капиталом". *(8) В том же 1919-м посадили также делегатов беспартийного
рабочего съезда (из-за чего он и не состоялся). *(9)
возвращающихся из заграницы (зачем? с каким заданием?) -- и так сажались
приезжавшие офицеры экспедиционного (во Франции) русского корпуса.
("Национальный Центр", Военный Заговор) в Москве, в Петрограде и в других
городах расстреливали по спискам (то есть брали вольных сразу для расстрела)
и просто гребли в тюрьму интеллигенцию, так называемую околокадетскую. А что
значит "околокадетская"? Не монархическая и не социалистическая, то есть:
все научные круги, все университетские, все хуудожественные, литературные да
и вся инженерия. Кроме крайних писателей, кроме богословов и теоретиков
социализма, вся остальная интеллигенция, 80 процентов её, и была
"околокадетской". Сюда, по мнению Ленина, относился, например, Короленко --
"жалкий мещанин, плененный буржуазными предрассудками", *(10) "таким
"талантам" не грех посидеть недельки в тюрьме". *(11) Об отдельных
арестованных группах мы узнаем из протестов Горького. 15.9.19 Ильич отвечает
ему: "...для нас ясно, что и тут ошибки были", но "Какое бедствие,
подумаешь! Какая несправедливость!" и советует Горькому не "тратить себя на
хныканье сгнивших интеллигентов". *(12)
продотряды. Они встретили повсюдное сопротивление деревни -- то
упрямо-уклончивое, то бурное. Подавление этого противодействия тоже дало (не
считая расстрелянных на месте) обильный поток арестованных в течение двух
лет.
и Ревтрибуналов, которая связана была с продвижением линии фронта, с
занятием городов и областей. Та же директива НКВД от 30.8.18 направляла
усилия "к безусловному расстрелу всех замешанных в белогвардейской работе".
Но иногда теряешься: как правильно разграничивать? Если с лета 1920 года,
когда Гражданская война еще не вся и не всюду кончена, но на Дону уже
кончена, оттуда, из Ростова и Новочеркасска, во множестве отправляют
офицеров в Архангельск, а дальше баржами на Соловки (и, говорят, несколько
барж потоплено в Белом море) как впрочем, и в Каспийском море -- то относить
ли это всё еще к Гражданской войне или к началу мирного строительства? Если
в том же году в Новочеркасске расстреливают беременную офицерскую жену за
укрытие мужа, то по какому разряду её списывать?
тылу". Из опыта мы знаем, что всякое такое постановление есть импульс к
новому всеместному потоку арестантов, есть внешний знак потока.
потоков было до 1922 года отсутствие Уголовного Кодекса, какой-либо системы
уголовных законов. Одно лишь революционное правосознание (но всегда
безошибочно!) руководило изымателями и канализаторами: кого [брать] и что с
ними делать.
поэтому только напомним, что всеобщие бедствия и недостачи при перестройке
администрации учреждений и всех законов лишь могли сильно увеличить число
краж, разбойных нападенией, насилий, взяток и перепродаж (спекуляций). Хотя
и не столь опасные существованию Республики, эти уголовные преступления тоже
частично преследовались, и своими арестантскими потоками увеличивали потоки
контрреволюционеров. А была [спекуляция] и совершенно политического
характера, как указывал декрет Совнаркома за подписью Ленина от 22.7.18:
"виновные в сбыте, скупке или хранении для сбыта в виде промысла продуктов
питания, монополизированных Республикой (крестьянин хранит хлеб -- для сбыта
в виде промысла, а какой же его промысел?? -- А. С.) ...лишение свободы на
срок [не менее] 10 лет, соединенное с [тягчайшими] принудительными работами
и конфискацией [всего] имущества".
безвозмездно. Это вызвало крестьянские восстания *(13), а стало быть
подавление их и новые аресты. В 1920 году мы знаем (не знаем...) процесс
"Сибирского Крестьянского Союза", в конце же 20-го происходит и
предварительный разгром тамбовского крестьянского восстания. (Тут судебного
процесса не было.)
1921 года. По Тамбовской губернии раскинуты были концентрационные лагеря для
семей крестьян, участвующих в восстании. Куски открытого поля обтягивались
столбами с колючей проволокой, и три недели там держали каждую семью,
заподозренную в том, что мужчина из неё -- в восстании. Если за три недели
тот не являлся, чтобы своей головой выкупить семью, -- семью ссылали. *(14)
Петропавловской крепости, отправлены были за вычетом расстрелянных, матросы
восставшего Кронштадта.
буржуазии репрессии усилить!" Теперь когда кончилась гражданская война, не
ослабить репрессии, но [усилить]! Как это выглядело в Крыму, сохранил нам
Волошин в некоторых стихах.
(Кускова, Прокопович, Кишкин и др.), пытавшийся остановить надвижение
небывалого голода на Россию. Дело в том, что эти кормящие руки были [[не
те]] руки, которым можно было разрешить кормить голодных. Пощаженный
председатель этого Комитета умирающий Короленко назвал разгром комитета --
"худшим из политиканств, правительственным политиканством" (письмо Горькому
14.9.21) (И Короленко же напоминает нам важную особенность тюрьмы 1921 г.
*(15) -- "она вся пропитана тифом". Так подтверждает Скрипникова и другие,
сидевшие тогда.)
Тимирязевская Академия, группа Е. Дояренко) за "критику порядков" (не
публичную, но в разговорах между собой). Таких случаев было еще, видимо,
немного, потому что указанную группу допрашивали сами Менжинский и Ягода).
собственно, поконали все политические партии России, кроме победившей. (О,
не рой другому яму!) А чтобы распад партий был необратим -- надо было еще,
чтобы распались и сами члены этих партий, тела этих членов.
партию, не в большевики, уже судьбы своей не избежал, он был обречён (если
не успевал, как Майский или Вышинский, по доскам крушения перебежать в
коммунисты.) Он мог быть арестован не в первую очередь, он мог дожить (по
степени своей опасности) до 1922-го, до 32-го или даже до 37-го года, но
списки хранились, очередь шла, очередь доходила, его арестовывали или только
любезно приглашали и задавали единственный вопрос: состоял ли он... от...
до..? (Бывали вопросы и о его враждебной деятельности, но первый вопрос
решал всё, как это ясно нам теперь через десятилетия.) Дальше разная могла
быть судьба. Иные попадали сразу в один из знаменитых царских централов
(счастливым образом централы все хорошо сохранились, и некоторые социалисты
попадали даже в те самые камеры и к тем же надзирателям, которых знали уже).
Иным предлагали проехать в ссылку -- о, ненадолго, годика на два-на три. А
то еще мягче: только получить [минус] (столько-то городов), выбрать [самому]
себе местожительство, но уж дальше, будьте ласковы, жить в этом месте
прикреплённо и ждать воли ГПУ.
была тишина и незамечаемость. Важно было неукоснительно очищать Москву,
Петроград, порты, промышленные центры, а потом просто уезды от всех иных
видов социалистов. Это был грандиозный беззвучный пасьянс, правила которого
были совершенно непонятны современникам, очертания которого мы можем оценить
только теперь. Чей-то дальновидный ум это спланировал, чьи-то аккуратные
руки, не пропуская ни мига, подхватывали карточку, отбывшую три года в одной
кучке и мягко перекладывали её в другую кучку. Тот, кто посидел в централе
-- переводился в ссылку (и куда-нибудь подальше), кто отбыл "минус" -- в
ссылку же (но за пределами видимости от "минуса"), из ссылки -- в ссылку,
потом снова в централ (уже другой), терпение и терпение господствовало у
раскладывающих пасьянс. И без шума, без вопля постепенно затеривались
инопартийные, роняли всякие связи с местами и людьми, где прежде знали их и
их революционную деятельность -- и так незаметно и неуклонно подготовлялось
уничтожение тех, кто когда-то бушевал на студенческих митингах, кто гордо
позванивал царскими кандалами.
политкаторжан, ибо именно эсеры и анархисты, а не социал-демократы, получали
от царских судов самые суровые приговоры, именно они и составляли население
старой каторги.
предлагалось подписать письменные отречения от своих партий и партийной
идеологии. Некоторые отказывались -- и так естественно попадали в первую
очередь уничтожегния, другие давали такие отречения -- и тем прибавляли себе
несколько лет жизни. Но неумолимо натекала и их очередь, и неумолимо
сваливались с плеч и их голова. *(16)
спекуляцией, только что переназванная в ГПУ, решила вмешаться в церковные
дела. Надо было произвести еще и "церковную революцию" -- сменить
руководство и поставить такое, которое лишь одно ухо наставляло бы к небу, а
другое к Лубянке. Такими обещали стать живоцерковники, но без внешней помощи
они не могли овладеть церковным аппаратом. Для этого арестован был патриарх
Тихон и проведены два громких процесса с расстрелами: в Москве --
распространителей патриаршего воззвания, в Петрограде -- митрополита
Вениамина, мешавшего переходу церковной власти к живоцерковникам. В
губерниях и уездах там и здесь арестованы были митрополиты и архиреи, а уж
за крупной рыбой, как всегда, шли косяки мелкой -- протоиереи, монахи и
дьяконы, о которых в газетах не сообщалось. Сажали тех, кто не присягал
живоцерковному обновленческому напору.