счет.
бродила по двору, принадлежа самой себе.
смотрел на нее. Штаны у него чуть спустились и он придерживал их на заднице
одной рукой.
изящных движений и вдруг в ее руках оказалась... скакалка, и она стала
быстро, сладенько поджимая ноги, прыгать по одинокому двору, окруженная
высоким забором и хламом.
солнцем или скорее собою, греющейся на солнце, что тихонько приподняла край
рубашечки и стала поглаживать себя по голому животу.
нелепо приговаривая, стал рассматривать лицо этой женщины.
задумавшись, брела по траве. Внешне ее лицо походило белизной и хрупкостью
на фарфоровую чашечку; лоб был изнеженно-интеллигентен, рот - сладострастен,
но не вызывающе открыто, а как бы в жесткой узде; выделялись глаза: синие,
чуть круглые, но глубокие, с поволокой и бездонной вязью синих теней на дне;
брови - тонкие, болезненно-чувствительные, как крылья духовной птицы; общие
же черты были нежные и умные, одухотворенно-самовлюбленные, но с печатью
какой-то тревожности и судорожного интеллектуального беспокойства. Ручки
томные, трепетные, все время ласкали горло, особенно во время невольного
глотка.
голосок - дрожащий, пронизанный музыкой - опять приковал мертвое внимание
Федора. Поздно вечером, Соннов, совсем одурев, постучал и вошел в комнату
Анны.
пронизывающий, точно парализованный взгляд на ее беленькой, нежной шее.
трупно пошевелил толстыми пальцами. И усмехнулся.
ее горлышко задрожало в такт смеха.
Федор.
странное пространство, начал медленно ходить вокруг Барской, сидящей на
стуле, как ходит парализованное привидение вокруг куска мяса.
в Федора. - Вот уж не ждала. Так значит вас интересуют трупы?!
женщине и громко сказал: "Занятно, занятно!".
против Анны, похлопал ее по ляжке.
вскочила. - А знаете ли вы!! - оборвала она его, что труп - это кал
потустороннего. Вы что же ассенизатор?!
труп остается здесь, как отброс... смерть - это выделение кала и калом
становится наше тело... Знаете...
хорошее слово... Его можно понимать по-разному, - добавил он.
"А ты их знаешь?!" ("Ни с кем я еще так не разговаривал", - подумал он.)
Анна, закурив, продолжала разговор. От некоторых слов у Соннова чуть
расширились зрачки. Вдруг Федору захотелось встать и мгновенно прирезать ее
на умные слова?! - подумал он.- Ишь, умница... Поумничаешь тогда в луже
крови".
предупреждение Клавы - Федор совсем последнее время одурел и даже забывал
свойства действительности, как будто она была сном. Нет! - Но что-то в самой
Анне останавливало его. Он никогда раньше не встречал человека, который, как
он смутно видел, "вхож" в ту область - область смерти - которая единственно
интересовала Федора и в которой сама Анна видимо чувствовала себя, как рыба
в воде.
сравнению с этим его опыт как лужица по сравнению с озером. Так ловко и
уверенно говорила Анна. И в то же время какие-то подсознательные токи
доходили от Анны до его отяжелевшей души. И из интереса чем же кончится этот
разговор и что вообще в дальнейшем может сказать ему Анна о смерти - Федор
не встал с места, не зарезал Анну, а остался сидеть, уставив свой тяжелый,
неподвижный взор на маленькой, подпрыгивающей в такт разговору туфельке
Барской.
спросила Анна.
счастливой, но каменной улыбке. Он вдруг по-детски закивал головой.
Федора. - Но не думайте, лучшие из нас могут также все остро чувствовать,
как и вы, первобытные... Хотите, Федор, я познакомлю вас с людьми, которые
съели в этом деле собаку... Они знают ту жизнь.
заволокло его.
он. - А как ежели с тобою переспать? - вдруг выбросил он.
сухо вспыхнула Анна.
бойкий...
голос Клавы.
всплеснув руками.
И чтоб, к ней не лезть... дурень... дите, - прикрикнула она на Федора,
вздрогнув своим пухлым телом.
кутаясь в платок. - Он у меня добродушный, но глупый. И зверем иногда,
глядит по глупости.
нее было кое-что поважнее на уме.
попался ей на глаза, он снова заинтриговал ее.
жуткие, окаменевшие глаза, - я сдержу свое слово. И познакомлю вас с
действительно великими людьми. Но не сразу. Сначала вы просто увидите одного
из них; но знакомство будет с его... так сказать... слугами... точнее с
шутами...
- божества... Но поехать надо сейчас, в одно местечко близь Москвы!..
Поедете?!
мелькнуло из кустов.
головой.
станции: одна - Федора: огромная, сгорбленная, аляповато-отчужденная, как у
сюрреального вора; другая - Анны: изящная, маленькая, беленькая,
сладострастно-возбужденная неизвестно чем.