вас так ненавидят.
ногой камешек. - Шальк вчера врал. Будто у вас были какие-то интимные
отношения с обозной шлюхой. Будто оттрахали ее, прости господи, у всех на
глазах, а потом выгнали в холодную ночь.
Шалька.
там, в Хайдельберге. Мы с моим другом наведывались к одному планетарию, и
он пересказывал нам немало сочинений ученых мужей по науке чтения звезд.
Говорил, что те или иные изменения констелляций созвездий производят
строго определенные изменения в нраве человека...
Иеронимус.
с почитателями Зороастра и от них получил многие знания...
полагает его сыном Хама и внуком Ноя, говорит, что свои знания он получил
от дьявола.
сказал Иеронимус.
в то, что благодаря дьяволу Зороастр смеялся при своем рождении?
того планетария.
следовало бы рассматривать Бога и дьявола? Является ли Бог Раком, а дьявол
Козерогом? Тому немало подтверждений. Ибо дьявол может быть отождествлен с
Сатурном, господином Козерога, планетой неблаготворной, отбирающей,
запирающей. Бог же - с благодатным Юпитером, императором, раздающим добро
и щедро изливающим свет, а известно, что Юпитер - господин Рака.
захлебываясь.
известно, первого января, то есть под знаком Козерога. Следовательно, Бог
может быть также связан с Козерогом, с устремлением вверх, в горние выси.
В то время как потаенное, низменное отдано во власть Рака - дьявола,
чудовища, копошащегося на дне колодца...
свойства Рака. Дьявол же по природе своей ограничен и потому может
проявляться либо в одной, либо в другой из названных форм. Где
противоречие?
- Разве могло бы существовать добро во всем его блеске, не будь на земле
зла, чтобы его оттенять?
Как бы мы увидели свет, не будь рядом тени?
показывать и оттенять, - отозвался Иеронимус. - Добро может существовать
без зла, но зло никогда не может существовать без добра. Не впадай в
ересь, Фихтеле. От твоих рассуждений всего один шаг до
дьяволопоклонничества.
осталось за Иеронимусом как прозвище. И скоро все ландскнехты между собой
называли его не иначе, как "Мракобес".
дороги. Несколько старых строений за стенами, сложенными в старину серым
булыжником. Неприветлив, суров облик монастыря в долине Эльца в недельном
переходе от Страсбурга, и монахи в нем под стать.
немало времени прошло, прежде чем на стене, наполовину хоронясь за зубцом,
показался монах. Приземистый, плотный, с квадратным лицом, стоял он,
подбоченившись, и хмуро разглядывал солдат Агильберта.
не починить колымагу, ахнет в какой-нибудь луже, и придется бросить
груженое на нее добро.
Поганого оно цвета, красное, бандитское.
скорее, крестьянин, нежели солдат, заботился о бедной скотине, как мог.
Выпряг, напоил, пустил пастись на монастырский луг.
встрепенулась и пошла за ним, точно собачонка. Подобралась сзади, ткнула
мордой в спину. Парень чуть не упал носом в землю. Замахнулся было на
клячу, но передумал.
обед на всю ораву. Едоков же было (монах на стене прищурился, посчитал)
всего одиннадцать душ, считая и девку. Бархатный лиф на женщине,
темно-красного цвета, шитый розами, - сразу видно, что краденый. Юбка
холщовая, и из-под юбки мелькают открытые от щиколоток худые ноги в
кожаных башмаках. Вот один из солдат слишком близко прошел от девкиного
мешка, сваленного на сухое место у тележного колеса, - ох, как глянула,
как гаркнула!
пристроить задницы на траву. В той компании верховодил маленького роста
солдатик. До того похож на жулика, что, вернее всего, и вправду жулик.
с монахом, стоящим на стене. Встал, отряхнул штаны, руку положил на
короткий меч, который ландскнехты прозывают "кошкодером", вздернул
подбородок.
он со стены, зорко следя, чтобы никто из ландскнехтов не схватился за
аркебузу. - Да как вы посмели потревожить покой святой обители?
Агильберт. - Не нравимся мы вам?
плюнул.
меньше часа, прежде чем ворота со скрежетом раскрылись.
Судя по мрачному выражению его лица, он охотнее послал бы ландскнехтов в
преисподнюю.
видом, точно вошла в завоеванный город. Монах за ее спиной плюнул и
наглухо закрыл ворота.
истории насчитывали монастырские летописцы. Впрочем, последний грамотный
монах скончался прошлой осенью, так что некому стало читать многочисленные
книги с деревянными окладами, переплетенные в кожу и холст.