Чтение 7–й страницы книги ~Хранитель планеты~

звание, - начала свое занудство Татьяна Ильинична. - Но сейчас нас сов-
сем другое интересует. А именно - эта птица. Пингвин... Почему он здесь?
Может, он из зоопарка сбежал. Или из цирка. Пингвины у нас не водятся.

Глюк, склонив свою головку, смотрел на учительницу с сожалением. На-
верное, ему хотелось сказать, где он водится. Но Глюк не умел говорить,
он умел только читать.

- Татьяна Ильинична, можно мне? - вдруг возникла Дунька.

- Говори, Дуня.

- Татьяна Ильинична, мы же за другим пришли! Где водятся пингвины, мы
знаем. Может, Боря его на улице нашел и говорить не хочет. Но нам пинг-
вин нужен для дела. Вы же помните, что он является как бы прибором...
таким космическим... информацию передавать, помните? Боря должен нам его
отдать, потому что он сам не хранитель.

Я сразу понял, куда она клонит. Дуньке невыгодно было, чтобы все уз-
нали правду. Тогда ПИНГВИНа могли потребовать в Академию наук или еще
куда.

- Борис, ты не должен срывать мероприятие. Ты сам придумал, что птица
передает. эту... информацию другим планетам. Так что будь любезен... Вы
не возражаете, если мы заберем птичку? - обратилась Татьяна Ильинична к
маме.

- Ну уж нет! - заорал я. - Только через мой труп!

Мама вздрогнула.

- Борька, да отдай ты его... - сказал папа. - Не будь жмотом.

- Нет, пусть она скажет - прилетал Марцеллий или нет! - закричал я,
указывая на Дуню. - Вспомни, пожалуйста! Сама с ним разговаривала!

- Я не разговаривала! - орет Дуня. - Это он говорил про Шкловского.
Абракадабра, анонс... - Дунька вдруг заревела.

- Дуня, успокойся... Я не понимаю... Ты его действительно видела? -
спросила Татьяна Ильинична.

- Видела... видела... Как вас... Вот здесь башка торчала и говори...
говорила... - всхлипывала Дуня.

Мама вдруг встала. Вид у нее был самый решительный,

- Все! Надо принять срочные меры. Это уже массовый психоз!

- Света, да погоди... - сказал папа.

- Я лучше знаю. Я врач!

ПИНГВИН вдруг повалился набок, прямо на столе, и стал хлопать себя
крыльями по бокам. При этом хрипел.

- Водички, водички ему! - закричала Татьяна Ильинична.

- Какой водички! - я ору. - Дайте что-нибудь почитать! Ну! Быстро!

Учительница испугалась, кинулась к сумочке, сует мне методичку из ро-
но. Я ее раскрыл наугад, сунул под нос ПИНГВИНу. Тот голову поднял, чи-
тает, Опять немая сцена,

Глюк клювом пощелкал благодарно, на ноги поднялся. Я его снял со сто-
ла и унес за кресло.

- Видите... я же говорила... - всхлипнула Дуня.

А мама уже крутила диск телефона. Палец срывался, она била по рычаж-
кам, снова набирала...

- Павел Тимофеевич? Это Светлана Викторовна. Павел Тимофеевич, я про-
шу вашей помощи... Как врач и как мать...

Глава 7 ОБСЛЕДОВАНИЕ

Короче говоря, нас с Дунькой поместили на обследование в больницу - в
психушку. В детское отделение.

Дуньку провожал ее папа, антарктический летчик. Он все ее успокаивал
и обещал, что привезет настоящего пингвина. Дунька опять ревела. Она го-
ворила, что ей нужен передатчик из Центра Вселенной.

Мама в белом халате привела нас в палату.

Там уже было двое. Пацан лет десяти и девочка-дошкольница. Потом мы
познакомились. Пацана звали Рудольф. Он зациклился на кубике Рубика.
Вертел его днем и ночью, не мог отцепиться. А если отнимали - то бился в
конвульсиях. Он никак не мог его собрать, вечно один кубик был не на
месте. У него уже руки сами собой делали вращательные движения. Схватит
кусок хлеба за обедом - и давай его крутить!

А девчонка вообще-то нормальная была, только пела все время Гребенщи-
кова: "Возьми меня к реке, положи меня в воду, научи меня искусству быть
смирной,..". За это, наверное, и попала в больницу. А так - отличная
девчонка. Музыкальная. Кристиной звали.

Мы с Дунькой устроились на своих койках, и мама ушла готовить обсле-
дование.

- Вот видишь. Допрыгалась, - говорю Дуньке.

- Ничего, разберутся. ПИНГВИН все равно наш будет. Я сама Марцеллия
вызову и все ему расскажу. Он против пионерской организации не пойдет, -
говорила она.

- Ты себя с пионерской организацией не путай, - сказал я.

А Рудольф все кубик вертит под песенку Кристины: "Когда наступит вре-
мя оправданий, что я скажу тебе, что я скажу тебе..."

Стали нас обследовать. Сначала температуру, потом анализы и рентген.
Будто рентгеном можно увидеть, что у нас в голове делается. А на третий
день назначили электроэнцефалограмму. Я это слово целый день учил, чтобы
правильно выговаривать.

Хорошо, что я договорился перед отъездом в больницу с папай насчет
Глюка. Его же надо кормить текстами. Я это потихоньку от мамы сделала.
Папа обещал Глюку энциклопедию.

Время от времени приходили профессор и три его ассистента.

Они с нами разговаривали. Мы с Дунькой все им рассказали про Марцел-
лия, ПИНГВИНа, галактические волны разума...

- Редкий случай двойной мании, - сказал профессор.

Но вообще-то их больше волновал Рудольф. Он почти не спал - все пы-
тался кубик собрать. Ассистенты хотели ему помочь, но тоже не умели. Ру-
дольф есть перестал, осунулся.

Наконец мне это надоело. За завтраком, перед самой энцефа... В общем,
понимаете... я отобрал у него кубик, оторвал зеленую нашлепку в центре
грани - там есть винтик такой - повернул его вилкой, и кубик рассыпался.

- Теперь собирай, - говорю Рудольфу.

Он, как ненормальный, накинулся на рассыпанные маленькие кубики, в
два счета собрал их правильно, захохотал как бешеный, а потом к окну
подбегает и вышвыривает этот кубик на улицу.

- Ура! - кричит и как накинется на кашу с котлетой!

Вот так я его и вылечил. Через день Рудольфа выписали. Его бабушка
мне коробку конфет подарила.

Но это потом. А тогда, после завтрака, нас с Дуней повели в кабинет,
где стоял аппарат. Он вроде как тоже волны разума регистрирует и записы-
вает их на длинную ленту.

Сначала посадили Дуньку и стали ей к голове прилаживать электроды.
Много электродов, штук сорок. Дунька стала, как в бигудях. Сидит серьез-
но, о чем-то важном думает. Хочет, наверное, чтобы ее важные мысли запи-
сали.

Включили ток, и бумага поехала, а перышки стали на бумаге чертить ли-
нии. Одна - почти прямая, другая - волнистая, а третья с зазубринками.
Аппарат гудит, Дуня думу думает.

- Не лопни от мыслей, - говорю я ей.

Она глазами зло стрельнула, и сразу одно перышко подпрыгнуло и нари-
совало загогулину. Я эту загогулину расшифровал: "Сам дурак!"

Потом от Дуньки долго отлепляли электроды, бумагу свернули в рулон и
куда-то унесли.

Принялись за меня. Я решил думать о том, как буду хранить планету.
Пусть они запишут и убедятся, что я не дурак.

Вспомнил, что мне Дмитрий Евгеньевич говорил, а еще вспомнил поче-
му-то бабушкину деревню по Угличем. Вот там планета так планета! Прос-
торная, зеленая. Мы с бабушкиной козой играли в корриду. Она меня бода-
ла, а я уворачивался и махал перед ее носом полотенцем.

Дуня ревниво смотрела, как перышки чертят мои мысли.

- Интеллект - ноль, - говорит.

Ну, это мы еще посмотрим, у кого - ноль!

Меня отсоединили от электродов и нас с Дуней повели обратно в палату.
Через час пришла мама. Глаза зареванные.

- У Дуни отклонений не обнаружено, а у тебя синусные волны эпилепти-
ческого характера, - говорит.

Дунька мне язык показала.

- Все равно ПИНГВИНа не отдам, - сказал я. Мне и с этими волнами хо-
рошо.

- Откуда у тебя это? - Мама опять собралась плакать.

- Мама, неужели ты веришь этому аппарату? - спросил я. - Что для тебя
важней - я или электроды?

- Я верю в науку, - всхлипывает мама.

- Тогда почему не можешь понять, что Марцеллий - это правда!

- Опять... - вздохнула мама.

Дуньку выписали, и Рудольфа выписали. Остались мы с Кристиной. Мне
стали давать таблетки. Я их под языком держал, пока медсестра не уходи-
ла, а потом выплевывал и выбрасывал в форточку.

Горькие такие. И Кристину научил, а то она их глотала, как дурочка.

Я ей тоже про Марцеллия рассказал. Кристина даже петь перестала, слу-
шает. Потом спросила:

- А планета - это что?

- Здрасьте! - говорю. - Гребенщикова поешь, а таких простых вещей не
знаешь. Планета - это большой шар, на котором мы все живем. Он летит по
Вселенной неизвестно откуда и куда. А на нем города, страны и люди, как
приклеенные. Вокруг шара - пустота, а в ней другие шары летают во всех
направлениях. Некоторые их них раскаленные. Это звезды. Видела на небе?!

Кристина уже плачет.