Чтение 7–й страницы книги ~Солнышкин плывет а Антарктиду~

камбузу...

Перемыв посуду и осмотрев свои владения, не притаилась ли где случайная
муха, кок Борщик улегся на корме рядом с Перчиковым и Солнышкиным. Хотя
стало свежо, он по камбузной привычке обмахнулся полотенцем. Все вокруг были
сыты, и заботливого кока беспокоил только Перчиков, который целый день не ел
от огорчения. Было слышно, как у него попискивает в желудке.

- Может, принести котлету? - изредка спрашивал Борщик, поглядывая на
радиста.

Но Перчиков движением указательного пальца отклонял все заботы кока.

За бортом весело бежали волны, и в лад им торопились мысли Перчикова.
Вокруг вспыхивали тысячи светлячков, и в голове Перчикова, как светлячки,
загорались новые удивительные идеи.

Солнышкин не чувствовал ни рук, ни ног. Целый день он красил с Буруном
борт, и в его глазах плясали тысячи красок: зелёное море, голубое небо,
желтые борта, и над всем этим парящие летучие рыбы. Рыбы и сейчас летели из
темноты на свет, и, между прочим, у Солнышкина тоже начинала созревать одна
небезынтересная мысль. Он собрался уже высказать её вслух, но Борщик снова
заглянул в глаза Перчикову:

- А может, компоту с сухариками?

- Ну ладно, с сухариками давай,- согласился Перчиков, и Борщик побежал на
камбуз.

Он открыл дверь и остановился: среди ночной тишины коку послышалось,
будто в углу раздался странный шорох. Борщик вздрогнул. За всю жизнь у него
на камбузе не было не то что крыс, но и самого захудалого мышонка!

Но шорох повторился. И именно там, где у Борщика стоял мешок прекрасных
тонких булочных сухарей. Кок гневно скомкал фартук и с размаху запустил им в
угол. Шлёп! И фартук врезался в глаз артельщику, сунувшего руку в мешок с
сухарями.

Артельщик схватил со стола что-то подвернувшееся под руку и метнул в
дверь.

В ту же секунду мимо Борщика с резким свистом пролетел таинственный белый
предмет.

К звёздам, едва не задев кока по носу, удалялась тарелка!

Кок снова заглянул на камбуз, и тогда навстречу ему одна за другой
вылетела целая дюжина тарелок. "Одна, вторая, третья..." - считал Борщик.

Перепуганный насмерть артельщик бомбил своего преследователя.

- Тарелки! Тарелки! - закричал Борщик, хватаясь за голову. Он уже не
слышал ни шороха, ни кряхтенья артельщика, который с полной пазухой сухарей
выкарабкался в боковую дверь и на четвереньках полз по трапу.

На палубе поднялся настоящий переполох. Все смотрели на горизонт. Там
выкатывалось яркое созвездие Южного Креста, и к нему, посвистывая, уносились
маленькие белые точки.

Перчиков бросился наверх, в штурманскую. Схватив бинокль, он направил его
в сторону экватора. Сомнений не оставалось: три хорошо видимые тарелки
парили над океаном, уходя в сторону Южной Америки.

Нужно сказать, что в тот же вечер тарелки были замечены иностранными
самолётами. Одна из них даже приземлилась на участке всеми уважаемого
фермера, слегка задела его, и он видел, как из неё вышли два странных
существа. Правда, чего не увидишь после того, как тебя треснет по лбу
тарелкой! Но факт этот излагался в разных научных статьях. А точнее всего он
записан в бухгалтерии океанского пароходства, где так и сказано: "За пропажу
дюжины столовых тарелок высчитать из зарплаты кока Борщика 8 рублей 70
копеек".

Это, конечно, мало кого интересовало, но именно с тех пор Борщик поверил
в существование летающих тарелок.

ВСЕГО ОДИН ПОВОРОТ КОЛЕСА

Если бы кое-кто из моряков Тихого океана заглянул в рулевую рубку
парохода "Даёшь!", он бы, конечно, обрадовался и удивился: у штурвала стоял
старый инспектор океанского пароходства Мирон Иваныч, по прозвищу Робинзон.
Но теперь в руках у него был настоящий штурвал. В открытые иллюминаторы
врывался настоящий океанский ветер, и под сияющими тропическими звёздами
настоящие волны поднимали и опускали судно.

- Вы слышали об этой истории? - влетел в рубку Моряков.

- О какой?

- С тарелками.

- Любопытно,- ответил Робинзон.

- И что интересно,- заходил по палубе Моряков,- с камбуза пропало с
полпуда сухарей. Рассказать кому-нибудь - не поверят. Ведь не прилетали же
эти самые тарелочники к Борщику за сухарями? И почему вдруг пропали десять
тарелок?

- Хм-хм,- почесал лысинку Робинзон.- С сухарями, конечно, немного
странно. И всё-таки это приятно.

- Что? - Моряков был поражён.- Что про"-пали сухари? Что улетели тарелки?

- Приятно,- пожал плечами Мирон Иваныч,- что есть ещё на земле чудеса!

Старик не мог жить без чудес. На каждом шагу ему хотелось бы видеть чудо.
И он размечтался, как, бывало, в своём домике на сопке, когда он думал о
дальних плаваниях. Лево руля, право руля! Он так крутанул штурвал, что судно
со свистом описало дугу вокруг своего собственного носа. Моряков отлетел в
сторону. Робинзон удержался, но отчаянно смутился.

Он даже не представлял, что без этого поворота колеса на палубе "Даёшь!"
не случилось бы нескольких занимательных историй.

Дело в том, что в это самое время толстый артельщик улепётывал по трапу к
себе в каюту. Сухари покалывали бока. Он уже миновал тёмный коридор, когда
неожиданный толчок швырнул его обратно, прямо под ноги доктору Челкашкину,
который вышел из лазарета.

- Что с вами? - наклонился к нему доктор.

- Хе-хе... Немножко закружилась голова... Видимо, от голода,- промямлил
артельщик и схватился за живот: как бы не вывалились сухари.

Челкашкин посмотрел на него и пожал плечами:

- Послушайте, милый, да вы опухли! Чёрт бы побрал вашу дурацкую
голодовку!

- Опух, опух,- сказал артельщик, поддерживая руками майку, чтобы не
похудеть у доктора на глазах.

- И признаки слабоумия,- заметил доктор, заглянув ему в глаза.-
Немедленно в лазарет! Рыбку надо есть, рыбку. Побольше фосфора для мозга. А
сейчас - ждать меня.

Как только доктор вбежал по трапу, артельщик со всех ног бросился в каюту
и, отшвырнув матрац, вывалил свои хрустящие трофеи. Едва он успел их
прикрыть, к нему вошли Челкашкин, Петькин и Федькин и, подхватив под руки,
повели в лазарет.

"Ведите, ведите,- усмехнулся артельщик,- до Жюлькипура полежу без работы,
пожую котлетки и пончики, попью компот. А там посмотрим, кто останется в
дураках".

КРЫЛЬЯ ПАРОХОДА "ДАЁШЬ!"

За каких-нибудь полчаса "Даешь!" вонзился в густую тропическую ночь.
Стало так темно, что люди налетали на мачту или друг на друга. Поэтому на
палубе то и дело возникали короткие яркие вспышки и раздавалось:

- А-а! Чёрт возьми! Извините!

- Простите, пожалуйста!

И слышался шелест от потирания ушибленных мест.

Но белый колпак Борщика хорошо виднелся у камбуза, и на его свет
пробирался Челкашкин с очень важным делом. Кок всё смотрел на небо, где
высоко среди звёзд мерцали прозрачные летучие облака...

- Не видно? - спрашивал Солнышкин, который сидел рядом.

"Нет",- хотел сказать Борщик, но его остановил голос вынырнувшего из
темноты Челкашкина.

- Борщик, вы знаете, что человеку нужен фосфор?

- Зачем? - спросил кок, обмахиваясь полотенцем.

Несмотря на темноту, жара была африканская.

- Чтобы лучше работал мозг,- вмешался Солнышкин.

- А я на свой не в обиде,- обиженно сказал Борщик, поправив колпак.

- Но кое-кому, к сожалению, фосфора не хватает,- побарабанил пальцем по
голове Челкашкин,- и было бы вообще неплохо, если бы по утрам мы ели свежую
рыбку! Постараетесь?

В другой раз кок просто бы швырнул полотенце о палубу, однако Челкашкин
просил очень вежливо.

Но где взять ночью рыбу, не знал даже бывалый Борщик.

Солнышкин только и ждал этого момента. С самого вечера из-за шума с
летающими тарелками он не мог высказать сверлившую его мысль. Над пароходом
проносились целые косяки рыб. Нужно только задержать их на палубе!

- Но как? - спросил удивлённый кок.

- Плавали - знаем! - сказал Солнышкин.- Только бы раздобыть леску и
крючки!

И, переглянувшись, Борщик и Солнышкин отправились к Петькину.

Через полчаса, после азартной торговли с известным рыболовом, они уже
снова были на корме и под храп команды ряд за рядом натягивали между мачтой
и камбузом увешанную крючками леску.

От ветерка леска гудела, как струна, и словно в предчувствии
замечательного улова напевала рыбацкую песню.

Проверив, крепко ли завязаны узелки, Солнышкин добрался до двери камбуза
и улёгся рядом с Борщиком. Он был доволен своей выдумкой и уснул, угадывая
уже запах свежей рыбы.

Но того, что случится, Солнышкин, конечно, не мог предугадать.

Часам к пяти утра Моряков поднялся в рубку. Солнце уже проснулось и,
пригладив макушку, вежливо кивнуло знакомому пароходу. Слегка потянулся и
вздохнул океан. Навстречу солнцу пролетело стадо дельфинов, взметнулись
вверх летучие рыбки. И тут Моряков почувствовал, что "Даёшь!" тоже рванулся