Чтение 7–й страницы книги ~Фантазеры~

- А зачем нам разговаривать? Небось недалеко живем, можно и так прийти
поговорить.

- Я с тобой и разговаривать после этого не хочу!

Рассердился я на него и три дня с ним не разговаривал. От скуки и я свой
телефон разобрал и сделал из него электрический звонок. Только не так, как у
Мишки. Я все аккуратно устроил. Батарею поставил возле двери на полочке, от
нее по стене провода протянул к электрическому звонку и кнопке. А кнопку к
двери хорошенько винтиками привинтил, чтобы она не болталась на одном
гвозде, как у Мишки. Даже папа и мама похвалили меня за то, что я устроил
такую полезную вещь в доме.

Я пошел к Мишке, чтобы рассказать ему, что у меня теперь тоже
электрический звонок есть.

Подхожу к двери, звоню... Нажимал кнопку, нажимал - никто не отворяет.
"Может быть, звонок испортился?" - думаю. Стал в дверь стучать. Мишка
открыл. Я спрашиваю:

- Что же звонок, не действует?

- Не действует.

- Почему?

- Да я батарею разобрал.

- Зачем?

- Ну, я хотел посмотреть, из чего батарея сделана.

- Как же, - говорю, - ты теперь будешь - без телефона и без звонка?

- Ничего, - вздохнул он, - как-нибудь буду!

Пошел я домой, а сам. думаю: "Почему Мишка такой нескладный? Зачем он все
ломает?!" Мне даже жалко стало его.

Вечером я лег спать и долго не мог заснуть, все вспоминал: как у нас был
телефон и как из него получился электрический звонок. Потом я стал думать об
электричестве, как оно получается в батарее и из чего. Все давно уже спали,
а я все думал про это и никак не мог заснуть. Тогда я встал, зажег лампу,
снял с полки батарею и разломал ее. В батарее оказалась какая-то жидкость, в
которой мокла черная палка, завернутая в тряпочку. Я понял, что
электричество получалось из этой жидкости. Потом лег в постель и быстро
заснул.

БЕНГАЛЬСКИЕ ОГНИ

Сколько хлопот у нас с Мишкой было перед Новым годом! Мы уже давно
готовились к празднику: клеили бумажные цепи на елку, вырезали флажки,
делали разные елочные украшения. Все было бы хорошо, но тут Мишка достал
где-то книгу "Занимательная химия" и вычитал в ней, как самому сделать
бенгальские огни.

С этого и началась кутерьма! По целым дням он толок в ступе серу и сахар,
делал алюминиевые опилки и поджигал смесь на пробу. По всему дому шел дым и
воняло удушливыми газами. Соседи сердились, и никаких бенгальских огней не
получалось.

Но Мишка не унывал. Он позвал к себе на елку даже многих ребят из нашего
класса и хвастал, что у него будут бенгальские огни.

- Они знаете какие! - говорил он. - Они сверкают, как серебро, и
рассыпаются во все стороны огненными брызгами.

Я говорю Мишке:

- Что же ты наделал? Позвал ребят, а никаких бенгальских огней не будет.

- Почему не будет? Будет! Еще времени много. Все успею сделать.

Накануне Нового года он приходит ко мне и говорит:

- Слушай, пора нам за елками ехать, а то останемся на праздник без елок.

- Сегодня уже поздно, - ответил я. - Завтра поедем.

- Так ведь завтра уже украшать елку надо.

- Ничего, - говорю я. - Украшать надо вечером, а мы поедем днем, сейчас
же после школы.

Мы с Мишкой уже давно решили поехать за елками в Горелкино, где мы жили у
тети Наташи на даче. Тети Наташин муж работал лесничим и еще летом сказал,
чтобы мы приезжали к нему в лес за елками. Я даже заранее упросил маму, чтоб
она разрешила мне в лес поехать.

На другой день я прихожу к Мишке после обеда, а он сидит и толчет
бенгальские огни в ступе.

- Что ж ты, - говорю, - не мог раньше сделать? Ехать пора, а ты возишься!

- Да я делал и раньше, только, наверно, мало серы клал. Они шипят, дымят,
а гореть не горят.

- Ну и брось, все равно ничего не выйдет. - Нет, теперь, наверно, выйдет.
Надо только побольше серы класть. Дай-ка мне алюминиевую кастрюлю, вон на
подоконнике.

- Где же кастрюля? Тут только сковородка, -говорю я,

- Сковородка?.. Эх, ты! Да это и есть бывшая кастрюля. Давай ее сюда.

Я передал ему сковородку, и он принялся скоблить ее по краям напильником.

- Это у тебя, значит, кастрюля в сковородку превратилась? - спрашиваю я.

- Ну да, - говорит Мишка. - Я ее пилил напильником, пилил, вот она и
сделалась сковородкой. Ну ничего, сковородка тоже нужна в хозяйстве.

- Что же тебе мама сказала?

- Ничего не сказала. Она еще не видела.

- А когда увидит?

- Ну что ж... Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей
куплю.

- Это долго ждать, пока ты вырастешь!

- Ничего.

Мишка наскоблил опилок, высыпал порошок из ступки, налил клею, размешал
все это, так что у него получилось тесто вроде замазки. Из этой замазки он
наделал длинных колбасок, навертел их на железные проволочки и разложил на
фанерке сушиться.

- Ну вот, - говорит, - высохнут - и будут готовы, только надо от Дружка
спрятать.

- Зачем от него прятать?

- Слопает.

- Как - слопает? Разве собаки бенгальские огни едят?

- Не знаю. Другие, может быть, и не едят, а Дружок ест. Один раз я
оставил их сохнуть, вхожу - а он их грызет. Наверно, думал, что это конфеты.

- Ну, спрячь их в печь. Там тепло, и Дружок не достанет.

- В печку тоже нельзя. Один раз я их спрятал в печь, а мама пришла и
затопила - они и сгорели. Я их лучше на шкаф положу.

Мишка взобрался на стул и положил фанерку на шкаф.

- Ты ведь знаешь, какой Дружок, - говорит Мишка. - Он всегда мои вещи
хватает! Помнишь, он затащил мой левый ботинок, так что мы его нигде найти
не могли. Пришлось мне тогда три дня ходить в валенках, пока другие ботинки
не купили. На дворе теплынь, а я хожу в валенках, как будто обмороженный! А
потом уже, когда купили другие ботинки, мы этот ботинок, который один
остался, выбросили. потому что кому он нужен - один ботинок! А когда его
выбросили, отыскался тот ботинок, который потерялся. Оказалось - его Дружок
затащил на кухню под печь. Ну, мы и этот ботинок выбросили, потому что если
б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили,
то и второй выбросили. Так оба и выбросили.

Я говорю:

- Довольно тебе болтать! Одевайся скорее, ехать надо.

Мишка оделся, мы взяли топор и помчались на вокзал. А тут поезд как раз
ушел, так что пришлось нам дожидаться другого. Ну ничего, дождались,
поехали. Ехали, ехали, наконец приехали. Слезли в Горелкине и пошли прямо к
лесничему. Он дал нам квитанцию на две елки, показал делянку, где
разрешалось рубить, и мы пошли в лес. Елок кругом много, только Мишке они
все не нравились.

- Я такой человек, - хвалился он, - уж если поехал в лес, то срублю самую
лучшую елку, а то и ездить не стоит.

Забрались мы в самую чащу.

- Надо рубить поскорей, - говорю я. - Скоро и темнеть начнет.

- Что ж рубить, когда нечего рубить!

- Да вот, - говорю, - хорошая елка.

Мишка осмотрел елку как следует со всех сторон и говорит:

- Она, конечно, хорошая, только не совсем. По правде сказать, совсем
нехорошая: куцая.

- Как это - куцая?

- Верхушка у нее короткая. Мне такой елки и даром не надо!

Нашли мы другую елку.

- А эта хромая, - говорит Мишка.

- Как - хромая?

- Так, хромая. Видишь, у нее нога внизу закривляется.

- Какая нога?

- Ну, ствол.

- Ствол! Так бы и говорил!

Нашли мы еще одну елку.

- Лысая, - говорит Мишка.

- Сам ты лысый! Как это елка может быть лысая?

- Конечно, лысая! Видишь, какая она реденькая, вся просвечивает. Один
ствол виден. Просто не елка, а палка!

И гак все время: то лысая, то хромая, то еще какая-нибудь!

- Ну, - говорю, - тебя слушать - до ночи елки не срубишь!

Нашел себе подходящую елочку, срубил и отдал топор Мишке:

- Руби поскорей, нам домой ехать пора.

А он словно весь лес взялся обыскать. Уж я и просил его и бранил - ничего
не помогало. Наконец он нашел елку по своему вкусу, срубил, и мы пошли
обратно на станцию. Шли, шли, а лес все не кончается.

- Может, мы не в ту сторону идем? - говорит Мишка.

Пошли мы в другую сторону. Шли, шли - все лес да лес! Тут и темнеть