read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



при этом, что он употребляет слово "предел" в переносном смысле, даже более
того - как оксюморон. "Ведь не будь абсолютная максимальность бесконечной,
не будь она всеобщим пределом, ничем в мире не определяемым, она не была бы
и актуальностью всего возможного..."
Каким же образом бесконечное может быть мерой, в каком смысле теперь
употребляется это ключевое понятие не только философии, но и науки? Кузанец
пишет: "Как бесконечная линия есть точнейшая мера всех линий, так
максимальная сущность есть точнейшая мера всех сущностей". Но если
бесконечность становится точнейшей мерой, то парадокс с неизбежностью
становится синонимом точного знания. И в самом деле, вот что вытекает из
принятых Кузанцем предпосылок: "...если бы одна бесконечная линия состояла
из бесконечного числа отрезков в пядь, а другая - из бесконечного числа
отрезков в две пяди, они все-таки с необходимостью были бы равны, поскольку
бесконечность не может быть больше бесконечности. Соответственно как одна
пядь в бесконечной линии не меньше, чем две пяди, так бесконечная линия не
становится по прибавлении двух пядей больше, чем по прибавлении одной. Мало
того: поскольку любая часть бесконечности - тоже бесконечность, одна пядь
бесконечной линии так же превращается во всю бесконечную линию, как две
пяди. Точно так же, раз всякая сущность в максимальной сущности есть сама
эта максимальная сущность, максимум есть не что иное, как точнейшая мера
всех сущностей. Причем не найти другой точной меры всякой сущности, кроме
этой..."
Точность новой меры, как видим, не имеет ничего общего с прежним понятием
точности; если для античной математики существенно было найти критерий,
позволяющий сравнивать и различать конечные величины, устанавливая
соотношение между ними, то для математики, как ее понимает Николай
Кузанский, важно показать, что перед лицом бесконечности всякие конечные
различия исчезают, и двойка становится равна единице, тройке и любому
другому числу. И в самом деле, говоря об интеллектуальном (т.е. наиболее
точном) знании, которое он отличает от рассудочного, лишь приблизительного
знания, Кузанец замечает: "Если обратишься к единству рассудка, интеллекту,
где число пять не больше числа три или числа два и нет различения четных,
нечетных, больших и малых чисел, потому что всякое рассудочное число
разрешается там в простейшее единство, то окажется, что равенство двух и
трех пяти истинно только в сфере рассудка".
Как видим, отождествление единого с бесконечным - это акция, далеко не
безразличная для развития научного знания, поскольку она касается
философских оснований науки. Для того, кто в этом пункте согласится с
Кузанцем, арифметика уже не будет самой точной среди наук, как это полагали
Платон, Аристотель, Евклид, Архимед. Высказывание типа 2 + 3 = 5 есть,
согласно Кузанцу, лишь приблизительное знание. А не может ли столь же
парадоксальным путем быть доказано, что знание, прежде считавшееся только
приблизительным, на самом деле является точным? Ведь парадокс, коль скоро
его впустишь как законный метод мышления в философию и науку, оказывается
взрывной силой, способной совершать самые неожиданные и самые революционные
преобразования. И как мы знаем, именно снятие водораздела между тем, что в
античности и в средние века считали точным и приблизительным знанием,
положило начало новому типу науки - науке нового времени.
Пойдем теперь дальше. В области геометрии, как показывает Николай, дело
обстоит так же, как и в арифметике. Различение рациональных и
иррациональных отношений, на котором держалась геометрия древних греков,
Кузанец объявляет имеющим силу только для рассудка. И это вполне понятно,
коль скоро для более высокого и точного интеллектуального познания диаметр
круга совпадает с окружностью и, естественно, диагональ квадрата - с его
стороной. Только для рассудка, согласно Николаю, существуют иррациональные
отношения, ибо рассудок не в состоянии постигнуть совпадение
противоположностей.
Как отмечает в этой связи Эрнст Кассирер, "Николай Кузанский впервые
отваживается высказать положение, весьма далекое от античного метода
исчерпывания: что круг по своему понятийному содержанию и бытию есть не что
иное, как многоугольник с бесконечным количеством сторон. Понятие "предел"
получает здесь положительное значение: предельное значение может быть
определено не иначе как в силу неограниченного процесса приближения.
Незавершенность этого процесса теперь уже не является свидетельством
внутреннего, понятийного недостатка, а, напротив, является доказательством
его силы и своеобразия: разум может осознать свои возможности только в
бесконечном объекте, в безграничном процессе".
Трудно, однако, согласиться с Кассирером в том, что "незавершимость этого
процесса теперь уже не является свидетельством... понятийного недостатка,
а, напротив, является доказательством его силы". Это уже истолкование
философии Кузанца в духе неокантианской теории познания, с точки зрения
которой бесконечный процесс приближения к истине свидетельствует о мощи
человеческого разума. В отличие от кантианцев, Кузанец не считал, что
высшим началом бытия является бесконечное становление, а бесконечное
приближение к Богу - это и есть единственная форма бытия самого Бога. Такое
истолкование есть результат уже очень далеко зашедшего процесса
секуляризации. Кузанец же, напротив, видит в невозможности постижения
Абсолюта слабость, а не мощь познающего разума. Как отмечает Рудольф
Хаубст, "для Кузанца ведь еще не существовало... враждебного противостояния
подчеркнуто автономного философского мышления христианской вере и
христианской теологии". Поэтому, рассматривая познание как нескончаемое
движение, Кузанец видел в этом не его преимущество, как Кассирер, а скорее
именно его недостаток. Так же точно, как и в невозможности перейти от
познания конечного мира к познанию бесконечного Бога, поскольку последний
как раз и был той реальностью, которая прежде всего и занимала Николая
Кузанского.
Кузанец отлично понимает, что введенный им принцип совпадения
противоположностей - единого и бесконечного, минимума и максимума -
отменяет, если говорить строго, математическую науку, как, впрочем, и
вообще все точное знание в том смысле, как его понимала античность и
средние века. "Если тебя спросят, - пишет он, - почему у любого
треугольника две стороны в сумме больше третьей, или почему у квадрата
квадрат диагонали вдвое больше квадрата стороны, или почему квадрат стороны
треугольника, противоположной прямому углу, равен сумме квадратов других
сторон и так далее, ты ответишь: на путях рассудка это необходимо потому,
что иначе получилось бы совпадение противоречивого".
Математика, по убеждению Кузанца, есть продукт деятельности рассудка;
рассудок как раз и выражает свой основной принцип в виде запрета
противоречия, т.е. запрета совмещать противоположности. Этот главный закон
рассудка, сформулированный Аристотелем, согласно Николаю Кузанскому,
составляет фундамент евклидовых "Начал", в которых подытожено развитие
древнегреческой математики на протяжении нескольких веков. "Я как-то
попытался доказать, - пишет Николай, - что соизмеримость диаметра и
окружности недостижима и недопустима из-за необходимости избегать
вышесказанного совпадения (имеется в виду совпадение противоположностей. -
П.Г.), и внезапно понял, чту в геометрии подлежит утверждению и чту
отрицанию; как в понятиях души, так и во всех доказательствах Евклида или
чьих бы то ни было при разнообразии фигур я обнаружил эту единственную
причину всего". К "общим понятиям души" Кузанец относит не только аксиомы,
но также и постулаты, и определения, не различая между собой эти три группы
допущений.
Согласно Кузанцу, аксиомы, так же как и базирующиеся на них доказательства,
являются тем "забором", с помощью которого рассудок заботливо отгородил
свою территорию от тех противоречий, которые могли бы взорвать все
возводимое им здание науки. И в самом деле, если проследить историю
становления античной математики, тесно связанную с развитием античной
философии и логики, то можно заметить, как некоторые важнейшие аксиомы
геометрии возникают из стремления преодолеть те противоречия, которые
влекут за собой допущение понятия актуальной бесконечности, и тем самым
создать предпосылки для построения непротиворечивой системы знания. Такова,
например, аксиома Евдокса, известная также под именем аксиомы Архимеда и
составляющая одно из важнейших допущений, без которых была бы невозможна
евклидова геометрия. Вот как формулируется аксиома Евдокса в виде IV
определения V книги "Начал": "Говорят, что величины имеют отношение между
собой, если они, взятые кратно, могут превзойти друг друга". С помощью этой
аксиомы Евклид хочет найти возможность устанавливать отношения не только
между соизмеримыми, но и между несоизмеримыми отрезками (величинами) и тем
самым нейтрализовать те затруднения, которые были порождены открытием
несоизмеримости. Но, как отмечает В. Вилейтнер, аксиома Евдокса у Евклида
решает и еще одну задачу, а именно: "Евклид хочет лишить права находиться в
отношении "бесконечно малые" и "бесконечно большие" образы, как, например,
введенные уже древними философами (Демокрит) последние частицы (атомы,
неделимые) отрезка или же всю бесконечную прямую". Греческим математикам
были известны так называемые роговидные углы, т.е. углы, образованные
окружностью и касательной (или же двумя кривыми). Но криволинейные и
прямолинейные углы не находятся между собой ни в каком отношении -
роговидный угол всегда меньше любого угла. Иначе говоря, "роговидные углы
по отношению к любому прямолинейному являются актуальными бесконечно
малыми, или неархимедовыми, величинами". Аксиома Евдокса оказывается
непосредственно связанной с необходимостью избежать парадоксов актуально
бесконечного, которые были выявлены Зеноном и вызвали стремление избежать
их не только у математиков - Евдокса, Евклида, Архимеда, но и у Аристотеля,
положившего принцип непрерывности (аналогичный аксиоме непрерывности
Евдокса) в основу античной физики.
Как видим, намерения Николая Кузанского радикальны: он не просто ставит под
сомнение основательность того фундамента, на котором строилась греческая
математика и физика, - он убежден, что этот фундамент построен не с помощью
высшей способности - интеллекта, но с помощью низшей - рассудка, а потому
подлежит пересмотру. Николай Кузанский вновь возвращает нас к Зенону с его
парадоксами бесконечности, с тем, однако, различием, что Зенон видел в



Страницы: 1 2 3 4 5 6 [ 7 ] 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.