ваших привязанностей невелик. Жена, сын, ближайшие родственники. - Похоже,
он читает мои мысли. - Человечество живет по своим, не слишком праведным
законам. А вы всегда старались отойти в сторонку. Чтобы, Боже упаси, не
задели вас, не забрызгали грязью...
сильнее. Во всех смыслах. Вы научитесь сражаться за место под солнцем и
побеждать. Вот вы исследовали теорию интриг и провокаций. Но у вас нет ни
сил ни способностей применить ее на практике. Мы дадим вам и силы и
способности. Это ценный капитал. И это - наша плата за услугу.
что принято называть душой. В каком-то смысле вы расстанетесь с нею -
прежней. Но обретете новую. Не думаю, что вы прогадаете. К тому же... - он
приобнимает чернокудрую пери, наклонившую над его бокалом амфору с вином.
- Я не дьявол. Я даже не бог. Это вы станете богом - там, куда мы вас
отправим. Поверьте: с тем капиталом, что вы здесь наживете, богом быть
легко. Проще простого. Карай да милуй, у тебя сила, тебе и вся власть.
Такой соблазн! Как удержаться?..
красавицы. Та замирает, грациозно изогнув стан, не завершив движения. И я
тоже... Ратмир сдвигает шторку, упрятанную между белоснежных персей,
извлекает оттуда продолговатую коробочку с циферблатом и экраном. Небрежно
тычет пальцем в сенсоры.
лицу. - Сорохтин согласен...
жирный, белесый, сочащийся слизью червяк. Нет, скорее мокрица - кольчатое
туловище трепетало на десятках коротких сильных лап. Выпуклые слепые
бельма, над которыми предвкушающе подрагивали розовые, как у
консервированного краба с рекламы антисоветского журнала, суставчатые
клешни.
всего, что досталось мне от матушки-природы, тоже голого.
развернулась ко мне. Видно, унюхала свежую кровь. На жвалах болтались не
то слюни, не то сопли... "Яд, - отозвался мой незнаемый гид по этому
фантастическому миру. - Клешней тоже следует остерегаться - трупная
отрава". Напрочь теряя голову, я метнул обломок в гадину. Клешни
вскинулись и хрустко клацнули. Горбыль распался на две неравные половинки.
Я попятился. Тварь, цокая кривыми, как турецкие ятаганчики, коготками на
лапах, прытко засеменила следом.
застучало, как по жестяному листу. "Топчусь, топчусь по гаревой
дорожке..." - в беспамятстве бормотал я, рыская взглядом в поисках
чего-либо подходящего для обороны и ничего, ну ничегошеньки не находя. Мы
обогнули руины алтаря, двинули на второй круг. "А гвинеец Сэм Брук..." Я
споткнулся. Не хватало еще полететь кубарем, трахнуться башкой и
отключиться. А может быть, это - избавление? Обеспамятеть и не
чувствовать, как эта сволочь нежно куснет за мягкое, ничем не защищенное,
впрыснет сколько нужно яду и начнет, смакуя, отщипывать по кусочку...
миг сволочь может прыгнуть - если она умеет прыгать. Вроде бы не умеет, но
не могу за то поручиться. Вдруг умеет? И только ждет, чтобы я отвлекся. Да
ведь она же не видит, отвлекся я или нет, она же слепая... вроде бы. Но
надо же как-то узнать, что творится за моей спиной!" Я обернулся. Ничего
там не творилось.
великолепно обработанного металла, отливающего голубизной. Похожий на
полутораметровую, с фигурной рукоятью под две ладони, опасную бритву. И
такой же острый.
Подброшенный - так будет правильно. Все ясно, как божий день. Из меня
делают гладиатора. Это - арена. Гладиаторы не всегда пластались друг с
другом. Иногда на них спускали диких зверей. На меня, за неимением
приличного льва или, там, крокодила, науськали гигантскую пещерную
мокрицу. Насытились зрелищем моего страха, а теперь из сострадания
швырнули мне меч. Хотят поглядеть, каков я в работе. За оружие спасибо, но
зрелища обещать не могу. Устал..."
к ладоням, словно век того дожидалась! - упал на колено. Ползучая пакость
уже набегала на меня, атакующе вскидывая головогрудь и потому делаясь
похожей на разозленную кобру. И в то же время становясь особенно удобной
мишенью для удара "муадалбейм" - из саги о Кухулине... Не было у меня
времени поразмыслить над тем, откуда я знаю, что именно удобнее всего для
поражения мокрицы, а что нет, как выполняется этот самый "муадалбейм" и
почему с мечом я ощущаю себя гораздо увереннее, нежели без меча. Хотя ни
разу в жизни - насколько мне известно - не имел дела ни с каким видом
оружия... Тело уже раскручивалось, как высвободившаяся часовая пружина,
лезвие меча-бритвы со змеиным шипом резало воздух, не встречая преграды
входило в самую середку головогруди с правой стороны и так же без задержки
выходило с левой, а ядовитые клешни бестолково стригли пустоту и вместе с
отмахнутой напрочь башкой рушились наземь...
обрубками, опустив заляпанный белесой дрянью меч, в максимально горделивой
для голого мужика позе, и ждал.
- все были тут. Молча взирали на меня светящимися глазами. Близко не
подступались - ожидали, что, обзаведясь оружием, начну сводить счеты. И за
стрелу, выхватившую меня из трамвая прямо на Воплощение. И за само
Воплощение с колотьем раскаленными гвоздями. Но я не двигался с места.
Первый, Солнцеликий.
этот человек откинул капюшон и обратил ко мне мертвенно-бледное вытянутое
лицо с тонкими синеватыми губами, клювастым носом и запавшими сияющими
глазищами, в обрамлении спутанных бесцветных прядей. Солнцеликий был
альбиносом. Требовалось немало фантазии, чтобы угадать: этой мумии не
тысяча лет, как думалось на первый взгляд, а три десятка с половиной. То
есть мы с ним были ровесники.
кожей длань слабо трепыхнулась в моем направлении.
- Воистину ты великий воин. Но перед тобой - император...
примерно следующее: "властно попирающий твердь". В свою очередь, под
"твердью" подразумевалось вовсе не то, на чем крепятся звезды, как в нашем
административно-территориальные единицы, на нем расположенные. Впрочем,
внешние колонии тоже входили в это понятие. Так что термин "император"
годился вполне - и по созвучию и по смыслу.
повергнуть свой меч к босым ступням властелина. Конечно, еще проще, да и
естественнее с позиций диалектического материализма, было отослать всю эту
брагу к чертям собачьим. Но неведомыми силами мне была предписана вполне
определенная роль в этом балагане. И, чтобы сохранить надежду до конца
разобраться в происходящем, а потом и, Бог даст, выкарабкаться отсюда в
мое родное время и место - замызганный трамвай на исходе двадцатого века
нашей эры - я должен был сыграть ее с блеском.
желает вверить тебе свое благополучие, пока боги не заберут его в небесные
чертоги.
свой срам. Теперь я познал многое о власяницах религиозных фанатиков и,
пожалуй, о терновых венцах - ибо плащ был снабжен капюшоном...
неприметное движение рук ближайшего к императору черного латника.
голос, чуть хрипловатый. Не привычный к натужному ору. Уверенный, что при
любых обстоятельствах он будет услышан. - Мой брат Элмайенруд пошутил.
присевшего латника меч. - Шутник хренов! Еще чуть-чуть, и у императора
стало бы две половинки одного брата... А на шутку-то все это походило
очень слабо. Но мне ли судить о здешнем юморе?"
к верному псу.
самом деле: теперь он хозяин. Если ему приятнее считать меня сторожевой
собакой - пусть. Только бы не пинал.
Шилова Юлия
Мичурин Артем
Посняков Андрей
Акунин Борис
Доценко Виктор
Майер Стефани