подсолнечного масла?")
ТЫ КТО ТАКОЙ?")
Александром Исаичем не разгребут. Где уж этой психованной Гражданке.
Ответов много, а ответ на все вопросы подавай один, чтобы все понимали.
Кто этот ответ ответит, тот и козырный туз. Но никто отвечать не хочет,
все только спрашивают, а бывшие псы-сатрапы таинственно молчат и ботинками
качают.
"Максим" начинает приводить всех к общему знаменателю и складывать в
штабеля, но толпа все прибывает и прибывает, и девятый вал толпы еще даже
не наступил, всех не сразу перестреляешь - народу у нас завсегда много
водится, плюс приезжие, плюс иностранцы, плюс лица неопределенной
национальности. И все, конечно, сразу бегут к ЦУМу, к ГУМу, к "Детскому
миру" и спрашивают:
Человека: ЧТО ДАЮТЪ?
хватает. Беспризорники ночуют в котлах, генералы на белых конях рубят
толпу в капусту. Национальный вопрос стоит на ребре и не падает - стреляют
всех, кто под руку подвернулся: полян и древлян, чудь и мерь, мордву и
чухонцев, негров и китайцев из Интернациональной бригады, цыган и армян,
татаров и монголов, но прежде всего, конечно, лиц неопределенной
национальности, хотя тех уже и не видно - уехали? попрятались?
ассимилировались?
цветов и оттенков течет вдоль кремлевской стены и по трубопроводу уходит в
Каспийское море. Прилетает на "Фармане" герр Уэллс, садит свою этажерку
прямо на Красной площади и пробирается между трупами на прием к
кремлевскому мечтателю, брезгливо хлюпая ботинками в лужах крови. Что же
он видит? Кругом разруха, на запасном пути обглоданный скелет бронепоезда,
фабрики разворованы, земля утрамбована, продовольственные склады
разграблены, дрова не подвезены, кругом стрельба, обыватель хмур.
шофер Гулько Макар Егорьевич - тот самый, стукнутый псами-сатрапами
наганом по голове, с тех пор он что-то не в себе.
подвиг позолоченной именной саблей, и слышит в ответ:
шофер Гулько.
ботиночки, пальтецо, зато на громаднейшей голове - кепка 68-го размера, с
громаднейшей пуговицей.
экономист Н.Ильин.
котелок, - во мгле! А Максимильян Горькин на острове Капри, как последний
босяк, ходит в одном костюме и в тюбетейке и плачет. И люди у вас какие-то
хмурые! Хоть бы один улыбнулся.
(он все языки знал!) - Ну, ничего, ничего! Приезжайте к нам через десять
лет, непременно приезжайте! И тогда сами все увидите!
- отвечает экономист Н.Ильин, но секретные карты профессора Карла
Фридриксонна пока не раскрывает. - Нет, вы точно скажите: приедете или
нет? Я вам новый пропуск выпишу, буду ждать!
думает так:
народу от ее красного маникюра полегло столько, что никакому Чудищу
Лаяйющему в кошмарном сне не приснится. А если считать и неродившихся - то
умножай на два.
не останется. Серпом по молоту! И штык в землю!
государственную границу и поскакала в Ерманию к рельсканцлеру Гнидлеру за
подмогой, но тот как раз занимался аншлюссом с Австрией, поэтому:
"извините, мадам, как-нибудь в другой раз".
отправилась пароходом в Мексику экспортировать революцию и наводить
порядок среди тамошних кактусов. С тех пор носит эту бессмертную гражданку
по белу свету до сего дня. Верная примета - там, где свои начинают бить
своих, там, значит, объявилась Гражданка в одном кирзовом сапоге и с
оливковой веткой в руке.
коммунальным квартирам. Раненого Соцреализма, упавшего с Царя-Фонаря,
отнесли в кремлевскую больничку, как внебрачного сына самого Максимильяна
Горькина, - отнесли и разбежались. Устал народ. Надоело народу вопросы
спрашивать - что да почем. Так устал народ, что надоело без работы
болтаться. Занялся народ своим делом - сеет да пашет, точит да сверлит,
торгует да лечит, а кто ничего не умеет, тот так живет, бизнес делает. В
перерывах же от трудов пляшут и пьют вонючую буряковку в нарушение декрета
о самогоноварении.