Хальберстам будет изображать Тристана, окровавленного после средневекового
морского боя. Самой любимой оперой Мэйзи из всего вагнеровского наследия
была "Тристан и Изольда", со всеми этими отсечениями головы, войнами или
кораблекрушениями. Чтобы выложить все, что может, Мэйзи использовала
новый, экспериментальный грим для ран.
маленькие маникюрные ножницы.
резиновый кончик осторожно засунула в левую ноздрю Хальберстама.
кабелей, шкивов и противовесов. За кабелями тянулась полуразрушенная
кирпичная стена, соединяющая сцену с задней частью здания. А в дальнем
углу, наполовину загороженная штабелем мешков с песком и грудой связанных
в пучки осветительных кабелей, была дверь на сцену. Она была
полураспахнута, и через нее падал грязноватый лунный свет из аллеи.
Куртка его была измята, и даже в полумраке было ясно, что он чем-то
расстроен.
- У тебя есть свободная минутка?
Деррик, не могли бы мы прерваться на несколько минут?
ним не так.
мускусную смесь карденовского крема после бритья и сигаретного дыма. Джо
показал ей рукой на кресло дантиста:
зеркала светились ореолом вокруг его мощной фигуры.
будто перед последним объявлением в покере. - Думаю, что нам следует
сделать перерыв.
их ненавидела. Они были маленькими и толстыми, похожими на обрубки. Ногти
вечно обгрызены или сломаны, испачканы гримом, липкие от пасты и клея.
Глаза жгло слезами. Как может быть, чтобы у них с Джо вот так все
поломалось? Это было невозможно. Хотя бы не сейчас. Особенно не сейчас.
возьми? Ты хочешь сказать, что у нас все кончено?
щеки. Щека была холодной, как обтесанный камень.
спине что-то резко закололо. Это просто глупая и злая шутка. Не может
быть, чтобы так было. Горло перехватило, она искала слова, а слов не было.
Но среди этого столбняка что-то поразило ее, что-то странное. Какое-то
выражение боли на лице Джо. Такое лицо не могло быть у человека, который
целый год ее дурачил. Это было лицо человека, раздираемого противоречиями,
человека, что-то прячущего. Может быть, не так все начисто отрезано между
ней и Джо, как кажется. Может быть, еще есть надежда.
слово, Джо быстро повернулся и вышел.
в стельку, с бутылкой "Бэйлиз" в кармане куртки, в разорванной промокшей
рубашке, со спутанными волосами. За последние два часа он в баре отеля
"Амбассадор" принял на борт больше кварты ирландского ликера, пытаясь
заглушить боль, слезы и презрение к себе за мерзкую ложь, которую он
вывалил на Мэйзи Варгас - единственную женщину, которой доверял. Зачем он
так сознательно все сломал? Только для того, чтобы не оставлять после себя
незаконченные дела?
вопросы. Он даже не мог найти общественную уборную, так что пришлось,
спотыкаясь, переться домой.
Шлепнулся сильно, в кармане что-то хрустнуло и оттуда через шов потекли
остатки "Бэйлиз". Джо глянул вниз. Лужа ликера под его бедром была
розоватой - молочно-белый ликер смешался с его кровью. Джо засмеялся, и
это была пародия на смех, хохот рыжего на арене, насыщенный болью и
желчью. Он перевалился набок и полез в карман за сигаретами. Пачка
"Кэмела" пропиталась ликером. Джо швырнул ее через всю гостиную и снова
захлебнулся смехом.
маршрута. Приехали.
огонек. Джо моргнул. В замутненном алкоголем сознании огонек казался
вспышкой туманной звезды в темной квартире. Красный карлик, зажигающий
сетку вен в налитых кровью глазах Джо. Он хихикнул, поняв, что это:
автоответчик, так его и этак. Кто-то звонил и оставил сообщение.
Гробовщик? Страховая компания?
Он подумал, что, быть может, кто-то из стрелков проверял, дома ли он. Джо
прищурился на часы. Без семи минут двенадцать. Почти начало игры.
Интересно, как быстро разойдется весть о предложенном им самим состязании?
Наверняка Эндрюс использовал Интернет и сообщил по электронной почте всем
киллерам Западного полушария, может быть, и всего мира. Вывесил открытое
приглашение на электронной доске объявлений подпольного мира.
себе на два пальца в коньячный бокал и заглотал, ощущая бархатное тепло в
животе. Боковым зрением он видел, как мигает все тот же огонек.
Несмолкающее напоминание о смыкающемся над головой внешнем мире.
Вероятно, кто-нибудь из местных семей. Более чем вероятно, кто-нибудь
вроде Тони Алкотты. Или кто-то из призраков Лэнгли типа Джона Хэссела или
Густава Барримана. Или даже Солти Хант. Джо всегда получал удовольствие,
наблюдая за его работой. Бывший букмекер в одной из захолустных банд
Луизианы, выходец из болотных деревень под Новым Орлеаном, Солти Хант был
здоровенным старым каджуном [выходец из штата Луизиана, имеющий
французские корни], у которого на спине росло больше волос, чем на голове.
Однако он был на редкость хладнокровен и великолепно владел ножом,
пробивая трехфунтовым клинком кожаный пиджак с пятидесяти футов. Еще
киллером может оказаться кто-нибудь вроде Брунетты Джоунс. Эта чернокожая
девочка творила чудеса с десятимиллиметровым "смит-вессоном" и была одной
из немногих женщин в Игре, о которых Джо знал.
Джо снова упал на ковер, плавая на грани забытья. Забрезжила мысль, что,
может быть, он в конце концов и не хочет умирать. Потому и напился до
бесчувствия, что не хочет встретить судьбу наяву. Но ведь в этом и может
быть все дело. Может быть, он должен посмотреть в глаза судьбе, увидеть
пламя из дула, ощутить удар в переносицу за миг до того, как разлетится
череп. Конечно, если первым будет человек из банды, выстрел будет в
затылок. Ребята из банды никогда не дают заметить свое приближение.
Призрак сделал бы работу лицом к лицу. Они в этом смысле садисты.
раковой палате. Лучше, чем когда кровь, кости, костный мозг медленно
Трубников Александр
Никитин Юрий
Вронский Константин
Афанасьев Роман
Березин Федор
Перумов Ник