Чтение 7–й страницы книги ~Труп на сцене~

- Вообще-то да, но...

- - А Джон был из тех, кто предпочитает выкручивать руки другим
мальчишкам, чем отрывать крылья у мух.

- Тогда, - с сомнением в голосе начал я, - мне даже легче задать
следующий вопрос: будете ли вы оплакивать смерть брата?

- Да ни в коем случае. Я буду ее праздновать. Я бы уже сейчас вдрызг
напилась, если бы раньше не завязала с алкоголем. Вы, наверное, знаете, что
алкоголь - это просто слабый наркотик. Он тоже формирует привыкание, а мне
нравится быть совершенно свободной от привычек и давления извне.

- Правильно поступаете, - пробормотал я, - Но этим же причинам я и не
курю.

- Но вы не прочь заняться любовью, в рамках приличия, разумеется?

- Это не имеет ничего общего с привычками, - улыбнулась девушка. - Тут
дело в биологии. Вы же знаете, как опасно препятствовать ходу химических
реакций, Эл. Это может...

Я заскрипел зубами.

- Я знаю. Это может привести к комплексам и неврозам!

- Вот именно. Я почти рыдал.

- Не догадываетесь ли вы, кто желал смерти вашего брата или почему он был
убит?

- Конечно, я знаю, - твердо заявила девушка. - У всех, кто его знал, есть
причины для убийства.

- Не могли бы вы кого-нибудь назвать конкретно?

- Ну, - задумчиво начала Рина, - это я сама, отец и Тэлбот. Потом наш
повар, Элси - горничная и Дженнигз, садовник. Еще почтальон и...

- Смешно получается, - холодно констатировал я.

- Неужели?

Готов поклясться, ее удивление было абсолютно искренним.

- Кроме членов вашей семьи и слуг, знаете ли вы еще кого-нибудь?

- Не думаю. Последние три месяца Джон с нами не жил, вы же это знаете. А
до того я старалась как можно реже видеться с ним. Так было безопасней.

- Безопасней?

- Когда мы встречались, Джон постоянно выделывал свои дурацкие штучки, -
объяснила Рина голосом, в котором неожиданно появились металлические нотки.
- Он мог завернуть мне руку за спину или пнуть по ноге или.., ну, в общем,
штучки в этом роде. Он все еще оставался подростком. Эта постоянная страсть
ко всему извращенному.., как он одевался, как говорил. То есть у вас большой
выбор кандидатов а убийцы - это все, кто знал Джона, - радостно воскликнула
Рина. - Я бы и сама не прочь была убить его.

Она положила ноги на кушетку, согнула их в коленях, потом вытянулась,
закинув руки за голову.

- У вас есть еще вопросы, Эл? Или, может, займемся любовью прямо сейчас?

Можете мне не верить, но в конце концов ничто человеческое не чуждо и
лейтенантам полиции. Я точно знал, что, если сейчас отклоню такое заманчивое
предложение, потом не буду спать ночи напролет, проклиная себя. Я медленно
приблизился к кушетке.

- Никто нам не помешает, - ласково проворковала Рина, - не нервничайте,
Эл!

- Впервые в жизни я слышу такие слова от женщины, - только и смог
выдавить я. Я подошел ближе.

- Может, вам не нравится мой подход к этому делу?

- Скорее всего, он просто слегка старомоден. Она встала с кушетки с
кошачьей грацией, сняла очки и аккуратно положила их на столик. Когда она
взглянула на меня, глаза ее затуманились, но не из-за близорукости. Она
взяла мои руки и прижала их к своей груди, слегка отклоняясь от меня, после
этого я в полной мере мог ощутить мягкость и нежность ее кожи под тонкой
тканью рубашки. На секунду она еще крепче прижала мои руки к себе, и ее
груди, казалось, захотели выпрыгнуть из моих ладоней. Девушка застонала.

- Вы меня совсем не знаете, - хрипло пробормотал я, в горле у меня
пересохло.

- Тогда вам следует поближе познакомиться со мной, - радостно воскликнула
девушка.

Я все сильнее прижимал свой торчащий, рвущийся наружу орган к ее телу.

- Ой, как мне это нравится, - промурлыкала Рина. - Очень нравится.

Она отпустила мои руки и, повернувшись, взялась за мой мужской символ.

- Это мне тоже нравится. - Она сжимала его и играла с ним, так что я чуть
было прямо тут же не кончил. Она не отпускала его. Другой рукой Рина
расстегнула оставшиеся пуговицы на рубашке, обнажив чудо своей медовой
очаровательной груди. Удивительно розовые соски стояли торчком в
ослепительном ореоле. Приподняв рукой одну грудь, она протянула ее мне. Я
принялся осыпать ее поцелуями и, черт побери, будь я проклят, если вкус ее
не напоминал мне мед. Я покусывал и пощипывал губами ее торчащий сосок.

Потом Рина расстегнула мои брюки, просунула руку, пошарила там и нашла
мое орудие любви. Вытащила его. Предмет моей гордости дергался и дрожал в ее
ладони.

Именно в этот миг я услышал, как дверь за моей спиной открылась и кто-то
вошел в комнату. Первой моей мыслью было, что дворецкий решил расстаться со
своей работой, но прозвучал голос, принадлежащий совсем не дворецкому.

- Рина! - холодно прогремел суровый голос. - Марш в свою комнату!

Девушка отстранилась от меня, оставив без присмотра мое мужское
оборудование, которое от такого поворота событий стало понемногу остывать. Я
неловко застегнул молнию. Рина тем временем лихорадочно застегивала рубашку.

- Папа! - воскликнула она хриплым голосом. - Я... Я.., я не знала, что ты
уже...

- Иди в свою комнату, - повторил он, делая короткую паузу после каждого
слова.

Вдруг она стремглав рванулась к двери, не взглянув на меня, а мне ее было
так же жаль, как и себя самого.

Дверь за ней захлопнулась, и я успел услышать ее удаляющиеся шаги.

- Ну а вы, сэр, - поинтересовался ледяной голос, - могу я узнать имя
человека, которого я застал соблазняющим мою дочь в моем собственном доме?

- Смит подойдет?

Глава 6

Ландис стоял перед бюро с телефонной трубкой в руке.

- Итак, - начал он, - вы заявились в мой дом, чтобы допросить мою дочь по
поводу убийства ее брата, хотя прошло всего несколько часов после получения
ею известия об этой трагедии. Вы полностью игнорировали тот факт, что
подобные вопросы могут нанести серьезный урон психике молодой,
чувствительной девушки.

- Я... - Тут я запнулся.

- Вы не соизволили даже поговорить со мной! Не, попросили разрешения
проводить такой допрос. Что ж, хорошо, - Ландис глубоко вздохнул, -
разрешите мне сказать вам кое-что, лейтенант. Вы совершили грандиозную
ошибку.

- Но вы мне так ничего толком и не сказали, - попытался возразить я.

- На этот раз вы имеете дело не с какой-то там бедной и беспомощной
семьей эмигрантов! Вы столкнулись с самым мощным выразителем общественного
мнения в нашем городе. И я лично позабочусь о том, чтобы всей общественности
стали известны грубые методы ведения расследования, практикуемые так
называемыми стражами закона и правопорядка.

Он наконец-то набрал номер и сурово посмотрел на меня.

- Говорит Дэниэл Ландис. Соедините меня с шерифом округа. Немедленно!
Прошли четыре секунды, я вел их отсчет.

- Лаверс? Это Дэниэл Ландис. Я только что прибыл в свой дом и обнаружил
тут одного из ваших людей, терроризирующего мою дочь... Терроризирующего -
именно это я сказал. Бедная девочка вне себя от горя. Жестокий допрос,
который ей пришлось перенести, может привести к непредсказуемым последствиям
для ее душевного равновесия. Я требую, чтобы этого человека, силой
ворвавшегося н мой дом, сурово наказали - и немедленно!

Скулы его слегка покраснели, когда он в течение нескольких секунд
выслушивал ответ Лаверса.

- Шериф! Я не собираюсь объяснять вам, как руководить своим отделом, но
нетерпимы сами методы ваших допросов третьей степени, примененных к
беззащитной девушке... В любом случае я собираюсь посвятить передовую в
завтрашнем выпуске "Трибуны" именно этому вопросу. И я вас серьезно
предупреждаю, если еще кто-нибудь из ваших людей приблизится к моему дому, я
буду вынужден силой выдворить его отсюда. Ландис швырнул трубку.

- Надеюсь, этот урок пойдет им на пользу, Утлер. У меня твердое
убеждение, что шериф серьезно воспринял мои слова, даже не прочитав
передовицу в моей газете!

- Вы считаете, что уже завтра я буду работать регулировщиком уличного
движения?

- Стоит ли говорить, что вы обладаете талантом к этому делу? И думаю,
шериф постарается в полной мере использовать его в самом ближайшем будущем.

Я закурил сигарету и аккуратно выбросил спичку в вазу Веджвуда. Ландис
проследил за моими движениями, потом заглянул в антикварную вазу, конечно
же, заметив в ней окурки и пепел, потом посмотрел на меня.

Скулы у него на этот раз раскалились докрасна.

- Эта ваза, - запинаясь, прохрипел он, - является...

- Истинным произведением искусства восемнадцатого века, - завершил я
фразу за него.

- Вон! Вон отсюда, пока я вас не вышвырнул! Я повернулся и пошел к
выходу. Уже взявшись за ручку двери, я снова услышал голос Ландиса.

- И не думайте, что я не смогу с вами справиться, Уиллер, - почти нежно
проговорил он. - Вы, как пробка, вылетите из полиции, а я включу вас во все
черные списки, какие только есть в городе. Вы завершите свои дни там, где и
должны, Уиллер, - в канаве!

- Скажите, - вежливо поинтересовался я, - вы что, пишете не только