чтобы тело было довольным, егда голова начнет отлетать прочь.
возомнилось мне, что зверь огромный перевернулся на лысую спину и показал
клочковатый живот. Не сразу я соображение поимел, что это шатры, юрты,
кибитки. Целое войско стояло здесь станом. Егда подъехали мы ближе, уже
завечерело и весь стан озарился огнями кострищ и факелов, а некоторые
шатры оказались высокие и просторные яко терема.
рослый батыр. А мне старухи-целительницы смазали зело пахучей мазью
изодранные камнями грудь и руки, но после того был я сброшен в яму
глубокую, в земле посидеть. Никто темницу мою не сторожил, впрочем и
выбраться из нее не виделось возможным. Ближе к утру холод схватил меня за
каждую жилку, за каждую косточку, и всякая внутренняя жидкость словно бы
обратилась в лед. Но где-то с зарею нового дня в ямину опустился
сыромятный ремень и по нему я выполз наружу. За краем поджидало меня
несколько нукеров с лицами, выражающими пока неведомую мне волю
властелина. Не знал я, что мне сейчас уготовано, останется ли моя голова
сидеть на плечах, ино покатится горемычная - окроплять кровью бесплодные
камни.
края стана, где стоял зоркий дозор, там же били копытами и махали хвостами
мои кони, отдохнувшие и сытые - на Сивке уже сидела девица де Шуазель.
Узнал я ее по хрупким плечам, хотя лицо было закрыто тканью. Взобрался я в
седло своего каурого коня, а один из воинов даже подержал услужливо мне
стремя.
трепетом пожелал услышать я у девицы. Заместо нее ответствовал нукер:
Беркэ-батыр стал похож на дохлую ящерицу, такой же зеленый и сморщенный.
"ротмистром Сольбергом".
мазями и поливали снадобьями, но дух жизни уже не вернулся в его жилы и
члены. Не смогли они сыскать и отверстия, через которые дочь иблиса нашла
вход в тело батыра. Неужели в западных землях все девы и женщины подобны
ей?
дремлют даже при свете дня.
блуждала лукавая улыбка. Из-за того возникали мысли, что воспользовалась
она для смертоубийства блудным отверстием.
конный дозор, а дальше, через ущелье, мы отправились одни. Спутница была
молчалива и лишь искоса постреливала своими глазками, отчего пробуждалось
во мне мышленье о возможных чаровных силах, каковые в ней таятся.
превратился в сплошную дыру.
мы стреножили коней и устроили небольшой костер из наспех собранного
хвороста. Я вручил девице свой рваный халат и восхотел узнать, отчего
батыр стал добычей тлена.
по смерти превратился в мерзкого гада? Коли я правильно понял твои слова,
ты не богопротивный упырь, отрыжка адской утробы, а благочестивое чадо
рыцаря-батыра де Шуазеля.
шеи и виски монистами, свои запястья браслетами, свои носы и персты
кольцами, - отринула мои сомнения девица де Шуазель.
батыра, и знатным упырем, прости меня Господи?
мог только светлый ангел, посланец неба, - сказала девица, вправляя нить в
большую костяную иглу.
девы сновали над моей одежкой.
ручкой и иглой.
- дева принялась за латанье новой дыры.
темницу?
гордым султаном Вильгельмом далекую Москву. Они имеют неудовольствие к
нему, поелику стеснил он их волю, отяготив податями и отняв многие
владения для своих ближних беков.
грех.
происшедшего в веках. Галльские татары - татары только по именованию. Мы -
природные франкогаллы. После того, как нукеры Батыя-хана спалили и
разрушили Париж, Орлеан, Нант, Бордо и Лион, после того как татарские кони
напились из Сены и Луары, после того как не сумели в бою осилить диких
звероподобных кочевников, принуждены мы были отатариться, подладиться под
их вид, платье и обычаи. Пока вы, москвитяне, пытались в своих лесах
отбиваться оружием от ордынцев, мы искали новый путь к одолению врага.
Ордынцы ненасытной волчьей стаей прошли нашу страну, но не предали мечу
всех франкогаллов, потому что им нужны были мастеровитые ремесленники,
франкогалльские жены им тоже требовались и были предпочтены кривоногим
всадницами-татарками.
одурманивания и истребления татарских мужей. Мы не могли уже блюсти
христианскую веру, подложно сделались магометанками, мы взывали к владыкам
судеб, к адским духам, которые раньше помогали сынам Чингиса, а затем
обучили нас тонкой охоте на души. Взамен мы жертвовали кровь наших жертв.
И то, на место сгинувших татарских нукеров возвращались наши мужчины,
каковые доселе скрывались на Корсике, островах за Ла-Маншем или в
Арденнах, они стали носить те же имена, что и ордынцы, и говорить на том
же языке. Коли у татарских воинов успевали родиться дети, то они, хоть и
смешанной крови, но вырастали франкогаллами.
истребила вместо меня батыра Беркэ. Поэтому пора и поцеловать устами в
уста.
сладко, а посему я почувствовал - во мне будто дверь открылася и прямо из
серединки потекла моя сила, словно пиво. Егда холодная тьма уже опустилась
на меня, истечение силы вдруг прекратилось и ко мне, как большие мухи,
прилетели слова:
покидаю тебя здесь. Твой халат и шапка позволят мне выглядеть подобно
мужу, а тебе они уже не понадобятся, дорогой москвитянин. Правило должно
быть соблюдено, таков наш договор с владыками судеб.
густую пустоту: "Будь проклято время сие, лишенное благодетельного влияния
техники." Вдруг молния метнулась в мою сторону и, ставши ослепительным
сиянием, продернула меня сквозь какой-то туннель.
потому что на мне ни халата, ни бешмета, ни даже шароваров - все уперла
проклятая девка. Впрочем, даже при желании нельзя было меня назвать и
оголенным. Какая-то серая пленка частично обволакивала меня, но тепла от
нее не прибавлялось. Поди догадайся, на что сдалась мне такая колбасная
обертка.
не рассекло до крови, по щебенистой земле вилась поземка. И ни кустов
вокруг, ни спичек - костерком, как ни старайся, не порадуешь окоченевшие
кости. Даже непонятно, куда хворост задевался, набирал ведь недавно. Тут
тоска на меня напала, стала жевать под ложечкой: как никак уцелел я,
испытав кровопийство галльской ведьмы, а теперь придется озябнуть до
смерти как птенцу, выпавшему из гнездилища. И видимо без толку мне
обращаться к святым заступникам - переполнилась и потекла чаша небесного
терпения.
я, поднявшись на ноги, - а они, как приделанные палочки были - побрел на
северо-запад в русскую сторону. Триста шагов хватило, чтоб ноги
окончательно закостенели и уронили меня лицом в ледяную крошку. В
последний раз, наверное, отлепил я мерзлую башку от мерзлой земли и глянул
на свои беспомощные руки. И зачем вы только выросли? Но тут заприметил,
что пленка, каковая их бестолково прикрывает, отмечена несколькими
Акунин Борис
Максимов Альберт
Березин Федор
Андреев Николай
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей