отвернулся.
Что бы ни произошло, он замыкался в своем безразличии. В то время Чаро
нравился мне куда больше. Мы понимали друг друга, когда речь шла о религии;
Чаро восхищался моей меткой стрельбой, всегда жал мне руку и улыбался, когда
мне удавалось подстрелить какую-нибудь редкую дичь. Это тешило мое самолюбие
и было очень приятно. М'Кола же считал мои первые успехи случайными. Мы еще
не добыли тогда ничего стоящего, и М'Кола, собственно говоря, не был моим
ружьеносцем. Он был ружьеносцем мистера Джексона Филипса, а со мной охотился
временно. Я его совершенно не интересовал. Он относился ко мне с полнейшим
равнодушием, а к Карлу -- с вежливым презрением. По-настоящему он любил
только "Маму", мою жену.
темноте. Охота получилась не очень удачная, так как произошла путаница. Мы
условились заранее, что первый выстрел сделает Мама. Но поскольку все мы
охотились на льва впервые, а время было позднее, слишком позднее для такой
охоты, то после первого попадания каждый имел право стрелять сколько угодно.
Это было разумно: солнце уже садилось, и если бы раненый лев ушел в чащу,
дело не обошлось бы без хлопот. Помню, каким желтым, большеголовым и
огромным показался мне лев рядом с низкорослым деревцем, похожим на садовый
куст, и когда Мама, вскинув винтовку, опустилась на одно колено, я с трудом
удержался, чтобы не посоветовать ей сесть и прицелиться получше. Затем
грянул короткий выстрел из манлихера, и зверь побежал влево легко и
неслышно, как огромная кошка. Я выстрелил из спрингфилда, зверь упал,
завертелся, я снова выстрелил -- слишком поспешно -- и пуля подняла около
него облачко пыли. Теперь лев лежал, распростершись на брюхе; солнце едва
успело коснуться макушек деревьев и вокруг зеленела трава, когда мы
приблизились, точно карательный отряд, с винтовками наготове, не зная, убит
лев или только оглушен. Подойдя совсем близко, М'Кола швырнул в него камнем.
Камень угодил льву в бок, и по тому, как он ударился о неподвижную тушу,
можно было заключить, что хищник мертв. Я был уверен, что Мама не
промахнулась, но обнаружил только одно пулевое отверстие в задней части
туловища, под самым позвоночником; пуля прошла почти навылет и застряла в
груди. Кусочек свинца нетрудно было нащупать под шкурой, и М'Кола, сделав
надрез, извлек его. Это была четырнадцатиграммовая пуля от моего
спрингфилда, она-то и поразила зверя, пробив легкие и сердце.
выстрела, тогда как мы ожидали нападения, геройской борьбы и трагической
развязки, что чувствовал скорее разочарование, чем радость. Это был наш
первый лев, мы не имели никакого опыта и ожидали совсем иного. Чаро и М'Кола
пожали руку Маме, а затем Чаро подошел и мне тоже пожал руку.
сорок пятого калибра.
возразил я.
свалился, как кролик.
разразился потоком быстрых певучих слов на языке вакамба, закончив словом
"симба". Кто-то в лагере издал короткий ответный крик.
фраза. И снова: -- Мама! Мама!
старший проводник.
что-то, -- из глубины их груди вылетали возгласы, похожие на львиный рык, и
означали они примерно вот что: "Ай да Мама! Ай да Мама! Ай да Мама!"
подхватили ее, остальные сгрудились вокруг, стараясь хотя бы поддержать ее,
и все, приплясывая, обошли вокруг костра и направились к нашей палатке,
распевая:
танец и песню о льве, подражая его глухому, одышливому рыку. У палатки они
опустили Маму на землю, и каждый застенчиво пожал ей руку, причем проводники
говорили: "М'узури, Мем-саиб", -- а М'Кола и носильщики: "М'узури, Мама", с
большим чувством произнося последнее слово.
жене:
утверждать, будто это не так.
-- ответила она. -- А случись это на самом деле, я бы возгордилась
невероятно. Ну до чего же приятно чувствовать себя победительницей!
то, что все так думают. Вы знаете, дома меня никогда не носили на руках.
некультурный народ.
Мама.
растрогана. Мне следовало бы щедро вознаградить их, не правда ли?
бы дать им что-нибудь по случаю торжества.
чего же приятно слыть победительницей.
льва.
наслаждаться триумфом.
не была использована, он всюду следовал за нею, а на нас смотрел как на
людей, которые только мешают ей охотиться. Когда же ее лицензия кончилась и
она перестала ходить на охоту, его привязанность к ней ослабела. Потом мы
начали гоняться за куду, и Старик всякий раз оставался в лагере, посылая
Чаро с Карлом, а М'Кола со мной, и потому М'Кола утратил к нему прежнее
уважение. Разумеется, лишь на время. М'Кола был ружьеносцем Старика, а
чувства его к нам часто менялись и лишь после долгих совместных скитаний
могли стать более или менее прочными. Так или иначе, с началом совместной
охоты в наших отношениях произошла какая-то перемена.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НАЧАЛО ОХОТЫ *
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
того, как я, оправившись от болезни, вернулся из Найроби, мы с Друпи пешком
пошли в лес охотиться на носорогов. Друпи был настоящий дикарь, красавец с
тяжелыми веками, почти совсем прикрывавшими глаза, наделенный своеобразной
грацией, прекрасный охотник и непревзойденный следопыт. На вид ему было лет
тридцать пять, и вся его одежда состояла из куска ткани, стянутого узлом на
плече, да подаренной кем-то фески. Он никогда не расставался с копьем.
М'Кола носил старый армейский френч цвета хаки с двумя рядами пуговиц --
френч этот был первоначально предназначен для Друпи, но тот долго пропадал
где-то и поэтому остался ни с чем. Старик дважды привозил Друпи этот
подарок, и, наконец, М'Кола сказал: "Отдай мне".
пара коротких штанов, пушистая шерстяная шапочка и вязаный свитер, который
он надевал, когда стирал френч, составляли весь гардероб старого охотника до
тех пор. пока он не завладел моей непромокаемой курткой. Обут он был в
сандалии, вырезанные из старых автомобильных покрышек. Ноги у М'Кола были
стройные, красивые, с крепкими лодыжками, как у Бейба Рута (1), и, помню,
велико было мое удивление, когда он снял френч и обнажил дряблое, старческое
тело. Оно имело такой же вид, как на фотографиях Джефриза и Шарки в пожилом
возрасте, -- уродливые вялые бицепцы и впалая грудь.
дети.
взять одного в носильщики, но он ни к чему не пригоден.
искусный охотник, ловкий и находчивый следопыт и, за что ни возьмется, все
делает мастерски. М'Кола, как и мы, восхищался Друпи и никогда не забывал,
что получил его френч, что был носильщиком, прежде чем стал ружьеносцем и
начал новую жизнь; он считал, что мы с ним охотимся как равные, а Друпи
командует всеми.
Корнев Павел
Андреев Николай
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Мороз Александра