бежали слезы, лицо исказилось чудовищной гримасой горя. Дышал он
неровно, грудь поднималась, пока не натягивалась застежка на рубахе,
потом вместе с воздухом вырывался этот ужасный вой. В газетах часто
пишут: "Убийца не проявил раскаяния", но здесь был не тот случай. Сердце
Джона Коффи было растерзано тем, что он натворил... Но сам он будет
жить. А девочки нет. Их растерзали более основательно.
который смотрел на другой берег, за серую гладкую полосу реки, где к
мосту мчался поезд. Казалось, они глядят на него час или вечность, а
поезд застыл на месте, казалось, что крик стоит лишь в одном месте, как
детский взрыв гнева, и солнце не ушло за облако, и не потемнело в
глазах. Но перед ними все было настоящим. Чернокожий раскачивался
вперед-назад, и Кора и Кейт качались вместе с ним, словно куклы на руках
у великана. Окровавленные мускулы его огромных голых рук сжимались и
разжимались, сжимались и разжимались.
монстра, который растерзал и убил его дочерей. Сэм Холлис знал свое дело
и пытался удержать его, но не смог. Он был на пятнадцать сантиметров
выше Клауса и тяжелее килограммов на тридцать, но Клаус сбросил его
руки. Он пролетел через поляну и в полете ударил ногой в голову Коффи.
Его сапог, испачканный уже свернувшимся на жаре молоком, угодил точно в
левый висок Коффи, но тот словно и не заметил удара. Он все так же
сидел, причитая и раскачиваясь, глядя за реку; похожий на лесного
проповедника-пятидесятника, верного последователя Креста, глядящего на
Землю Обетованную... Вот только если бы не трупы... Чтобы оттащить
бившегося в истерике фермера от Джона Коффи, понадобились четыре
человека, и пока они схватили его, он успел нанести Коффи я не знаю
сколько довольно сильных ударов. Но Коффи было все равно: он по-прежнему
глядел за реку и причитал. Что касается Деттерика, то как только его
оттащили, вся сила ушла из него, словно по громадному негру шел какой-то
странный гальванизирующий ток (я все время нахожу какие-то электрические
метафоры, вы уж простите), и, когда контакт Деттерика с этим источником
питания был наконец разомкнут, он обмяк, как человек после удара током.
Он упал на колени прямо на берегу реки, закрыл лицо руками и зарыдал.
Хови присоединился к нему, и они обнялись, прильнув друг к другу. Двое
мужчин остались рядом с ними, остальные образовали кольцо из ружейных
стволов вокруг качающегося и стонущего чернокожего. Он, казалось, не
замечал никого. Макджи вышел вперед, постоял, неуверенно, переминаясь с
ноги на ногу, потом присел на корточки.
посмотрел ему в глаза, красные от слез. Слезы все еще текли по щекам
негра, как будто кто-то оставил внутри открытый кран. Глаза плакали, но
взгляд оставался отрешенным... Далеким и спокойным. Я подумал, что это
самые странные глаза, которые я видел в жизни, и Макджи почувствовал то
же самое. "Его глаза напоминали глаза зверя, который никогда раньше не
видел людей", - сказал он репортеру по имени Хаммерсмит перед началом
суда.
неописуемых кукол, их подбородки упали на грудь, так что лица было
трудно разглядеть, - одна из немногих милостей Божьих, дарованных им в
тот день.
-Коффи - как напиток, только пишется иначе.
нагрудный карман рубахи. Ему показалось, что там может быть пистолет,
хотя совсем не обязательно человеку таких размеров, как Коффи, иметь
пистолет, чтобы причинить серьезный урон, если он решит сбежать.
глаза - источающие слезы и страдающие снаружи, но далекие и равнодушные
внутри, словно настоящий Джон Коффи был где-то в другом месте и смотрел
на иной пейзаж, где убитые девочки совсем не повод для расстройства, -
эти глаза неотрывно смотрели в глаза помощника Макджи. - Здесь просто
мой завтрак.
подтвердил: "Да, сэр", а слезы все бежали из его глаз, и капли висели на
кончике носа.
держаться спокойно, хотя чувствовал уже исходящий от девочек запах и
видел мух, садящихся на влажные места на телах. Хуже всего были их
волосы - он сказал об этом позднее... Но это не попало в газеты, такую
подробность сочли слишком тяжелой для семейного чтения. Я узнал о ней от
автора статьи, мистера Хаммерсмита. Я нашел его, когда Джон Коффи стал
для меня как бы навязчивой идеей. Макджи рассказал Хаммерсмиту, что
белокурые волосы девочек уже не были светлыми. Они стали каштановыми.
Кровь бежала с волос по щекам, словно волосы плохо покрашены, и не надо
быть врачом, чтобы понять, что их хрупкие черепа раздавлены силой этих
могучих рук. Возможно, девочки плакали. Возможно, он хотел, чтобы они
перестали. Если девочкам повезло, это случилось перед изнасилованием.
поступках человеку, как помощник Макджи. Размышления могут привести к
ошибкам или даже к еще большему кровопролитию. Макджи глубоко вздохнул и
попытался взять себя в руки.
сдавленным от слез голосом, - это правда завтрак, там бутерброды и,
помоему, маринованный огурчик.
-Теперь, Джон Коффи, не двигайся. Не делай этого, парень, у нас
достаточно оружия, нацеленного на тебя, чтобы исчезла твоя верхняя
половина, если хоть пальцем шевельнешь.
нагрудный карман его рубахи и вытащил нечто, завернутое в газету и
перевязанное веревочкой. Макджи разорвал бечевку и развернул газету,
хотя был уверен, что там, как и сказал Коффи, находится завтрак. Там
оказались бутерброд с беконом и помидорами и рулет с джемом. Еще был
огурчик, завернутый в отдельную бумажку, которую Джон Коффи никогда бы
не развернул. Там не хватало колбасы. Колбаса из завтрака Джона Коффи
досталась Баузеру. Макджи, не отрывая взгляда от Джона Коффи, передал
завтрак через плечо своим людям. Сидя на корточках так близко, он не мог
отвлечься ни на секунду. Завтрак был снова завернут, перевязан и в конце
концов оказался у Боба Марчента, который положил его в рюкзак, где лежал
корм для собак (и я не удивлюсь, если еще и рыболовная наживка). Его не
предъявили на суде в качестве улики - правосудие в этой части света
скорое, но не настолько, чтобы сохранился бутерброд с беконом и
помидорами, хотя фотографии его остались.
голосом. - Ты не хочешь об этом мне рассказать?
и мне; это к тому же были последние слова, которые обвинитель сказал
присяжным во время суда над Коффи, - Я не смог ничего поделать, -
произнес Джон Коффи, держа на руках обнаженные тела убитых, истерзанных
девочек. Слезы снова потекли по его щекам. - Я пытался вернуть все
назад, но было уже поздно.
плюнул Джону Коффи в лицо.
съесть завтраки. Интересно только, полез бы им кусок в горло.
Глава 5
жаркий октябрьский вечер, проведенный в почти вымершей тюремной
библиотеке, из единственного комплекта газет, засунутого в корзину
из-под апельсинов, но того, что узнал, хватило, чтобы не заснуть в ту
ночь. Когда моя жена проснулась в два часа ночи и увидела, что я сижу на
кухне, пью пахту и курю самокрутки, она спросила, в чем дело, и я солгал
ей в один из немногих раз за долгое время нашего брака. Я ответил, что у
меня произошла еще одна стычка с Перси Уэтмором. Это было так, но я не
потому не мог уснуть. Все, что касалось Перси, я обычно оставлял в
кабинете.
она. - У меня есть кое-что, что поможет тебе заснуть, сколько хочешь.
порядке с мочевой системой, и я боюсь передать это тебе.
ту девку с панели прошлый раз, когда был в Батон Руже.
девчонками, и мы оба это знали.
мальчики подхватывают ее, когда писают при северном ветре.
рассыпала соль. Доктор Сэдлер...
серу, и к концу недели меня стошнит во всех углах кабинета. Со временем
это пройдет, но сейчас, я думаю, наши игры придется отложить.
мурашки по коже... И Дженис хорошо это знала.
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Грабб Джеф
Херберт Фрэнк
Володихин Дмитрий
Березин Федор