Чтение 7–й страницы книги ~Болтик~

ресно, правильно ли сидит на голове пилотка? Сейчас уже не прове-
ришь... Не сбиться бы... Главное, как запоют, сразу представить поле
и самолеты. Ну а как же иначе? Он сразу и представит. Небо, облака,
траву, легкие разноцветные аэропланы. И себя недалеко от машины с
серебристыми крыльями.

Зазвучал рояль. И вот уже началась песня. Но это еще не его, не
Максимкины, слова. Пока поет хор:

Над травами,

которые

Качает ветер ласковый,

Над кашкой и ромашками

Растет веселый гром:

С рассветом просыпается,

Под крыльями качается

Наш маленький

учебный

городской аэродром.

Пока еще сигнала нет

От строгого диспетчера,

Пока пилоты прячутся

От солнца под крылом,

Мальчишка в синей маечке.

Дежурным не замеченный.

В траве стоит, не двигаясь,

И взглядом просит он...

Максим для убедительности еще крепче сжал болтик. Глянул поверх
голов зрителей. Прожекторы светили в глаза и грели, как летнее солн-
це. Максим слегка прищурился и запел:

Товарищ летчик!

Ну что вам стоит?

Я жду уже три недели...

Ведь это совсем-совсем простое

Для вас, для летчиков, дело.

Мне очень надо подняться в небо -

Я летчиком тоже хочу быть,

А в небе ни разу, ни разу не был...

Возьмите,

сделайте чудо!

Он пел, и ему уже казалось, что он в самом деле просит летчиков,
чтобы взяли в полет. И если будет просить очень убедительно, изо
всех сил, тогда, может быть, и в самом деле случится чудо.

Ведь я не прошусь ни в тайгу,

ни на полюс,

Ни в жаркие страны далекие.

Мне лишь на минуту взлететь над полем...

Возьмите!

Я очень легкий!

И потом, как последний, отчаянный довод:

Ведь я ничуть не боюсь высоты,

Я прыгал два раза с крыши!..

И тихо. На секунду тихо. И каждый раз, когда Максим кончал на
этих словах, он чуточку боялся: возьмут? Он знал, что возьмут, и все
равно с напряжением ждал, когда хор совсем развеет тревогу. И хор
закончил песню:

Рванули на клочья

воздух

винты,

Прижались от ветра трава и кусты:

Машина с мальчишкой рванулась -

все выше!

Выше!

Выше...

Песня затихла постепенно и плавно, как затихает звон мотора,
когда самолет уходит к горизонту.

И стала нарастать тишина. Какая-то удивительно плотная тишина и
очень долгая. Что же это? Так и будет? А что теперь делать?

И вдруг кто-то хлопнул. И еще! И сразу рванулась, понеслась
трескучая река аплодисментов, и Максим в первую секунду испугалсяда-
же больше, чем тишины. Не так уж много народа, откуда же столько шу-
ма? Хлопают, хлопают. Кто-то даже крикнул: "Молодцы!" Как в хоккее.
Максим растерянно оглянулся на хор. Ребята стояли и тоже хлопали.
Подошел и встал рядом с Максимом Анатолий Федорович. Взял Максима за
плечо. Максим глянул на него удивленно и вопросительно. Алексей Фе-
дорович улыбнулся ему мельком, потом стал смотреть в зал и несколько
раз поклонился. Быстрыми шагами подошла красивая женщина в пушистом
свитере - та, что открывала концерт. Нагнулась сбоку над Максимом.

- Тебя зовут Максим? Поздравляю, Максим, ты хорошо пел. - И,
выпрямившись, спросила:- Верно, ребята?

Аплодисменты опять налетели, как шумный ветер. А когда приутих-
ли, она спросила:

- Тебе нравится петь?

- Ага...- сказал он сипловато от смущения. И поправился: - Да,
нравится.

- Ты, наверно, не первый раз выступаешь на концерте?

- Первый... То есть солистом первый. И по телевизору...

- Ну, тем более поздравляю. Удачное начало... Ты кем хочешь
быть, Максим?

Он беспомощно глянул на Анатолия Федоровича. Но тот ободряюще
улыбался: "Держись".

- Я не знаю, - почти шепотом сказал .Максим.

- Но все-таки! Может быть, летчиком?

- Может быть,- согласился Максим. Но обманывать не хотелось, и
он опять повторил: - Не знаю... Правда, не знаю. Я еще не решил...

Кажется, это был неудачный ответ. А что сказать? Максим свел
брови и досадливо потер лоб кулаком. Зрители засмеялись. Максим пос-
пешно опустил руки. Женщина в свитере тоже смеялась.

- Ничего, Максим, время еще есть, успеешь решить... А что у тебя
в кулаке?

- Это так, болтик, - растерянно объяснил Максим и раскрыл ладош-
ку.

- Интересно. А зачем он тебе?

Долго было про все рассказывать. Максим набрался храбрости,
улыбнулся и сказал:

- Для крепкости...

"Ведь я ничуть не боюсь высоты..."

Лето вначале кажется сказкой. Потом привыкаешь, но первые дни -
радость и праздник. А самый первый летний день-настоящее чудо.
Все - чудо! Запах короткого дождика, который вымыл асфальт (хотя
дождя не было, а проехала поливальная машина). Стайка желтых бабочек
над газоном. Согретый воздух, обнимающий со всех сторон, отвесные
лучи, которые греют плечи сквозь тоненький жилет и рубашку. И чудес-
ная легкость: нет на тебе ни пальто, ни тесной куртки с кусачим во-
ротником. Скачешь и словно купаешься в солнечном воздухе. А если
разбежаться и посильнее ударить подошвами об асфальт, можно подско-
чить и полететь к облакам, похожим на большие белые парашюты.

Тепло, тепло, тепло... Даже не верится, что утром царапал ноги и
шею колючий холодок. Те, кто пришли на студию одетыми, теперь тащили
свое имущество под мышками. Только Алик Тигрицкий натянул свитер -
он берег свой голос от малейшего дуновения.

"Крылышки" разлетались от проходной во все стороны - по своим
улицам, домам, школам.

Максима догнала Маргарита Пенкина.

- Рыбкин, ты можешь стать гордостью ансамбля, если будешь рабо-
тать над собой,- внушительно сказала Ритка.- И если не станешь заз-
наваться.

Максим досадливо вздохнул и ускакал вперед-чтобы не портить
настроения. Ненормальная какая-то! Разве он хоть чуточку зазнается?
Просто радуется, что все хорошо получилось. И все ребята радовались:
песня-то общая. Вон, левое плечо все еще гудит-это Вовка Семенов по-
дошел, сказал: "Молоток!" - и трахнул с размаху ладонью. Дружески,
конечно, однако крепко.

А на щеке, наверное, до сих пор красный кружок с четырьмя бугор-
ками - след от пуговицы. Это Алексей Федорович прижал Максима к пид-