взглядом.
Двенадцать лет - тебе это, наверное, покажется большим сроком. Что же
касается меня, то я едва ли смогу ответить, куда эти годы подевались. Но
я помню эту работу достаточно, чтобы знать, что она тебе нравится. И что
ты хорошо с ней справляешься. Реорганизация химчистки и введение новой
системы нумерации заказов - это был настоящий шедевр.
1953 году мне было двадцать лет. Мы с Мэри только что поженились. Я два
года учился на бизнес-курсах, и мы с Мэри собирались подождать, но,
видишь ли, в качестве противозачаточного средства мы использовали
прерванный половой акт. И вот мы занимались любовью, а кто-то внизу
хлопнул дверью, и этот звук вызвал у меня немедленный оргазм. Мэри
забеременела. Так что каждый раз, когда я чувствую себя довольным собой,
я просто напоминаю себе, что всю мою судьбу определила одна захлопнутая
дверь. Это унизительно, и это волей-неволей воспитывает в тебе смирение.
В те дни не было никаких послаблений в законе об абортах. Если девчонка
от тебя забеременела, то ты либо женишься на ней, либо сбегаешь от нее.
Третьего не дано. Я женился на ней и поступил на первую же работу,
которую удалось найти, то есть сюда. Я был помощником в мойке, то есть
занимался тем же самым, что делает парень по фамилии Поллак вот в эту
самую минуту. В те времена все операции выполнялись вручную, и мокрое
белье приходилось вынимать из стиральных машин и закладывать в огромный
выжиматель фирмы "Стонингтон", в который влезало пятьсот фунтов белья. А
если ты загрузил белье неправильно, тебе запросто могло отхватить
ступню. На седьмом месяце Мэри потеряла ребенка, и доктор сказал, что
она никогда уже не сможет иметь детей. Я работал помощником в течение
трех лет и за пятьдесят пять рабочих часов в неделю получал в среднем
пятьдесят пять долларов. Потом Ральф Албертсон, бывший в те времена
начальником мойки, попал в какую-то пустячную аварию и умер от
сердечного приступа во время спора с другим пострадавшим водителем. Он
был отличным парнем. В день его похорон вся прачечная была закрыта.
После того как его подобающим образом похоронили, я пошел к Рэю
Таркингтону и попросил, чтобы меня назначили на освободившееся место. Я
был уверен, что получу его. Благодаря Ральфу я знал о стирке все.
принадлежала Рэю и его папаше, Дону Таркингтону. А Дон получил ее в
наследство от своего отца, который основал "Блу Риббон" в 1926 году.
Рабочего профсоюза в прачечной не было, и, пожалуй, ребята из рабочего
движения сказали бы, что все три Таркингтона были патерналистскими
эксплуататорами необразованных рабочих и работниц. Именно так дело и
обстояло в действительности. Но когда Бетти Кизон поскользнулась на
влажном полу и сломала себе руку, Таркингтоны оплатили счет за лечение и
выплачивали ей десять долларов на еду каждую неделю до тех пор, пока она
не смогла вернуться на работу. А на каждое Рождество они устраивали
сногсшибательный обед в приемочной - никогда за всю свою жизнь я больше
не ел таких вкусных пирогов с курятиной, а ежевичное желе, и рулеты, и
шоколад на любой вкус, и пудинги с миндалем и изюмом на десерт. Дон и
Рэй дарили на Рождество каждой женщине по паре сережек, а каждому
мужчине - новый модный галстук. У меня дома в шкафу для одежды все еще
висят мои девять галстуков. Когда Дон Таркингтон умер в 1959 году, я
надел один из них на его похороны. Он давно уже вышел из моды, и Мэри
меня ругала на чем свет стоит, но я все равно его надел. В помещениях
было темно, часы тянулись медленно, и работа была нудной и тяжелой, но
ты чувствовал, что людям есть до тебя дело. Если ломался выжиматель, Дон
и Рэй немедленно спускались вниз вместе с остальными и, закатав рукава
своих белых сорочек, выжимали простыни вручную. Вот чем был семейный
бизнес, Винни. Что-то в это роде.
парня со стороны на должность начальника мойки, то я просто не мог
понять, что это такое происходит. А Рэй и говорит: я и мой отец хотим,
чтобы ты вернулся в колледж. А я говорю: здорово, конечно, только на
какие шиши? Может быть, на автобусные билетики? А он вручает мне чек на
две тысячи долларов. Я смотрю на этот чек и глазам своим не верю.
Спрашиваю его, что это такое. А он отвечает, что этого, конечно,
недостаточно, но хватит на комнату, книги и плату за обучение. А
остальное заработаешь здесь, во время летних каникул, о'кей? А я
спрашиваю: существует ли способ вас отблагодарить? А он говорит: да, три
способа. Первый - вернуть этот заем. Второй - выплатить по нему
проценты. Третий - принести обратно в "Блу Риббон" все то, чему ты
научишься. Я взял чек домой и показал его Мэри, и она расплакалась.
Просто закрыла лицо руками и расплакалась.
Я вернулся в прачечную, и Рэй поставил меня руководить водителями.
Девяносто долларов в неделю. Когда я заплатил первый взнос в счет
погашения долга, я спросил у Рэя, какой он назначит процент. Он говорит:
один процент. Я говорю: Что? Он говорит: то, что слышал. Что ты тут
стоишь? У тебя что, заняться что ли нечем? Я говорю: отчего же, есть
чем, поеду-ка я в город и привезу сюда доктора, чтобы он проверил, все
ли в порядке у вас с головой. Рэй расхохотался во всю глотку и велел мне
убираться к чертовой матери из его кабинета. Я полностью вернул долг в
1960 году, и знаешь, что случилось потом, Винни? Рэй подарил мне часы.
Вот эти часы.
растягивающимся браслетом.
колледжа. За возможность получить образование я заплатил всего лишь
двадцать долларов процентов, а этот сукин сын еще вдобавок подарил мне
часы за восемьдесят. Там на крышке выгравировано: С наилучшими
пожеланиями от Дона и Рэя, прачечная "Блу Риббон". А Дон тогда уже год
как лежал в могиле.
присматривал за химчисткой, вел переговоры с новыми клиентами и следил
за автоматическими линиями, только в те времена их было не одиннадцать,
а всего лишь пять. На этой работе я оставался до 1967 года, а потом Рэй
назначил меня сюда. Потом, четыре года спустя, ему пришлось продать свое
дело. Ты знаешь об этом, как эти гнусные ублюдки выжали из него все
соки.
корпорации, у которой еще пара дюжин таких филиалов, исправно пекущих
горячие пирожки - закусочные, поле для гольфа, три универсальных
магазина, торгующих по сниженным ценам, бензозаправочные станции и
прочее дерьмо. А Стив Орднер - что-то вроде почетного надсмотрщика над
всем этим, и не более того. Где-то в Чикаго или Гэри заседает совет
директоров, который тратит на "Блу Риббон" не более пятнадцати минут в
неделю. Они срали на то, как функционирует прачечная. Они ни хрена об
этом не знают. Единственное, что они знают, - это как читать финансовый
отчет главного бухгалтера. А бухгалтер и говорит им: слушайте, они
строят новый участок 784-й автострады в западной части города, и "Блу
Риббон" стоит как раз на пути, вместе с половиной жилых кварталов. А
директора спрашивают: вот как, неужели, и сколько же они заплатят нам в
счет компенсации за нашу собственность? Вот, собственно говоря, и все.
Господи, да если бы Дон и Рэй Таркингтоны были бы живы, они бы затаскали
по судам этих дешевых пердунов из дорожного департамента и вывалили бы
им на голову столько судебных постановлений, что они не выбрались бы
из-под них и до двухтысячного года. Уж они бы сумели постоять за себя с
хорошей крепкой палкой в руках. Может быть, они и были парой алчных
патерналистических ублюдков, Винни, но у них было чувство места. О таком
не узнаешь по финансовому отчету. Да если бы они были живы и кто-нибудь
сказал бы им, что управление дорожного строительства собирается
похоронить прачечную под восемью слоями дорожного покрытия, раздался бы
такой рев, что у самой ратуши было бы слышно.
его расплылся и расстроился, как гитара в руках у непрофессионала.
Что-то важное, что он собирался сказать Винни, потонуло в хаосе личных
воспоминаний. Ты только взгляни на него, Фредди, он понять не может, о
чем это я толкую. Никак не может разобраться, что к чему. - Слава Богу,
что они избавлены от этого зрелища.
что пытаюсь тебе сказать. В этом деле замешаны две группы людей. Такие
как мы и такие как они. Мы - люди из прачечной. И это наше дело. Они -
бухгалтеры и директора, которых интересуют издержки и себестоимость. И
это их дело. Они сверху присылают нам всякие распоряжения, и мы должны
их выполнять. Выполнять - да, но не более того. Ты меня понимаешь?
ни одного слова. Он и сам не был уверен, что понимает самого себя.
Винни, уотерфордский завод можно считать уже нашим. Я заключаю сделку в
следующий вторник.
ослепительной, всепобеждающей. - Разумеется, расскажу, Барт.
Буркатовский Сергей
Корнев Павел
Андреев Николай
Орлов Алекс
Перумов Ник
Орловский Гай Юлий