увидели бункер, наполненный голыми людьми, мертвыми и без волос.
- Можно рассказать, как мы шли вверх по мягкому холмику,
усыпанному серым песком, и стоял сладкий запах, и мы заметили, что это не
песок, а какие-то крупные частицы. И это оказались пережженные и
перемолотые человеческие кости. Ведь каждый день четырнадцать тысяч человек
все-таки. Пахло горелым человечьим салом. А человек с пляшущим лицом был
жив, потому что вертел специальную машину с решетами, которые просеивали
перемолотые кости, и в решетах оставались маленькие золотые слитки,
выплавившиеся из зубных коронок, не замеченных при обыске, и золота
набиралось в среднем три килограмма в день, то есть девяносто килограммов
золота в месяц, то есть тонна золота в год, а если бы все это работало и
сейчас, представляете, сколько золота можно было добыть таким путем.
- А то можно еще рассказать о складе, где на стеллажах
были уложены пухлые бумажные мешки со штемпелями "лаг. номер такой-то", и
когда мой приятель ткнул тупым стволом автомата в аккуратный мешок, то
оттуда вывалились две косы- черная и золотая. Они были приготовлены для
матрасов на подводные лодки. Можно еще рассказать, какие лица были у
автоматчиков и какие у комиссии, у генералов, ученых, служащих. Можно
рассказать, как намокла борода у митрополита Крутицкого и Галицкого. А
намокла она от слез. Остальные не плакали и смотрели друг на друга сухими
глазами.
- Еще там были четыре горы - гора мужских ботинок, гора
женских туфель, гора детских ботиночек и гора конвертов, фотографий и
паспортов на всех языках Европы "н др.". Я оторвал от одного конверта
немецкую марку со свастикой, потому что даже у великого филателиста ее не
было, так как немецкого языка со свастикой он не знал, а знал только
немецкий про Лорелею с золотыми косами. Я завернул марку в бумагу, потому
что от нее исходил сладкий запах. А когда я через месяц приехал в Москву в
пехотное училище и подарил эту марку брату (он был школьник и унаследовал
мой альбом), то лист из альбома пришлось вырвать: несмотря на то, что я
трижды менял обертку, пока вез эту марку, в альбоме образовалось жирное
пятно, которое пахло.
- Оставим это. Сделаем передышку. Вот в музыке
"Арлезианки" появляется тихий звон. Тихо звеня монистами, гуськом идут
ван-гоговские женщины Арля. Их черные глаза угрюмы, их шали неистовы, их
босые ноги грубы и малы, а в неподвижном воздухе, как перед землетрясением,
- зеленый самум жары.
- Оставим это. Уже ночь, и даже радиомаяк сделал
передышку, и теперь он передает интервью с ученым, который лечит от смерти
и будет выступать на симпозиуме.
- Мы сумеем продемонстрировать на симпозиуме ряд лиц, которые умерли от
инфаркта миокарда, - говорит он, - а теперь возвращены к трудовой
деятельности. А также умерли от электротравм и целого ряда других причин:
от отравления, травматических поражений, хирургического вмешательства - от
наркоза, например.
- Он начал лечить от смерти еще в войну. Первый раз это
случилось как раз в тот год, когда я отклеивал марку.
- Случай оживления бойца, - говорит доктор, - который был ранен в ногу
осколком. Его доставили в санбат, там он умер. Немедленно были приняты
меры, - говорит доктор. - Теперь он живет в Дзержинске, имеет семью. Сейчас
это несложный случай.
- Какие ваши самые заветные планы? - спрашивает девушка-диктор.
- Самые заветные планы ? - он засмеялся. Какой у него милый глуховатый смех
и с какой робостью говорит с ним девушка-диктор - доктор ведь может
оживлять, а разве не в этом задача каждого стоящего человека. - ...
заключаются в том, чтобы моя наука развивалась все больше и больше, чтобы
все большее количество людей оставалось жить. Наша лаборатория является
научно-методическим центром. Сейчас уже имеется восемьдесят четыре
клинических центра. Наш симпозиум мы строим не в плане докладов, а только в
плане дискуссии, и каждый может выступить по одному из сорока вопросов...
- А теперь музыка из оперетт, - сказала девушка-диктор, и я подумал: "Какая
у нее коса, черная или золотая?"
- И пошла тихая музыка из оперетт. Тихая потому, что
квартира спит и я приглушаю транзистор. Я никогда не любил оперетты, а
сейчас счастлив, что она есть. Счастлив" что опять Бони вынужден
притворяться мужем несчастной певицы Сильвы, что опять пляшут цилиндры на
старых пижонах и тихие голоса поют:
- Частица черта в нас...
...Заключена подчас,
И сила женских чар
Творит в душе пожар...
- Это чистая правда. Могу подтвердить. Давайте обсудим
это. Я тоже на своем симпозиуме хочу продемонстрировать ряд картин, которые
умерли, но вот я оживил их, и они теперь способны к трудовой деятельности.
Я тоже строю симпозиум не в плане докладов, а только в плане дискуссий и
хочу выступить по всем сорока вопросам, поскольку речь-то идет о жизни.
- Воет ветер за окном, где гаснут тучи этого дня. А в
комнате желтый свет лампы без абажура, одежда на стульях и миллиард
пепельниц с догоревшими спичками и окурками сигарет и сигар.
- Сигары сейчас кубинские, и курить их не стыдно даже
пролетарию, а раньше сигары были фанерные и торчали во рту фанерного
Чемберлена, которого проносили на демонстрациях, и ходили легенды, что
сигары стоят несметных денег и курить их надо не затягиваясь, и называются
они не то "регалия", не то "рептилия"...
- Первые сигары в моей жизни я получил, когда меня от
училища послали в гарнизонный наряд. Кончались мои два шальных московских
месяца, и я уже младший лейтенант. Звездочка на погоне, право надевать
гражданский костюм б увольнительную, первые офицерские деньги, двадцать
один год - и Москва, которая и в войну Москва.
- Она сидела за столом дневального при входе в школу на
Таганке, где помещалась их часть, - какие-то военные переводчики. Коптилка
освещала светлые волосы до плеч, звездочку на берете, и поблескивала
портупея на хорошо подогнанной гимнастерке. Увидев ее, я подумал: "Ух
ты..." А когда она подскочила и что-то отрапортовала, я еще раз подумал:
"Ух ты..." Ей было время сменяться с дежурства, и пришла вторая такая же,
но эта была лучше.
- Потом я ей объяснил, что надо посидеть при луне, и
спросил, умеет ли она целоваться. Она сказала, что умеет, но все наврала.
Губы у нее бы ли пухлые, как у ребенка, и не раскрывались, и я понял, что
так надо. Мы сидели на школьном дворе, и все, что могло блестеть под луной,
блестело. И два с половиной часа не было войны. Но под луной ничто не
вечно, и все кончилось, как только она сказала, что ее отец генерал. Потому
что тогда входило в моду ухаживать за генеральскими дочками. А я всю жизнь
любил моду только в одежде. Она еще что-то говорила о том, каким она
пользуется успехом среди молодых Героев Советского Союза, которые учились в
различных московских академиях, но я не был молодым Героем Советского
Союза, сказал ей, что я безумно устал от жизни и мне пора идти.
- Я плохо выспался в караулке, и всю ночь мне снились
лунные школьные дворы и щелканье каблуков, когда я проходил, небрежно
кивая, мимо вытянувшихся в струнку генералов, которые молодцевато ели меня
глазами.
- Весь следующий день я изучал военное искусство,
немецкий фауст-патрон и приемы самбо, которые защищают от удара ножом.
Правда, богом войны тогда была артиллерия, но всякое искусство нуждается
еще и в ювелирной работе.
- А вечером заступавший в наряд мой знакомый гитарист -
у меня почему-то всегда была куча знакомых гитаристов, и военных и
штатских, - отыскал меня в казарме и сказал, что весь день меня разыскивала
какая-то гражданская Леля, какая - мне лучше знать. А я не знал. Гитарист
надраил пуговицы нашатырем и зубным порошком и сказал, что, по его мнению,
ока и сейчас здесь бродит.
- Я вышел на вечерний плац, выглянул из проходной и
услышал, как кто-то легко бежит, скрипя асфальтом. Я ее даже не сразу
узнал. При луне у нее глаза были черными. А сейчас у нее были зеленые
глаза, увольнительная и шелковое вишневое платье, так как, хотя воинское
звание у нее было ефрейтор, отец у нее был генералом, и это, видимо,
учитывалось.
- Я ее спросил: "Какого черта?" Ведь я жо объяснил, что
устал от жизни! На это она ответила:
- Вот... - и протянула бумажный пакетик. В ном оказались два золотых погона
с красной пехотной полоской - тайная мечта каждого младшего лейтенанта.
Потому что это сейчас можно зайти в любой военторг и купить золотые погоны,
а тогда у нас у всех были просто желтые нитяные погоны, а о золотых для
младших лейтенантов только слухи ходили. Я посмотрел на золотые погоны,
сверкавшие на закате, посмотрел на зеленые глаза со сжавшимися зрачками и
подумал: а ведь, наверно, все это здорово! А хромовые сапоги и синие бриджи
можно будет взять у знакомого гитариста. Я сказал:
- А как же...
- Но, оказывается, сегодня нас ждет ее мама и
увольнительная для меня уже устроена - мама звонила начальнику училища.
- Хорошо было идти с ней по улице. Офицерские патрули
стеснялись подходить, хотя по мордам парней было видно, что им этого очень
хочется. Золотые погоны вспыхивали на каждом перекрестке, закатное солнце
било в зеленые глаза с крошечными зрачками, шелковые волосы и шелковое
платье просвечивали, и у всех встречных глаза становились грустными, когда