результаты инспекции, появится не скоро, очень не скоро, поскольку вся
боевая подготовка флотов претерпит изменения. Военно-морские силы вступают в
новый этап строительства, программа же его разработана вчерне. Нельзя
поэтому сломя голову бросаться на исправление недостатков. Надо думать и
думать. Тем и кончился разбор.
В ней три обжитые койки и одна резервная, два спаренных шкафчика для
"шмуток", умывальник с зеркалом, письменный стол, два стула, книжная полка.
Говорили тихо, чтоб не услышали матросы наверху, подавленно молчали. Что-то
на эскадре происходит неладное -- с этого начали, этим и кончили. Что-то
такое стряслось года полтора-два назад, корабли живут как-то ненормально. И
"старичков" нельзя винить, хотя они и первыми отлынивают от службы. Да и как
не сачковать им, если многие из них восьмой год трубят? Но и матросы-то
второго и третьего годов службы все сонные какие-то, вялые, и уговоры на них
не действуют, и наказания. Как жить, как служить дальше? Не зря каюту No 61
зовут приветливой. Хозяева потеснились, всем нашлось место, Борис Гущин
уступил свою койку, сам забрался на верхнюю резервную, сидел по-восточному
поджав ноги.
Не служба у нас на линкоре, а санаторий. Вы бы посмотрели да послушали, что
на новых крейсерах. На вахте стоял однажды и подсчитал: на "Нахимове" за три
часа одиннадцать раз объявляли боевую тревогу, обязанности по расписаниям
отрабатывали. В бинокль смотрю и вижу: офицеры по верхней палубе бегают,
нерадивых выискивают... Нет, тут думать нечего. Адмиралы в чем-то
напортачили, палку перегнули, охоту к службе отбили. Адмиралы...
возводить хулу на адмиралов не позволил. Сказал примирительно, что адмиралов
неправильно понимают, руководящие документы штаба огрубляют
действительность, дают искаженное представление о благородных намерениях
начальства...
офицеры -- сбила с Манцева гонор, полинял командир 5-й батареи,
военно-морские анекдоты из него уже не хлещут. Но, к удивлению многих,
вспомнил он былое и оживился.
в Питере случай, в цирке... Укротительница львов представление давала... И
приперлись в цирк два матроса с "Чапаева", с пьяных глаз не сообразили что к
чему, сняли ремни и бросились к укротительнице, спасать ее от хищников,
загрызть, мол, хотели они ее. Ну, скрутили матросиков, на губу, скандал --
все-таки общественное место, дело дошло до командира Ленинградской
военно-морской базы. Тот и врезал матросикам по двадцать суток ареста с
содержанием на гарнизонной гауптвахте. И такую формулировочку: "За пьянку в
городе и драку со львами".
военно-морской мудростью пропитана она. "Драка со львами" -- это не намек,
это прямое указание: сиди тихо, не обсуждай приказы командования.
понял, что не такой уж он плохой человек, на линкоре ведь все признают его
хорошим. Лейтенанту Манцеву старпом разрешил готовиться к экзаменам на право
самостоятельного несения ходовой вахты, а это значит, что он уже "зрелый,
опытный" офицер. В штаб пошло представление, третья звездочка скоро появится
на погонах. В каюту к нему стал захаживать замполит дивизиона, старший
лейтенант Колюшиин, рассказывал о себе, о линкоре, на котором начал служить
матросом в предвоенное время.
разрешенного. И не в том дело, что Милютин или Байков станут чаще увольнять
его на берег. Нет. Лейтенант, за стрельбу получивший благодарность
командующего флотом, не просто лейтенант и управляющий огнем, не только
командир батареи. Над ним простерлось адмиральское благословение. К его
словам теперь отнесутся со вниманием, на него ныне не цыкнешь, как на
салажонка. Юрии Иванович Милютин такому лейтенанту не воткнет походя пять
суток ареста при каюте.
опрометчивое обещание стать командиром лучшего подразделения на корабле.
по политчасти капитану 2 ранга Лукьянову. Олег Манцев ужом выскользнул из
КДП, скатился по трапам вниз, вошел в полусумрак и духоту боевой рубки.
что он недоволен командиром батареи, которая имеет все возможности стать
передовым подразделением не только в боевой части. Она обязана быть примером
всему линкору. Командир батареи -- грамотный специалист и достаточно опытный
офицер, что подтверждено последней стрельбой. Личный состав батареи по
уровню грамотности превосходит всех, у некоторых матросов есть даже 9
классов образования, батарея сделала определенные сдвиги в боевой
подготовке, подчеркнул замполит, но резервы еще не исчерпаны, дисциплина же
хромает.
старался избегать замполита, уклонялся от надоедливых проповедей. Но понял
вскоре, поразмыслив, что сухость Лукьянова, чрезвычайно упрощая отношения
("Я капитан 2 ранга, ты лейтенант, изволь подчиняться!.."), делает встречи с
ним полезными. Надо только говорить с замполитом на его языке.
рыжими ресницами, делал страшные глаза, призывая к железному повиновению. И
Валерьянов здесь, и комсорг линкора, и командир невдалеке, на ходовом
мостике. Все ожидают от Манцева точного и ясного ответа.
флота 5-я батарея станет лучшим подразделением корабля!
едва не столкнулся с ним. Веселенькое любопытство было в глазах командира
линкора, и в любопытстве сквозило уважение к безумному порыву недотепы, и
то, что он, Манцев -- недотепа, это тоже прочитал Олег в его взгляде.
батарея станет лучшей! И пусть на корабле есть офицеры, прославленные
газетами и уважаемые матросами. Пусть! Лучшим подразделением линкора будет
не дальномерная команда, не котельная группа, не 4-я башня, а 5-я батарея!
Она и только она!
Болдыреву Всеволоду Всеволодовичу очередное воинское звание -- капитан 3
ранга -- так и не было присвоено.
документы на присвоение. Штаб флота мог попридержать их. чтоб к выгоде своей
улучшить или ухудшить какие-нибудь цифры в отчетах.
офицерский состав. В Москве изучают его прошлое, в котором он, нынешний,
выражается. И в прошлое не запрещено вклеивать страницы -- как
свеженаписанные, так и вроде бы затерявшиеся.
некорабельную, год за годом. Отец, командированный в Среднюю Азию на
строительство канала, умер от укуса фаланги, во вредителях не значился, в
передовиках не числился. Неуемный темперамент матери бросал ее от одного
краскома к другому, пока бабка не забрала внука, отторгнув его от запахов
конюшни, от папиросного смрада в комнатах женсовета.
язык, до последних дней своих боготворила тщедушного старичка, похожего на
оперного мсье Трике. Умерла старуха, сгинул и мсье, остался французский
язык. Старуха -- это от детских впечатлений, взрослым уже, курсантом,
Всеволод бабку вспоминал иной -- красивой, язвительной женщиной, умеющей
и особое, ей одной понятное наслаждение доставляла карикатура из
дореволюционного "Сатирикона", кажется. Бабка надрывалась от смеха,
рассматривая двух прачек над корытами с мыльной пеной, пояснение внизу: "Вот
стану графиней, буду стирать только на себя!" От злобы на туркменский канал,
от ненависти к невестке и обучила она внука языку. И судьба подшутила: в
первой анкете Всеволод постеснялся заявить о знании чужого языка, чужой
культуры, а там уж, когда анкеты заполнялись по три-четыре в год,
противоречить первой было нельзя. Так уж вообще складывалось, что говорить и
писать правду о себе, о родителях не представлялось нужным, стало
необязательным. Отец? Погиб на строительстве. (Укус фаланги на фоне
грандиозных катаклизмов эпохи выглядел бы издевательством.) Мать? Умерла от
болезни. (Заражение крови от самодельного аборта к добродетелям не
отнесешь.) Бабка? Инфаркт. (Тогда писали: "разрыв сердца".)
Сталинград, светлые -- от пожаров -- ночи и дымные дни, медаль, ордена,
ранения -- бумажечка к бумажечке подшита в личном деле, печати, штампы,
подписи, даты. Баку, зачисление в училище, старшина роты -- полная ясность,
номера и даты приказов подогнаны друг к другу без люфта, как снаряд к
нарезам ствола, ни один день его жизни не выпал из поля зрения штабов. И ни
одного словечка вредящего -- ни в разговорах с однокашниками, ни на
собраниях. Не зазывал и не подвывал на разных там массовых мероприятиях,
речи только по существу, по делу. В 1947 году -- выпуск. Бакинский период
жизни можно считать благополучно завершенным. Женщины? И тут полный ажур.
Знакомился с теми, кто не испытывал желания показываться на танцульках в
училище. Правда, случился один малоприятный эпизод. Девчонку по рекомендации
райкома послали обслуживать свиту Багирова. Она рассказывала страшные вещи,
пришлось потихоньку отвалить, позабыть девочку, а как хороша была, какая
чистота, как страдалось от этой чистоты, потому что не верилось, что может
такая голубизна существовать незаплеванной... С той свитой покончено, в