состоянии заметного опьянения, на помосте воцарялась
мертвая тишина.
протрезвел.
позволил заглянуть в одну из корзинок, открыв на мгновение крышку: внутри
копошились десятки тысяч свирепых муравьев. Затем среди всеобщего
напряженного молчания шаман поставил одну корзинку на голую грудь юноши, а
вторую - на грудь девушки. Муравьиный суд начался.
муравьи не могут сквозь них убежать, но могут кусать, О-ей, уже начали!
времени даром. Пот ручьями лил с тел обоих, и они от боли кусали губы,
хотя и старались делать это незаметно.
- Если они пошевелятся от боли, а еще хуже - застонут, тогда - конец.
муравьев до неистовства, и каждый раз при этом переставлял корзинки с
одной части тела истязуемых на другую. Барабан тем временем все наращивал
темп своего глухого аккомпанемента, а зрители с безжалостным вниманием все
напряженнее следили за юными страдальцами.
содержимое их высыпал на тела новобрачных. Муравьев было такое множество,
что местами они облепили кожу сплошным черным шевелящимся покровом.
Жестоко кусая, они мгновенно расползались по телам, и не оставалось уже ни
одного живого места, куда бы они не вгрызались, испуская свой жгучий яд.
муравьев досталось больше, и порой мне казалось, он вот-вот лишится
чувств. Свирепые насекомые тучами заползали на лица, и мученикам
приходилось смежать веки, чтобы уберечь глаза. Но, несмотря ни на что, они
переносили боль мужественно, и лишь у юной индианки из-под сомкнутых век
ручейками текли слезы. Но и она не издала ни звука и не шевельнулась.
разные стороны. Шаман признал, что новобрачные выдержали испытание. Но
тогда несколько буйных юнцов громогласно возмутились: "Нет, она не
выдержала испытания - у нее лились из глаз слезы, значит, они не могут
жениться!" Другие же выступили в защиту молодоженов. Поднялся шум,
разразилась ссора. И только благодаря присутствию гостей дело не дошло до
драки. Большинство варраулов, хотя и не без помощи тычков и
подзатыльников, довольно быстро одержали верх над смутьянами и усмирили
завистников. На помосте вдруг воцарились мир и согласие. Молодожены
избежали беды.
большей, чем прежде, силой - как-никак теперь праздновалось что-то вроде
свадьбы. Для нас, гостей, и для старейшин развесили гамаки, предложив в
них улечься. Один из них занял я и, надо признаться, чувствовал себя в нем
весьма удобно и покойно. По кругу снова пошло кашири, правда, я лишь делал
вид, что пью. Зато многие из моих спутников изрядно упились. К счастью,
Арнак, Вагура и Ласана почти совсем не пили и следили за другими. Тем не
менее кое-кого из наших, упившихся до беспамятства, пришлось отправить на
шхуну проспаться.
глотка. Захмелев и лежа рядом со мной, он через Фуюди о чем-то оживленно
беседовал с Екуаной. Как видно, они делились между собой важными тайнами,
ибо Екуана теперь реже разражался смехом, часто морщил лоб, то и дело
бросая в мою сторону полные благосклонности взгляды. Наконец он вылез из
гамака и, придвинув табурет, сел подле меня.
размахивая надо мной руками, что, вероятно, выражало его
доброжелательность ко мне. - Ты умный и могучий вождь!
наговорил тебе обо мне всяких небылиц.
вижу, к тому же еще и скромный вождь. А у кого много-много огненных зубов,
которые - бум, бум, бум! - и убивают всех врагов?
забираясь в гамак, положил подле себя.
тоном, - кусать огненными зубами? Белый Ягуар научил!
огненные зубы умеют больно кусать, но твой кашири, хотя всего лишь
напиток, оказался сильнее. - И я выразительно посмотрел в сторону
нескольких захмелевших араваков.
огорчением признал, что такова уж натура индейцев - все они неисправимые
пьянчуги.
известно ему об англичанах, живущих якобы в устье реки Эссекибо, куда мне
хотелось бы со временем попасть. Но вождь уклонился от вопроса и не мог
или не хотел сказать ничего, кроме того, что где-то на юге действительно
живут англичане и они намного лучше, чем голландцы, но голландцев
значительно больше.
крайне неприятном.