Чтение 7–й страницы книги ~Инструктор спецназа ГРУ~

по самую рукоять погрузилось в его шею.

На дорогу вышли еще двое. Втроем они обшарили карманы капитана и
убедились, что, кроме документов, пачки сигарет и зажигалки, там ничего нет.

- Неужели успел разгрузиться? - с отчаянием в голосе спросил один.

- Либо так, либо отправил по почте. А может, спрятал где-нибудь в
условленном месте. Теперь-то уж не дознаешься. Что же мы доложим хозяину?

- А так и доложим. Этот козел, - говоривший сделал неопределенный жест в
сторону дачного поселка, - давно пулю просит. Хозяин не первый месяц к нему
примеривается, да все вроде повода не было. Вот он, повод, - и он легонько
поддел носком ботинка откинутую руку капитана армейской разведки Алехина.

Пока они возились, оттаскивая труп на обочину и наспех маскируя его
ветками, до половины ушедший в болото серебристый "опель" погрузился еще на
десять сантиметров.

Глава 2

- Так что же, молодой человек, мы договорились?

Илларион Забродов, пряча улыбку, упорно пытавшуюся оттянуть кверху уголки
его губ, с трудом оторвался от книги и посмотрел на своего собеседника.
Похожие на переспелые вишни старческие глазки последнего так и лучились
хитростью - легко угадываемой и потому совершенно безобидной. Старец едва не
подпрыгивал от сдерживаемого нетерпения.

- Увы, - мягко сказал Забродов, снова погружаясь в разглядывание
увесистого тома.

- Увы - да или увы - нет? - не унимался старикан.

- Увы, нет, - сказал Илларион, с сожалением закрывая толстый коленкоровый
переплет. Собственно, он готов был, не торгуясь, заплатить запрошенную цену,
но в каждом мире - свои законы. Поступи он так, старикан бы весь извелся,
гадая, не слишком ли мало он запросил. Кроме того, не следовало создавать
прецедент.

- Отчего же нет? - не сдавался его оппонент. - Вы только посмотрите - это
же мечта любого культурного человека! Роскошное издание, иллюстрации,
великолепная сохранность! Клянусь, вы горько пожалеете, юноша!

- Возможно, - согласился Забродов. - Тем не менее, почтеннейший, цена
непомерно высока. Несуразно высока, я бы сказал. Да вот у вас тут и переплет
надорван...

- Где? Где надорван? Что вы себе... Ну так что же - переплет? Если вам
нужны переплеты, накупите муляжей! У меня не переплетная мастерская! Стыдно,
молодой человек! Что вы, в самом деле, как на базаре? Это же не штаны!

Он вдруг совершенно волшебным образом успокоился, перестал по-петушиному
наскакивать на Забродова и, добыв из недр своего древнего клетчатого пиджака
огромный носовой платок, старательно промокнул совершенно сухую лысину.

- Бог с вами, у вас честное лицо. Вы мне нравитесь, право. Интеллигентные
люди должны идти друг другу навстречу. Я готов уступить десять процентов.

- Это совершенно меняет дело, - лучезарно улыбаясь старцу, сказал
Илларион.

- Тридцать.

Успокоившийся было букинист снова начал зловеще багроветь.

- Это разбой, - безапелляционно заявил он, - грабеж средь бела дня.

Стыдитесь, юноша! Двенадцать процентов.

- При всем моем глубоком уважении к вашему почтенному возрасту и
безусловно громадному опыту... ну, хорошо, двадцать восемь.

- Вот она, современная молодежь! - воскликнул старик, обращаясь к
полноватой, дорого и безвкусно одетой даме, перебиравшей в углу пожелтевшие
подшивки "Роман-газеты". - Как вам это понравится?

Дама сделала неопределенное движение плечом и поспешно отвернулась: она
вообще не понимала, как можно поднимать столько шума из-за потертого томика
"Малого Лярусса", да еще, похоже, и не русскоязычного. Впрочем, хозяин
букинистической лавки вовсе не нуждался в поддержке, как и его несговорчивый
клиент. Дама покинула лавку, так и не дождавшись, когда же наконец эти двое
сумасшедших закончат препираться.

Бывший инструктор ГРУ, капитан в отставке Илларион Забродов покинул лавку
полчаса спустя в отличном расположении духа. Книга, за которой он охотился
на протяжении трех последних месяцев, была приобретена по вполне приемлемой
цене с двадцатипроцентной скидкой. Вдобавок он завел весьма полезное
знакомство, а это было еще ценнее.

"Надо будет позвонить Пигулевскому, - думал он, усаживаясь за руль
припаркованного за углом видавшего виды "лендровера", - поблагодарить за
протекцию. Да и вообще, не мешает поболтать, справиться о здоровье - не
мальчик все-таки".

Пигулевский, однако, позвонил сам.

Звонок раздался, едва Забродов переступил порог своей квартиры на Малой
Грузинской. Илларион повалился в глубокое кресло и снял трубку.

- Забродов у телефона.

- Здравствуй, Илларион.

- А, Марат Иванович, здравствуй. Я как раз собирался тебе позвонить.

- А я, как видишь, легок на помине. Мне, видишь ли, позвонил Гершкович...

- И что же? - спросил Забродов с легким замиранием сердца, ибо речь шла о
старом букинисте, с которым он расстался полчаса назад. Илларион подумал, уж
не переусердствовал ли он, торгуясь со стариком. - Жаловался?

- Что ты, как раз напротив. Ты произвел на него самое благоприятное
впечатление. Он благодарил меня за то, что я направил к нему, как он
выразился, настоящего клиента. По-моему, его немного мучает совесть.

- В каком смысле?

- Ему кажется, что он много с тебя взял.

- Экий артист! - не удержался Илларион от восхищенного возгласа. - Это же
просто великий талант!

- Да, Матвей Исаакович - деловой человек, подтвердил Пигулевский. -Ты не
заедешь? Попили бы чайку, заодно ты бы рассказал, как там у вас все прошло с
Гершковичем. Ведь недели три уже не виделись.

- Не знаю, право, Марат Иванович. Я ведь только что из деревни, из
имения, так сказать. Собирался на недельку порыбачить, есть тут неподалеку
одно исключительное озерцо, да вот проездом заскочил в город осмотреться,
что и как.

Если что, я позвоню, чтобы не падать как снег на голову.

- На этот счет можешь не беспокоиться, тебе всегда рады.

Илларион подумал, что не худо было бы и в самом деле навестить старика,
поболтать о всякой всячине за чашкой крепкого чая в уютной задней комнатушке
антикварной лавки, что на Беговой, посмотреть, чем пополнилась за время его
отсутствия коллекция старинного приятеля. Прощаясь с антикваром, Забродов
мысленно дал себе слово непременно съездить на Беговую в ближайшие дни.

Положив трубку, он двинулся было в сторону кухни, устремляя помыслы к
аппетитному видению шипящей на сковороде яичницы, но телефон, словно только
и дожидался, когда к нему повернутся спиной, немедленно разразился
мелодичной трелью.

- Сговорились, честное слово, - пробормотал Забродов, беря трубку. -
Слушаю, - без излишней приветливости сказал он.

- Ты чего рычишь, Забродов? - немедленно отозвалась трубка голосом его
лучшего друга и бывшего начальника Андрея Мещерякова. - Зубы болят?

- Жрать охота, - честно признался он. - Привет, полковник.

- Привет, привет, капитан. Совсем ты разнежился на пенсионерских хлебах -
жрать ему, видите ли, охота. Назад еще не надумал? Ко мне под крылышко, а?

- Насиделся я уже у тебя под крылышком. Не самое, между прочим, уютное
место на свете. А ты еще не генерал?

- Да вроде нет пока. И, главное, не светит.

- Странно. Разведка-то работает, да еще как!

- Что ты имеешь в виду? - насторожился Мещеряков.

- Только то, что вот меня три недели дома не было, заскочил на минутку,
не успел порог переступить, а ты - вот он.

- Вон оно что... Ну, выходит, повезло.

- Да ладно, не скромничай. Выкладывай, зачем звонишь. Ты ведь просто так,
без надобности, номер набрать не сподобишься. Выпить, наверное, не с кем?

- Ну, на это опасное дело добровольцев всегда хоть отбавляй. Хотя-а...
Идея сама по себе стоит того, чтобы ее обдумать. Но звоню я по другому
поводу. Видишь ли, есть разговор.

- Так говори, что ты тянешь?

- Не хотелось бы по телефону.

- Все-таки тебе, полковник, выпить не с кем. Начальство с собой не зовет,
а с подчиненными сам не хочешь - субординацию блюдешь. Ну, приезжай, найду
граммов двадцать по старой дружбе.

- Дурак ты, Забродов, и не лечишься, - в сердцах сказал Мещеряков,
который никак не мог привыкнуть к забродовскому стилю общения.

- Медицина в данном случае бессильна, - бодро отрапортовал Забродов.

- Пора бы тебе повзрослеть.

- Пора бы тебе помереть, - вспомнив Хемингуэя, немедленно среагировал
Илларион.

- Тьфу на тебя, - сказал полковник ГРУ Мещеряков и от души грохнул
трубкой по аппарату.

Илларион Забродов ухмыльнулся - он любил дразнить Мещерякова. Несмотря на
то, что их знакомство насчитывало не один десяток лет, занятие это ему не
приедалось: уж очень благодарный был материал.

Впрочем, улыбка быстро сбежала с его лица. Уж кого-кого, а своего бывшего
начальника Илларион знал вдоль и поперек, и настроение его мог безошибочно
определить даже по телефону. И сейчас, несмотря на кажущуюся
непринужденность разговора, он мог поклясться, что Мещеряков чем-то очень
серьезно озабочен.

Гадать о причинах этой озабоченности, не имея никакой информации,
Илларион не собирался, и потому постарался до поры выбросить все это из
головы, сосредоточившись на своей яичнице. Фортуна была к нему благосклонна
- он успел зажарить яйца, приготовить салат и даже употребить все это