носками внутрь и положив палец на угол пухлых губ. Месяцев шесть тому назад
он бросил, по настоянию родственников, скверную привычку класть палец в рот,
но совершенно отказаться от этого жеста еще не мог. У него были белые
волосы, подрезанные на лбу и завитками спадавшие на плечи, и голубые
удивленные глаза, и по всему своему виду он принадлежал к мальчикам, которых
особенно преследовал Сашка.
холосой.
штанишки и большой откладной воротничок.
пробкой.
Коли, дернул собачку. Пробка ударилась по носу и отскочила, болтаясь на
нитке. Голубые глаза Коли раскрылись еще шире, и в них показались слезы.
Передвинув палец от губ к покрасневшему носику, Коля часто заморгал длинными
ресницами и зашептал:
волосами, скрывавшими часть ушей. Это была сестра хозяйки, та самая, с
которой занимался когда-то Сашкин отец.
господину. - Поклонись же, Саша, нехорошо быть таким невежливым.
подозревала, что он знает многое. Знает, что жалкий отец его любил ее, а она
вышла за другого, и хотя это случилось после того, как он женился сам, Сашка
не мог простить измены.
Платон Михайлович, устроить его? Муж говорит, что ремесленное ему больше
подходит, чем гимназия. Саша, хочешь в ремесленное?
заплатанных сапог он перевел глаза на лицо Сашки, последний высунул язык и
опять спрятал его так быстро, что Софья Дмитриевна ничего не заметила, а
пожилой господин пришел в непонятное ей раздражительное состояние.
имеет над людьми старая любовь.
избегая смотреть на Сашку и поглаживая поднявшиеся на затылке волосики. -
Впрочем, мы еще посмотрим.
проделанный мальчиком, внушавшим к себе уважение ростом и репутацией
испорченного, нашел себе подражателей, и несколько кругленьких носиков уже
покраснело. Девочки смеялись, прижимая обе руки к груди и перегибаясь, когда
их рыцари, с презрением к страху и боли, но морщась от ожидания, получали
удары пробкой. Но вот открылись двери и чей-то голос сказал:
входили в ярко освещенную залу и тихо обходили сверкающую елку. Она бросала
сильный свет, без теней, на их лица с округлившимися глазами и губками.
Минуту царила тишина глубокого очарования, сразу сменившаяся хором
восторженных восклицаний. Одна из девочек не в силах была овладеть
охватившим ее восторгом и упорно и молча прыгала на одном месте; маленькая
косичка со вплетенной голубой ленточкой хлопала по ее плечам. Сашка был
угрюм и печален - что-то нехорошее творилось в его маленьком изъязвленном
сердце. Елка ослепляла его своей красотой и крикливым, наглым блеском
бесчисленных свечей, но она была чуждой ему, враждебной, как и столпившиеся
вокруг нее чистенькие, красивые дети, и ему хотелось толкнуть ее так, чтобы
она повалилась на эти светлые головки. Казалось, что чьи-то железные руки
взяли его сердце и выжимают из него последнюю каплю крови. Забившись за
рояль, Сашка сел там в углу, бессознательно доламывал в кармане последние
папиросы и думал, что у него есть отец, мать, свой дом, а выходит так, как
будто ничего этого нет и ему некуда идти. Он пытался представить себе
перочинный ножичек, который он недавно выменял и очень сильно любил, но
ножичек стал очень плохой, с тоненьким сточенным лезвием и только с
половиной желтой костяшки. Завтра он сломает ножичек, и тогда у него уже
ничего не останется.
приняло обычное выражение дерзости и самоуверенности. На обращенной к нему
стороне елки, которая была освещена слабее других и составляла ее изнанку,
он увидел то, чего не хватало в картине его жизни и без чего кругом было так
пусто, точно окружающие люди неживые. То был восковой ангелочек, небрежно
повешенный в гуще темных ветвей и словно реявший по воздуху. Его прозрачные
стрекозиные крылышки трепетали от падавшего на них света, и весь он казался
живым и готовым улететь. Розовые ручки с изящно сделанными пальцами
протягивались кверху, и за ними тянулась головка с такими же волосами, как у
Коли. Но было в ней другое, чего лишено было лицо Коли и все другие лица и
вещи. Лицо ангелочка не блистало радостью, не туманилось печалью, но лежала,
на нем печать иного чувства, не передаваемого словами, неопределяемого
мыслью и доступного для понимания лишь такому же чувству. Сашка не сознавал,
какая тайная сила влекла его к ангелочку, но чувствовал, что он всегда знал
его и всегда любил, любил больше, чем перочинный ножичек, больше, чем отца,
чем все остальное. Полный недоумения, тревоги, непонятного восторга, Сашка
сложил руки у груди и шептал:
выражение ангелочка. Он был бесконечно далек и непохож на все, что его здесь
окружало. Другие игрушки как будто гордились тем, что они висят, нарядные,
красивые, на этой сверкающей елке, а он был грустен и боялся яркого
назойливого света, и нарочно скрылся в темной зелени, чтобы никто не видел
его. Было бы безумной жестокостью прикоснуться к его нежным крылышкам.
смертельному бою за ангелочка прохаживался осторожными и крадущимися шагами;
он не смотрел на ангелочка, чтобы не привлечь на него внимания других, но
чувствовал, что он еще здесь, не улетел. В дверях показалась хозяйка -
важная высокая дама с светлым ореолом седых, высоко зачесанных волос. Дети
окружили ее с выражением своего восторга, а маленькая девочка, та, что
прыгала, утомленно повисла у нее на руке и тяжело моргала сонными глазками.
Подошел и Сашка. Горло его перехватывало.
более грубо, чем всегда. - Те... Тетечка.
Это невежливо.
разбирать. И ты уже не маленький и можешь звать меня по имени, Марией
Дмитриевной.
средство.
даму не произвела впечатления.
последовал за ней, бессмысленно глядя на ее черное, шелестящее платье. В его
горячечно работавшем мозгу мелькнуло воспоминание, как один гимназист его
класса просил учителя поставить тройку, а когда получил отказ, стал перед
учителем на колени, сложил руки ладонь к ладони, как на молитве, и заплакал.
Тогда учитель рассердился, но тройку все-таки поставил. Своевременно Сашка
увековечил эпизод в карикатуре, но теперь иного средства не оставалось.
Сашка дернул тетку за платье и, когда она обернулась, упал со стуком на
колени и сложил руки вышеупомянутым способом. Но заплакать не мог.
в кабинете никого не было. - Что с тобой?
нее и грубо потребовал:
слово, которое они произнесут, были очень нехороши, и хозяйка поспешила
ответить:
просишь, но почему ты не хочешь подождать до Нового года? Да вставай же! И
никогда, - поучительно добавила седая дама, - не становись на колени: это
унижает человека. На колени можно становиться только перед богом.
платье.
нос и растопырил пальцы. Ему казалось, что высокая дама сломает ангелочка.