"Буденный целует саблю" от юного безбородого Курлы Мурлы не отодвигается,
рыло надзирательское не появляется и в зубы мне маховиком не тычет. Побился
я в истерике, но все бесполезно, и забылся вдруг. Под наркоз меня Кидалла
бросил. Тогда я, разумеется, этого не знал.
почему-то на полу, на свежем сене, перед глазами миска сырой морковки и
незнакомые веточки с листиками. Оглядываюсь. Обстановка камеры все та же.
Только почему-то у Кырлы Мырлы на портрете борода стала отрастать и в
шнифтах безумный блеск появился. Уставился он на меня и словно говорит:
"Хватит, Фан Фаныч, мир объяснять! Надоело! Пора его, паскуду,
перелицевать!"
стен. "По большевикам пошло рыдание", "Ужас из железа выжал стон", "У гробов
Горького, Островского и других", "Сталин горько плачет над трупом Кирова",
"Карацупа и его любимая собака Индира Ганди", "Кулаки на Красной площади",
"Маршал Жуков на белом коне" - все эти картины, Коля, и фотографии исчезли и
на ихних местах появились другие. "Наше гневное НЕТ!!! - кибернетике,
генетике, прибыли, сверхнаживе, джазу, папиросам "Норд", французской булке и
мещанству". Рядом "Члены политбюро занимаются самокритикой", "Жданов сжигает
стихи Анны Ахматовой", "Конфискация скрипичного ключа у Шостоковичей и
Прокофьевых" и немного повыше "Микоян делает сосиски на мясокомбинате имени
Микояна". Я подумал, что в верхах произошли кое-какие изменения и наверняка
кого-то шлепнули. Потом оказалось - предгосплана Вознесенского...
листики. Щелкнуло. Слышу какие-то радостные голоса: "Ест! Ест!... А я уж
хотел с женой и детьми прощаться!! Ест! Главное - нюхает! Поздравляю вас,
Зиночка, с орденом Красной Звезды!" Я говорю Кидалле:
то я обижусь и уйду в несознанку!
отодвигается от "Иуд музыки нашей", и в камеру на цирлах входит милая, более
того, Коля, прекрасная, только что-то уж очень бледная женщина, Молодая. Лет
двадцать семь - тридцать пять. Волосы искрятся. Мягкие. Пышные. Русые.
Близко, близко ко мне подходит. Я поневоле смотрю снизу вверх. Вижу ямочки
на коленках, молока в них налить парного и лакать, и сердце у меня заходило
ходуном, если бы не веревки, выскочило бы из ребер! Вижу трусики голубые,
Коля, и в глазах моих потемнело от душной крови. Смотрит женщина сверху вниз
на меня связанного, нежно улыбается, присела на корточки, по лицу погладила,
я успел пальцы ее холодные поцеловать, и говорит:
жалеют... Тебя в обиду никогда не дадут.
связанный по рукам и ногам Фан Фаныч не может вполне соответствовать такой
королеве, как вы. Вы похожи, ха-ха, на Польшу до первого раздела!
Глубоко-глубоко... На донышке колодца... Это я плещусь... Это - я... Милое,
хорошее, славное, красивое животное... Губы у тебя замшевые... Уши нежные...
Ноги сильные...
мешало бы...
и я никак помочиться не могу.
связан, и передайте Кидалле, что он, псина мусорная, погорел с делом о
кенгуру. Я не Рыков и не Бухарин и не Каменев, и издевательств не потерплю.
Ими меня вообще не удивишь, как говяжьей кровью Микояна на мясокомбинате
имени Кагановича. Помочился лежа. Делать нечего. А она снова нежно гладит
меня по волосам, перебирает их и мурлычит так нежно, что понт какой-нибудь
просечь в ее голосе, Коля, абсолютно невозможно.
Австралии... Поэтому у тебя глаза грустные... и лапы дрожаг " и сердце
бьется... Тук-тук-тук. + + Совсем, как у нас... совсем, как у нас...
Мусор! Какая каракатица ебала твою маму? Какой зверь? И жива ли вообще твоя
мама? Если жива, то приведи ее в свои органы! Пусть полюбуется, как ее
сыночек пьет кровь из безумной женщины и нормального человека Фан Фаныча!
Приведи! Может, крови тебе моей мало? Тогда говна поешь, мочи попей, закуси
моим сердцем, падаль! ... А ты, - спрашиваю несчастную, потому что никаких
сомнений насчет того, что она поехавшая, у меня не осталось, - ты думаешь, я
- кенгуру?
кенгуру! Я битая рысь и тертая россомаха!
можешь? Не можешь, бедный? Я понимаю: тебе не хочется лежать связанным. И
людям зто тоже не по душе. У тебя есть душа?
обсосанный котенок. Битой рыси судьба не заделала бы такое крупное фуфло и
не приделала бы заячьи уши! Битая рысь осталась бы в свое время в Эфиопии, а
не испугалась бы итальянских фашистов и не отвалила бы на Советскую Родину.
Фраер! Моральный доходяга! Лагерная параша! Парчушка рваный! Мизер! Ты мог
сейчас вот, в зту секунду пить кофе с императором Селассие, а не валяться в
подвалах Чека! Подонок!
гладить... Понимаю: ты кажешься себе человеком... Думаешь, я не понимаю?
Молчи!
Повторяю: тете - бобо!
Сгинь!
что мы с помощью оптических преобразователей сняли с нервных окончаний
твоего гиппоталамуса человеческий образ... Бедный, В зоопарке почти все
животные, кроме птиц, змей, черных пантер и орлов воображают себя похожими
на людей и совершенно равнодушны к своим зеркальным отражениям... Но ты не
человек. Ты - славный, грустный, сильный, злой кенгуру. Но ты не будь злым.
Поешь! Не отплевывайся. Без еды ты умрешь, и тете будет тебя жалко! Тетя не
хочет, чтобы ты умирал. Поешь, милый, поешь.
Честно говоря, я тобой, псина, восхищен. Молодец! Но ты загляни, мокрота, в
свою душу! Загляни! Трухаешь ведь! Не заглянешь! А знаешь, почему? Не
знаешь! И я не скажу. Помучайся. По пытай меня. Но я и под пытками не скажу,
почему ты трухаешь заглянуть себв в душу! Прокурора по надзору давай, гнида!
Я голодовку объявляю! Требую прокурора по надзору!
насильно. Мы не можем позволить тебе умереть.
времен буду Бога молить, чтобы простил он тебя и успокоил! Чтобы он успокоил
всех, подобных тебе. Убей! Убери женщину! Она же больная! Убей меня,
Кидалла!
Жжет? А ты не бейся, не бейся... Открывай, гадина рот, в конце концов! Ешь
морковку, скотина проклятая! Извини, но кажется, в тиграх меньше злобы и
ярости, чем в твоей кенгуриной душе! Ешь, говорю!... А-а-а! Отпусти палец,
мерзавец паршивый! Отпусти сейчас же! - Развяжи, тогда отпущу. Не развяжешь,
буду грызть, пока всю руку не отгрызу. Развязывай!
от пищи, я буду бить тебя током. Вот так! Не нравится? А ты ешь... Не
нравится? Я прибавлю ампер. Ну как? Больно? Верно: больно... Бедный зверь,
ты сам себе делаешь хуже.
секундочку зеркальце! И если я кенгуру, то я все схаваю и еще попрошу! Дайте
мне очную ставку с Фан Фанычем! А-а-а-а! Дайте мне зеркальце!
НЭПа, и не вертухаться надо и не прокурора по надзору звать, а косить самая
пора пришла. Косить, Коля! Как Фан Фаныч мог угрохать столько нервов и
здоровья, доказывая суке из Кащенки, что он человек с большой буквы,
звучащий гордо? Косить, Коля, косить! Но Фан Фаныч забыл начисто, какие
звуки издают кенгуру, когда им больно или голодно, холодно или опасно.
Забыл! Притих Фан Фаныч, положил голову поудобней на свежее сено, плачет
первый раз за пятилетку и вспоминает, но вспомнить никак не может. Отшибло
память током у Фан Фаныча. Чокнутая женщина упала на тахту, умаялась, видно,
и уснула, Засмотрелся Фан Фаныч на картинки "Ленин с Крупской на елке",
"Изгнание питерскими рабочими дворян из Ленинграда", и тоже за. кемарил.
ничего у него не болит, ничего ему неохота. Только вот так бы спать, спать,
спать в тепле, в темноте, в тишине, спать, спать, спать. Но кто-то вдруг
тормошит Фан Фаныча, толкает в бок раз, другой, будит кто-то Фан Фаныча.
Вставай, мол, сукоедина, на развод, конвой замерз. Страшно невозможно.
Неохота. В бок толкают, прогоняют из теплой тишины темноты на холодное, на
студеное солнышко! А Фан Фаныч шевельнуться не может: руки и ноги у него
затекли, и не чувствует он их совсем, совсем. Вот его выворачивают откуда-то
на мертвый, белый, зябкий свет, подталкивают, отрывают силком, как корку
запекшуюся отрывают от болячки, и он зубами цепляется за живую плоть, за
шерстинки родимые, мягкие, и вываливается из сумки своей мамы-кенгурихи в
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Курылев Олег
Сертаков Виталий
Муркок Майкл