собачья! Что-то свихнулось тут окончательна. Что-то..."
пятятся от пса, готового укусить. Приложил ко рту тыльную сторону ладони и
начал тереть ею губы.
зеркале, под глазами - красноватые мешки, которых раньше не было. Лесенка
морщин на лбу показалась более глубокой.
цыгана.
проклял. Старуха была его женой... или сестрой... и он наложил на меня
свое проклятье. Неужели такое возможно? Неужели? Неужто уже сейчас рак
пожирает меня изнутри, подобно тому, как его нос?.."
воплощением болезненного ужаса - набрякшая физиономия инвалида. В этот
момент Халлек почти полностью убедился: у него - рак.
таком виде, а то отправишь меня сразу в эту чертову клинику "Мэйо". Ради
Бога, оставайся там. Прошу тебя".
нормальный вид, спустился с лестницы, пытаясь беззаботно насвистывать.
говорить начистоту и прямо сообщил ему, что потерял около тридцати фунтов
за три недели.
седыми волосами и ровным загаром. Когда видишь его под тентом за столиком
бара в клубе, невольно думаешь, что перед тобой молодая версия героя
известного сериала - доктора Маркуса Велби. Теперь он сидел в баре у
плавательного бассейна, который здесь называли корытом. На Хаустоне были
красные штаны для гольфа, подпоясанные широким белоснежным ремнем, туфли
для гольфа - естественно, тоже белоснежные. Рубашка - фирмы "Лакост", часы
- "Ролекс". Пил он "пинеколада". Его стандартной шуточкой была:
"пенис-колада". У них с женой росли два невероятно красивых ребенка, жили
они в большущем доме в нескольких минутах ходьбы от клуба - на улице
Лантерн Драйв. Этим обстоятельством Дженни Хаустон любила похвастаться,
когда выпивала, заявляя, что дом стоил свыше ста пятидесяти тысяч. Хаустон
ездил на коричневом "Мерседесе" с четырьмя дверцами. Супруга - на
"Кадиллаке-Симаррон", напоминавшем "роллс-ройс", страдающий геморроем. Их
детишки посещали частную школу в Уэстпорте. Местные сплетни, которые чаще
всего оказывались правдой, утверждали, что Майкл и Дженни Хаустон, видимо,
достигли своего _м_о_д_у_с_а _в_и_в_е_н_д_и_: он был маниакальным
бабником, а она начинала принимать виски каждый день с трех часов.
"Типичная семья Фэйрвью", подумал Халлек и вдруг, помимо страха, ощутил
усталость. Он в самом деле слишком хорошо знал эту публику.
"Перед кем выпендриваешься? Все эти одеяния - ритуальные перья племени".
тебя никаких кровотечений не было?
восемьдесят четыре очка. Каково, а?
мастером, - ответил Билли.
"пенис-колада", Халлек - один "Миллер": страшно захотелось вдруг пива.
снова стало страшно. Словно тонкая игла начала прощупывать очертания его
желудка. С тоской он подумал, что в его жизни произошла перемена и отнюдь
не к лучшему. Отнюдь. Он был очень напуган. Месть цыгана.
рентген делать. Твое завещание в порядке? Хейди и Линда не пропадут?
Знаешь, когда ты еще относительно молод, тебе и в голову не приходит что
такое может с тобой произойти. Однако может. Еще как может.
информацию, Хаустон неожиданно спросил:
радиоприемник.
поджидающего возле здания суда. Позади него, на участке, где стоянка была
запрещена, находился старый пикап. На нем аляповато намалевана яркая
картина: единорог, стоящий на коленях и склонивший голову перед цыганкой с
охапкой цветов в руках. На цыгане была зеленая жилетка с пуговицами,
сделанными из серебряных монет. Глядя на Хаустона, смеющегося над
собственной шуткой, Билли подумал: "Оказывается, ты помнишь гораздо
больше, чем тебе казалось вначале. Думал, что запомнил только нос этого
мужика! Ан нет! Ты запомнил практически все".
карими глазами. Глаза их были почти черными. "Худеющий", сказал старик, и
несмотря на шершавость пальца, его прикосновение было почти любовным.
номерные знаки Делавера. Возле бампера наклейка с изображением..."
однажды орала тут женщина, которой показалось, будто ее ребенок утонул в
бассейне.
Фэйрвью.
высыпали дети, затеяв игры. Цыганские мамаши сбились в кучки, о чем-то
болтая и наблюдая за детишками. Наряжены пестро, но не так по-деревенски,
как в голливудских версиях тридцатых и сороковых годов. Женщины были в
летних пестрых платьях, в брюках, а те, что помоложе, щеголяли в джинсах.
Выглядели ярко, полными жизни, но в чем-то опасными.
жонглировать увеличенными копиями булав кегельбана. КАЖДОМУ НУЖНО ВО
ЧТО-НИБУДЬ ВЕРИТЬ - было начертано на его рубашке с короткими рукавами. -
И СЕЙЧАС Я ВЕРЮ, ЧТО ВЫПЬЮ ЕЩЕ ПИВА. Дети Фэйрвью побежали к нему, словно
притянутые магнитом, с радостными криками. Парень играл бицепсами, на
груди прыгал огромный крест. Мамаши Фэйрвью торопливо забирали своих
детишек и уводили их прочь. Другие матери оказались менее проворными.
Ребята постарше направились к цыганским детям, а те прервали свои игры и
наблюдали за их приближением. "Горожане", говорили их темные глаза. "Эти
городские дети повсюду, куда ни сунься. Мы знаем ваши глаза и прически,
знаем, как блестят на солнце скрепы-исправилки на ваших зубах. Мы не
знаем, где будем завтра, но знаем, где будете вы. И как вам не надоедают
одни и те же лица, одни и те же места? Наверное, потому вы так нас
ненавидите".
убьет старую цыганку) всего лишь в четверти мили отсюда. Они расположились
пикником на полянке и ждали начала первого концерта духового оркестра в
нынешнем сезоне. Большинство народа оказалось здесь по той же причине, что
наверняка было известно цыганам.
к жонглирующему цыгану.
воротник свитера. Когда она бывала чем-то расстроена, это был ее обычный
жест. Халлек предполагал, что она сама не знает за собой такой привычки.
Они все жулики.
пожал плечами. На лице дочери он увидел разочарование, а Хейди все
теребила воротник свитера, явно чем-то недовольная.
Акунин Борис
Русанов Владислав
Сертаков Виталий
Зыков Виталий
Роллинс Джеймс
Сапковский Анджей