ловко удается. Я представить себе не могу, чтобы я мог придумать нечто
подобное.
Осуществить придуманное! Это да!
Сергеевич. - Вдруг да вся эта наша райская жизнь кончится. Ну, случит-
ся что-нибудь с Абдуллаевым.
тари хоть и казались вечными, но...
ного... И тем не менее живешь и волнуешься.
чивается со смертью.
зал Александр Сергеевич. - То есть я хочу сказать, что смерть подчер-
кивает жизнь!
разговаривая. Голосов не было слышно. Абдуллаев нес дыню, а Миша - ог-
ромный арбуз. На площадке перед домом стояла корзина, Миша не заметил
ее, споткнулся и выронил арбуз. Арбуз раскололся с хрустом и забрызгал
красными пятнами белый костюм Абдуллаева.
ристой мякоти.
ворона прямо на расколовшийся арбуз. А услышав, что кто-то выходит из
дому, схватила бы, как и ты, Маша, огромный кусок и как-то боком взле-
тела на дерево, и под ней закачалась бы ветка. Маша, взлети на дерево!
среди уже вовсю зазеленевших деревьев, стоял как усыхающий, но, пере-
жив вызванные, по народным поверьям, собственным пробуждением холода,
разом ударил всею своей кудрявой мощью.
в булке, борщ, телятину, запеченную в молочном соусе.
дет сорок дней.
Александр Сергеевич. - Я тогда играл комиссара с четырьмя ромбами. С
самим по прямому проводу должен был в кадре говорить!
Алексей. - Все люди одним и тем же образом рождаются, но затем выстра-
иваются в соподчиненную цепь.
время от времени любовалась ею, - сказала Ильинская.
- по-своему красиво, - сказал Миша. - Каждое имя по-своему тоже очень
красиво. Петр, Грозный, Скуратов!
зал Александр Сергеевич. - Ползет гусеница, а у нее есть название.
названия и имена, - сказала Ильинская.
Абдуллаев. - Что вы за прелестные люди!
миндалем. И наконец закончили обед клюквенным киселем с мороженым.
умудрился два часа говорить о роли щегла в русской поэзии, - сказал
Александр Сергеевич.
твом посмотрел на Машу.
кой поэзии!
страны, А я остаюся с тобой. А я остаюся с тобою, Родная навеки стра-
на! Не нужен мне берег турецкий, И Африка мне не нужна.
ухватил. Ведь ворона - птица неперелетная!
очаровательные мои, а думаю о других местах. Приезжаю в другие места -
думаю о вас и хочу к вам скорее. Попадаю к вам - и уже хочу в следую-
щее место.
ти...
ворю, ему уже не хочется никаких других мест. Он вдруг понимает, что
все места в нем. И спокойно покидает сей мир, потому что ничего инте-
ресного в этих местах нет.
Александр Сергеевич.
готовленных не так жалко. Мы говорим в подобном случае - хорошая
смерть, - сказал Алексей. - Сожалеем о неподготовленных, которые не
все еще места осмотрели и не пришли к выводу, что все места - в нем
самом.
быть знаменитым. Это поднимает ввысь. Надо иметь многочисленные архи-
вы, трястись над каждой рукописью. Писать нужно с холодным сердцем, не
отдавая всего себя творчеству. Пусть читатель трепещет над твоим про-
изведением. Если и есть какая-нибудь цель у творчества, то это - ус-
пех, шумиха. Пусть ты сам как человек обыкновенен, в глазах сограждан
ты вырастаешь до небес. Сограждане не читают книг, исключения лишь
подтверждают правила, но как они произносят знаменитые имена! Надо
быть самозванцем в искусстве, потому что без самозванства никому ты не
нужен и под лежачий камень вода не подтекает! В конце концов, тебя лю-
бит не абстрактное пространство, не какого-то мифического будущего
зов, тебя любят Иваны Ивановичи и Елены Сергеевны. В своей судьбе не
нужно оставлять никаких пробелов, твою судьбу должны знать наизусть.
Пробелы надо оставлять в своих произведениях, держать себя в узде, не
распускать нюни, не потакать вкусам читающей публики, она - публика -
ждет, что после поцелуя и легких намеков еще что-то будет, а ты ему с
холодным сердцем - пробел, и переход к другой сцене! Не надо очерчи-
вать на полях целые главы своей жизни - она в пробелах произведений и
в подробнейшей биографии. Ты постоянно должен быть на виду, буквально
окунаться в известность, чтобы злые языки говорили: "Когда же он рабо-
тает?!" Твои шаги должны звучать, как шаги Командора! Туман на мест-
ность нагоняют от неуверенности в своих силах. А ты в них уверен и
прямо смотришь на солнце. Никто не пойдет по твоему следу, потому что
никогда не поймут, как ты шел. У тебя должен быть профессиональный
глаз, и победу от пораженья ты обязан отличать с ходу, при беглом
прочтении чужой ли, своей ли рукописи. Ни в коем случае не должно
проступать твое лицо в твоих произведениях, ты, по определению, много-
лик. Тогда тебя ждет посмертная слава, и никому в голову не придет
мысль, что ты уже давно умер. И более живым ты становишься после смер-
ти!
ша. Уже при общем свете, в тишине, нарушаемой покашливаниями зала, из
точно такой же двери слева показались Алексей и Александр Сергеевич,
который курил папиросу.
Сергеевич. - Он все время называет нас очаровательными, а я не верю!
го, сам не пойму.
это кончится!
всему готовым! Не нужно думать об этом. Что будет, то и будет. А мно-
гие мысли - от безделья, от скуки.