Чтение 7–й страницы книги ~Очень страшная история~

- Слушаю вас, Нинель Федоровна! Ах, ангина? Ладно, я помогу Глебу. Обещаю
вам! Спасибо, что доверяете!

Мне хотелось, чтобы Наташа Кулагина по ответам моим поняла: Нинель
Федоровна именно меня попросила помочь Глебу, именно мне сказала, что
доверяет. Чувство законной гордости переполнило мое сердце.

- Какая у вас температура? - крикнул я весело: у меня было отличное
настроение. Но сразу же спохватился и с тревогой добавил: - Надеюсь, что
невысокая?

- Тридцать восемь и пять, - сказала она. И повесила трубку.

- Мы должны оправдать доверие, - сказал Глеб четко и громко.

- Да? Ты считаешь? - промямлил Покойник.

- Теперь уже надо ехать, - сказала Миронова. - Раз она сама позвонила!..

- Слушайте все внимательно! - скомандовал Глеб. - Электричка уходит в
девять пятнадцать. Все за мной, чтобы не потеряться. Не отставайте! Куда я,
туда вы!..

- Ты сказала как-то, что слава излечивает от робости и застенчивости, -
прошептал я Наташе уже в вестибюле. - Верная мысль! Глеб опять излечился!..

- Очень жалко, - сказала Наташа.

Мы вышли на улицу.

А природа между тем жила своей особой, но прекрасной жизнью...

Погода была отличная! Лил дождь, ветер хлестал в лицо, земля размокла и
хлюпала под ногами... "Это создаст нужное настроение, - думал я. - Ведь мы
едем не развлекаться, а на место таинственного преступления!"

- Пушкин любил осень, - сказал промокший Покойник. - Спрашивается: за что?..

ГЛАВА V,
которая подводит нас буквально к самому порогу страшной истории

Пока мы ехали на электричке, погода испортилась. Выглянуло солнце. Природа
явно заигрывала с нами: она кокетничала осенними лучами, забиралась к нам
под пальто прохладным ветерком, махала нам обнаженными ветками... Разве
можно в такую погоду как следует настроиться на мысль о преступлении?!

Но я все же настроился... Накануне я услышал по радио, что, оказывается,
когда композитор Бородин умер, его друзья закончили за него оперу "Князь
Игорь".

Это было для меня абсолютным открытием! Оно натолкнуло меня на идею. И даже
на несколько идей сразу... Может быть, мне удастся закончить повесть Гл.
Бородаева? Вдруг я сумею разгадать тайну, куда девался тот человек? И
напишу вторую часть "Старой дачи". Я прочту ее на литературном кружке. И
Наташа Кулагина запишет в свою тетрадку какую-нибудь замечательную новую
мысль. "Конечно, его нельзя сравнить ни с Покойником, - напишет она, - ни
даже с Принцем. И вообще ни с кем!.." Я не знал, не мог даже предположить,
что в тот день, в то самое обычное воскресенье... Но не буду забегать
вперед, хотя мне очень хочется забежать.

Бледный Покойник ожил под солнечными лучами и произнес:

- "Да здравствует солнце!" - сказал как-то Пушкин. И в этом я с ним
согласен.

Когда мы сошли с поезда на дощатую платформу маленькой дачной станции,
Наташа стала оглядываться.

- Кого ты ищешь? - спросил я с тревогой.

- Вон расписание... Я должна вернуться к шести или семи часам. Не позднее!
Чтобы мама не волновалась.

- Она все еще не встает?

- Нет, - сказала Наташа. - Сердце...

Я бросился к расписанию. Мне казалось, что кто-то хочет меня обогнать. Так
всегда бывает, всегда: если какое-нибудь существо становится
небезразличным, думаешь, что оно нравится всем вокруг и все испытывают же
чувства, что ты. Эта мысль не дает покоя!

- Есть электричка в семнадцать ноль-ноль! - доложил я. - А потом в двадцать
десять.

- Нам надо в семнадцать! Мы успеем?

"Нам... мы..." Я готов был слушать эти слова бесконечно!

- Идемте! - скомандовал Глеб.

От станции шли минут сорок, не более. Но и не менее, потому что я следил по
часам. Специально взял у Кости часы, будто заранее знал, что они в этот
день... Нет, забегать я не буду. Не буду!

- За мной! За мной! - командовал Глеб. Ему нравилось быть начальником. -
Только не отставать!

Я его просто не узнавал.

Судьбе было угодно, чтобы дорога к даче была очень запутанной. Это мне
нравилось: мы двигались, словно по лабиринту, - то сворачивали в лес, то
шли между дачными заборами, то петляли вокруг каких-то сараев, то опять
углублялись в лес... Казалось, удирая от кого-то, мы старались запутать
следы.

Я подумал, что без Глеба нам ни за что не добраться обратно на станцию.

- За мной! За мной!.. - поторапливал Глеб. И вновь куда-то сворачивал.

Наконец он остановился. И мы тоже.

- Пришли! - сказал Глеб.

Я взглянул - и увидел ее. Она выходила одной стороной прямо на дорогу, а
другой - прямо в лес. Меня сразу поразило то, что старая дача вовсе не была
старой.

- Ее покрасили, что ли? - спросил я у Глеба.

- Нет, она всегда такая была.

- "Тайна старой дачи" - это звучит? - спросил у меня Покойник.

- Звучит.

- А "Тайна новой дачи"?

- Не очень.

- Теперь понял? Знаешь, что такое авторский домысел?

Принц Датский смотрел на Покойника с уважением. А я лично терпеть не мог,
когда Покойник начинал изъясняться вопросами, будто устраивал кому-то
экзамен.

- Почему не видно доски? - сказал он.

- Какой? - спросил Глеб.

- Мемориальной, конечно! "Здесь жил и умер..."

- А он не здесь...

- Тогда по-другому: "Здесь жил и не умер писатель Гл. Бородаев"!

"Может, Покойник все-таки хочет поставить над своим очередным
стихотворением буквы "Н. К."? - подумал я. - Чего он вдруг в Наташином
присутствии так старается?"

Принц Датский продолжал смотреть на него с уважением.

Я решил немедленно перехватить инициативу.

- Больше я не могу молчать. Вы должны узнать кое-что важное, - сказал я. -
То, что написано в повести Гл. Бородаева, - это не авторский домысел.
Здесь, на этой вот даче, исчез человек... Как будто его и не было! Мы с
вами пойдем не по следам повести, а по следам преступления...

Покойник притих.

- На даче кто-нибудь есть? - спросил я у Глеба.

- Дачники все уехали.

- До одного?.. - прошептал Покойник.

- Ну да, это же видно! - бодро ответил я. - В поселке сейчас ни души. Кричи
не кричи, никто не услышит.

- А зачем нам кричать? - спросила Наташа.

- О, не бойся! - воскликнул я. - Конечно, всякое может случиться. Но я...
то есть мы тут, рядом. Все-таки исчез человек...

"Если бы мне представился случай от чего-нибудь ее защитить!" - подумал я в
ту минуту.

Миронова подняла руку.

- Нинель Федоровна сказала: "Подышим, погуляем в осеннем лесу!"

Острая наблюдательность подсказала мне, что Миронова не боится: она просто
и на расстоянии подчинялась классной руководительнице. Такой у нее был
характер.

- Сначала подышим воздухом, которым дышал Гл. Бородаев! - ответил я ей.

- А как мы туда попадем, в эту дачу? - спокойно спросил Принц Датский.

- Дверь открыта, - сказал Глеб. - Я же предупредил, что мы будем. Вчера по
междугородной...

- Пошли! - крикнул я. - Не бойтесь!

И первым вошел в дачу.

Там было тихо. Только сверху раздавалось какое-то бормотание. Все застыли.
Я тоже вздрогнул... Но даже опытный глаз не смог бы этого определить:
вздрогнул внутренне, про себя.

- Это племянник хозяйки, Григорий, - сообщил Глеб почему-то не сразу. - Он
сторожит все дачи в поселке. Он ждет нас... И все нам расскажет.

"Та самая лестница! - подумал я. - "Ворчливо-скрипучая", как написано в
повести. По ней в новогоднюю ночь шел Дачник после своей последней
прогулки. Больше он не гулял!.."

Мы стали подниматься по "ворчливо-скрипучей" лестнице. Она не скрипела.
"Понятно: авторский домысел!" - сказал я себе.

Сверху, из комнаты, стали ясно доноситься слова:

- Вы так?.. А мы - вас - бац по загривку! Вы все-таки трепыхаетесь? А мы
вас по шее - трах!..

Покойник остановился. За ним и все остальные. Сверху неслось:

- Ах, вы еще живы? Тогда получите! И еще, и еще, и еще!..

- Что там происходит? - спросил Покойник.

- Может быть, надо помочь? - воскликнул я. Бросил прощальный взгляд на
Наташу и кинулся наверх.

Дверь угловой комнаты была приоткрыта. Племянник Григорий играл сам с собой
в "дурачка". Он "ходил" и за себя и за противника, которого не было.

- Ах, вы еще дышите? Вот вам! Вот вам еще! Он стал подкидывать королей.

- Сюда! Смелее сюда! - крикнул я, словно взобрался на вершину горы, а
остальные были еще где-то на склоне. Миронова зашагала: она подчинялась
командам. Глеб тоже взбежал наверх. Поднялась и Наташа. Принц

Датский прикрывал собою Покойника.