кого ему надо было; у Дадженов доброе имя, и он думал, что дядюшка Питер
почтенный человек. Следующий раз он выберет самое уважаемое лицо в городе,
только бы удалось обвинить его в мятежных речах. А ведь мы все мятежники, вы
сами знаете.
всех перекрестках, как я, но вы молились о его поражении. А служили молебны
вы, Антони Андерсон, и вы же продали семейную библию, чтобы купить себе
парупистолетов. Меня, может быть, англичане и не повесят: не такое уж
назидательное зрелище - Ученик дьявола, отплясывающий в воздухе. Иное дело
священник!
себе.
шутить не любит!
просто пугает нас. Никакой опасности нет. (Ведет жену к выходу.)
подле Ричарда.
охотники остаться со мной, поднять американский флаг на крыше дома дьявола и
драться за свободу?
ними.
к двери.) Как, матушка! И ты уходишь?
будто ей нанесен смертельный удар). Проклинаю тебя! В последний час свой
проклинаю тебя! (Выходит.)
позабыли о спасении твоей души! Ну конечно, оставайся. (Снова поворачивается
к двери и возбужденно потрясает кулаком вслед ушедшим. Левая его рука,
висящая неподвижно, тоже сжимается в кулак. Эсси вдруг хватает ее и целует,
роняя на нее слезы. Он вздрагивает и оглядывается.) Слезы! Крещение дьявола!
(Она, рыдая, падает на колени. Он ласково наклоняется, чтобы поднять ее.)Ну
ничего, Эсси; такими слезами можешь поплакать немножко, если уж тебе очень
хочется.
неподалеку от ратуши. Жителю Новой Англии XVIII века он представляется много
великолепнее простого фермерского дома Дадженов, но и в нем все настолько
просто, что современный агент по недвижимости пустил бы оба дома внаем по
одной цене. В жилой комнате такой же кухонный очаг - с котлом, с противнем
для поджаривания хлеба, с подвижным железным крюком, чтобы подвешивать мясо,
и с широкой решеткой, на которой стоит котелок и блюдо с гренками,
смазанными маслом. Дверь, расположенная сбоку от очага, поближе к углу, не
имеет ни филенок, ни металлических наличников, ни даже ручки; она сколочена
из простых досок и запирается на засов. Стол простой, кухонный, покрыт
коричневой домотканой скатертью, протершейся на углах; на нем лакированный
поднос с чайной посудой: две толстые фаянсовые чашки с блюдцами, такая же
полоскательница и молочник вместимостью не меньше кварты; в центре стола -
деревянная дощечка, на которой лежит большой каравай хлеба и рядом
квадратный полуфунтовый кусок масла в фаянсовой плошке. Большой дубовый
шкаф, вделанный в стену напротив очага, служит не для декоративных целен, а
для использования по назначению; на гвозде, вбитом снаружи в дверцу, висит
домашний сюртук священника - знак, что хозяина нет дома, потому что, когда
он дома, здесь висит его парадный сюртук. Высокие сапоги для верховой езды
гордо красуются на полу возле шкафа - по-видимому, это их обычное место.
Одним словом, кухня, столовая и гостиная священника еще не эволюционировали
настолько, чтобы выделиться в три самостоятельных помещения; и с точки
зрения нашего изнеженного века, он живет ничуть не лучше Дадженов. Но
разница все-таки есть. Прежде всего, миссис Андерсон - особа значительно
более приятная для семейной жизни, нежели миссис Даджен. На что миссис
Даджен не преминула бы возразить, и довольно резонно, что у миссис Андерсон
нет детей, требующих присмотра, нет кур, свиней и домашней скотины, -есть
постоянный, твердый доход, не зависящий от урожая и ярмарочных цен, есть
любящий муж, за которым она живет как за каменной стеной, - короче говоря,
что жизнь в пасторском доме настолько же легка, насколько она тяжела на
ферме. Это все верно. Но объяснить факт - еще не значит его опровергнуть; и
как ни мала заслуга миссис Андерсон в том, что она сумела сделать свой дом
приятным и радостным, нужно признать, что ей это удалось в полной мере.
Внешними вещественными знаками ее социального превосходства служат дорожка
на полу, потолок, оштукатуренный в просветах между балками, и стулья - хотя
и без обивки, но отполированные и покрашенные. Искусство представлено здесь
портретом какой-то пресвитерианской духовной особы, гравюрой рафаэлевской
<Проповеди святого Павла в Афинах> и подаренными к свадьбе часами рококо
на полке над очагом, по сторонам которых выстроены в строгом порядке две
миниатюры в рамках, две глиняные собачки с корзинками в зубах и две большие
морские раковины. Очень украшает комнату низкое и широкое, почти во всю
стену, окно с решетчатым переплетом, задернутое до половины высоты
маленькими красными занавесками. Дивана в комнате нет; но около шкафа стоит
нечто вроде деревянного кресла с резной спинкой, достаточно широкого для
двоих. В общем, это как раз тот тип комнат, возврат к которому благодаря
усилиям мистера Филиппа Уэбба и его последователей в искусстве интерьера
стал в конце концов идеалом девятнадцатого века, хотя пятьдесят лет тому
назад ни один уважающий себя священник не стал бы жить в такой комнате. Уже
вечер, и в комнате темно, только уютно тлеют угли в очаге да в окно
проникает тусклый свет масляных уличных фонарей; видно, что идет ровный,
затяжной, теплый, не подгоняемый ветром дождь. На городских часах бьет
четверть, и в комнату входит Джудит с двумя свечами в глиняных подсвечниках,
которые она ставит на стол. От ее утренней самоуверенности не осталось и
следа; она полна страха и тревоги. Подходит к окну и смотрит на улицу.
Первое, что она видит там, - это ее муж, под дождем торопящийся домой. У нее
вырывается короткий вздох облегчения, очень похожий на всхлип, и она
поворачивается к двери. Входит Андерсон, закутанный в насквозь промокший
плащ.
(Хочет обнять его.)
Дай мне раньше снять плащ. (Ставит перед очагом стул спинкой к огню,
развешивает на нем плащ, стряхивает капли воды со шляпы и кладет ее на
решетку очага и тогда только поворачивается к Джудит и раскрывает ей
объятия.) Ну вот!
дому, но городские всегда спешат.
дома.
прошло.
садится рядом). Король Георг, больше ничего, моя дорогая. Сбор в казармы,
или сигнал на перекличку, или вечерняя зоря, или приказ седлать, или еще
что-нибудь. Солдаты не звонят в колокол и не кричат в окно, если им что
нужно, апосылают трубача, чтобы он переполошил весь город. Д ж у д и т. Ты
думаешь, есть все-таки опасность?
Корнев Павел
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий
Нортон Андрэ