ее можно было куда-то определить а не в эту черную канаву стыда и утраты
и шумного безрассудства в ночи и несчастной испарины у меня на челе -
Адам встает идти на работу, я тоже, умываемся, мыча переговариваемся,
когда телефон зазвонил и там была Марду, которая собиралась к своему
доктору, но ей нужна монетка на автобус, а поскольку живет сразу за уг-
лом: "Ладно забегай но побыстрее я иду на работу или оставлю монетку у
Лео." - "О и он там?" - "Да." - У меня в уме мужские мысли сделать это
снова и на самом деле с нетерпением жду чтобы увидеть ее неожиданно, как
будто чувствовал что она недовольна нашей первой ночью (никаких причин
так чувствовать нет, перед всей этой кутерьмой она легла мне на грудь
доедая яичный фуянг и врубалась в меня поблескивавшими ликовавшими гла-
зами) (которые сегодня ночью мой враг пожирает?) мысль об этом заставля-
ет меня уронить сальное пылающее чело в усталую руку - О любовь, бежала
от меня - или телепатии действительно сочувственно пересекаются в ночи?
Такая пагуба выпадает ему - что холодный любитель похоти заслужит тепло-
го кровоточения духа - и вот она вошла, 8 утра, Адам ушел на работу и мы
были одни и сразу же она свернулась у меня на коленях, по моему пригла-
шению, в большом набивном кресле и мы стали разговаривать, она начала
рассказывать о себе и я зажег (серым днем) тусклую красную лампочку и
вот так началась наша истинная любовь...
зала всю свою историю Адаму и тот слушал пощипывая себя за бороду с меч-
тою в отдаленном взоре чтобы выглядеть внимательным и любовником в уны-
лой вечности, кивая - теперь же со мной она начинала все заново но как
будто (как я думал) брату Адама гораздо сильнее любящему и больше, более
благоговейно выслушивающему и принимающему ближе к сердцу. - Вот они мы
во всем сером Сан-Франциско серого Запада, можно было почти почуять
дождь в воздухе и далеко за всею ширью земли, за горами дальше Окленда и
гораздо дальше Доннера и Траки лежала великая пустыня Невады, пустоши
уводящие к Юте, к Колорадо, на холодные холодные стоит грянуть осени
равнины где я продолжал воображать себе этот ее полукровка-чероки бродя-
чий папаша валяется брюхом вниз на платформе а ветер треплет его тряпье
и черную шляпу, его бурая грустная физиономия видела всю эту землю и все
это опустошение. - В иные мгновенья я представлял себе его вместо этого
работающим сборщиком где-нибудь под Индио и жаркой ночью он сидит на
стуле на тротуаре среди мужиков в одних рубашках перекидывающихся шутка-
ми, и он сплевывает а те говорят: "Эй Ястреб Тау ну-ка расскажи нам еще
ту историю как ты угнал такси и доехал на нем аж до Манитобы в Канаде -
ты когда-нибудь слыхал как он ее рассказывает, Сай?" - У меня было виде-
ние ее отца, он стоял во весь рост, гордо, красивый, в унылом тусклом
красном свете Америки на углу, никто не знает его имени, никому нет де-
ла...
ресечении всех границ города, и курении слишком много марихуаны, в чем
для нее было столько ужаса (в свете моих собственных погружений каса-
тельно ее отца зачинателя ее плоти и ужаснувшегося предшественника ее
ужасов и знатока гораздо больших безумств и безумия чем она в своих воз-
бужденных психоаналитиком треволненьях могла бы хоть когда-нибудь даже
только вызвать в воображении), образовывали лишь фон для мыслей о неграх
и индейцах и Америке в общем но вместе со всеми обертонами "нового поко-
ления" и другими историческими замороками в которые ее теперь закрутило
точно так же как и всех нас в Забойно-Европейской Печали всех нас, та
невинная серьезность с которой она рассказывала свою историю а я слушал
так часто и сам рассказывал - распахнув глаза обнимаясь на седьмом небе
вместе - хипстеры Америки посреди 1950-х сидящие в полутемной комнатке -
лязг улиц за голым мягким подоконником окна. - Забота о ее отце, пос-
кольку я сам бывал там и садился на землю и видел рельсы сталь Америки
покрывающую землю наполненную костями старых индейцев и Коренных Амери-
канцев. - Холодной серой осенью в Колорадо и Вайоминге я работал в полях
и смотрел как индейцы-сезонники вдруг выныривают из кустов у полотна и
движутся медленно, тягуче отхаркиваясь, забывая смахнуть слюну с подбо-
родка, морщинистые, в великую тень света таща на себе котомки и всякую
ерунду тихо переговариваясь друг с другом и так далеки от всяческих за-
бот батраков в поле, даже негров с шайеннских и денверских улиц, джапов,
армян и мексиканцев общего меньшинства всего Запада что смотреть на ин-
дейцев по-трое или по-четверо пересекающих поле и железнодорожные пути
это как что-то невероятное для чувств будто во сне - ты думаешь: "Они
должно быть индейцы - ни единая душа на них не смотрит - они вон туда
идут - никто не замечает - не важно в какую сторону они идут - в резер-
вацию? Что у них в этих коричневых бумажных пакетах?" и только с большой
долей усилия ты понимаешь "Но ведь именно они населяли эту землю и под
этими громаднейшими небесами именно они беспокоились и плакали на похо-
ронах и защищали жен целыми нациями собиравшимися вокруг вигвамов - те-
перь же рельсы бегущие по костям их предков ведут их вперед указывая в
бесконечность, призраки человечества легко ступающие по поверхности зем-
ли так глубоко гноящейся наваром их страдания что нужно копнуть лишь на
фут вглубь чтобы наткнуться на ручку ребенка. - Пассажирский экспресс со
скрежещущими дизельными яйцами мимо гррум, грумм, индейцы лишь подымают
взгляд - Я вижу как они исчезают пятнышками перед глазами..." и сидя в
краснолампочной комнатке в Сан-Франциско теперь с милой Марду я думаю:
"И это твоего отца я видел на серой пустоши, проглоченного ночью - из
его соков возникли твои губы, твои глаза полные страданья и печали, и
нам не знать его имени или имени его судьбы?" - Ее смуглая ручка сверну-
лась в моей, ее ногти бледнее кожи, и на ногах и скинув туфли она втис-
кивает одну ножку мне между бедер для тепла и мы говорим, мы начинаем
наш романтический роман на более глубинном уровне любви и историй уваже-
ния и стыда. - Ибо величайший ключ к мужеству есть стыд и смазанные лица
в пролетающем поезде ничего не видят снаружи на равнине кроме фигур бро-
дячих сезонников укатывающихся прочь из поля зрения...
го очень крепкого чая - они сказали он дает прямо вулканический пепел
сильнее у них ничего не было." - "Из Л. А.?" - "Из Мехико - какие-то
парни поехали туда в фургоне и они скинулись вместе, или из Тихуаны или
откуда-то еще, не знаю - Рита тогда сильно ехала - когда мы практически
уже раскумарились она поднялась очень так драматично и встала посреди
комнаты чувак говоря что чувствует как нервы прожигают ей кости насквозь
- Видеть как она едет прямо у меня на глазах - Я задергалась и какая-то
идея посетила меня по части Майка, он все смотрел на меня так будто хо-
тел убить - у него все равно такой смешной взгляд - Я выбралась из дому
и пошла и пошла и не знала куда идти, у меня ум все поворачивался и по-
ворачивался в нескольких направлениях куда я думала пойти: а тело про-
должало идти прямо вдоль Колумбуса хоть я и чувствовала ощущение каждого
из тех направлений куда я ментально и эмоционально сворачивала, изумлен-
ная всеми этими возможными направлениями которые можешь выбрать по раз-
личным мотивам что приходят в голову, как будто от этого станешь другой
личностью - Я часто думала об этом с самого детства, о том что предполо-
жим вместо того чтоб идти вверх по Колумбусу как я обычно делала я свер-
ну на Филберт случится ли тогда что-то что в это время достаточно незна-
чительно но будет как бы достаточно для того чтобы повлиять на всю мою
жизнь в конце? - Что ждет меня в том направлении куда я не иду? - и все
такое, поэтому если б это не было такой постоянной заморочкой сопровож-
давшей меня в моем одиночестве которую я разыгрывала настолько многими
способами насколько было возможно я бы не беспокоилась теперь если б не
видеть тех жутких дорог к которым идет это чистое предположение оно до-
вело меня до испугов, если б я не была так дьявольски упорна..." и так
далее в глубину дня, долгая путаная история лишь кусочки которой и не-
точно я помню, лишь масса безысходности в связной форме...
ет на нее никакого внимания а лишь смотрит неподвижно в пустоту серую
как ночная мохнатая бабочка лишь изредка шевелясь чтобы закрыть окно или
поменять отсиженную ногу, глаза круглые неподвижные в медитации такой
долгой и такой таинственной и как я уже сказал такой Христообразной
по-настоящему наглядно ягнячье-кроткой что ее достаточно чтобы свести с
ума любого я бы сказал достаточно прожить там хотя бы день с Жюльеном
или с Валленстайном (тот же тип) или с Майком М°рфи (тот же тип), под-
земными с их мрачной длинномысленной выносливостью. - И укрощенная дев-
чонка ожидающая в темном углу, как я помнил очень хорошо то время когда
сам был в Большом Сюре и приехал Виктор на своем буквально самопальном
мотоцикле с малышкой Дори Киль, была вечеринка у Пэтси в коттедже, пиво,
свечи горели, радио, разговоры, однако в первый час вновьприбывшие в
своих смешных рваных одеяньях и он с этой своей бородой и она с этими
своими хмурыми серьезными глазами сидели практически незаметно где-то за
тенями от пламени свечей так чтобы никто не мог их увидеть и поскольку
они ничего не говорили вообще а только (если не слушали) медитировали,
мрачнели, перетерпевали, я наконец даже забыл что они вообще тут - и
позднее той ночью они спали в крошечной палаточке в поле в туман-ной ро-
се Звездной Ночи Тихоокеанского Побережья и с тем же самым смиренным
молчанием ни о чем не упоминали наутро - Виктор настолько у меня на уме
всегда центральный преувеличитель склонностей подземного хип-поколения к
молчанию, к богемной таинственности, к наркотикам, к бороде, к полусвя-
тости и, как я выяснил впоследствии, к непревзойденной недоброжелатель-
ности (как Джордж Сэндерс в Луне и Гроше) - поэтому Марду здоровая де-
вушка в своем праве и с продутого ветрами открытого готовая к любви те-
перь таилась в затхлом углу дожидаясь пока Жюльен заговорит. - Временами
в общем "кровосмешении" она бывала лукаво молча по какому-то взаимному
согласию или тайной государственной стратегии перемещена или возможно
просто "Эй Росс ты сегодня забираешь Марду домой я хочу сделать это с
Ритой для разнообразия," - и оставалась у Росса на неделю, куря вулкани-
ческий пепел, она ехала - (напряженная тревога неподобающего секса плюс
к этому, преждевременные семяизвержения этих анемичных maquereaux (3)
Лукьяненко Сергей
Каменистый Артем
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Самойлова Елена