Студийского по голове. Просто так, ради собственного удовольствия.
Интересно, что бы предприняли эти амбалы, мнящие себя суперменами?" Уже
из чистого любопытства Глеб скосил глаза и рассмотрел желтую кобуру с
пистолетом, спрятанную под полой джинсовой куртки сидящего рядом с ним
парня.
его к лицу, промокнуть пот, а затем на повороте выхватить пистолет. И он
даже не успеет вскрикнуть. Но только зачем? - равнодушно подумал Глеб. -
Насколько я понимаю, никто не собирается судить меня. Им вновь
понадобилось мое умение. А самое странное то, что полковник Студинский
уверен, это я убил Соловьева. Черт с ним, пусть считает! Мне
безразлично, что думают другие, главное то, что ты сам думаешь о себе".
выходя из нее, показал в окно удостоверение. Охранник, козырнув,
распахнул тяжелые металлические ворота. Черная "волга" набрала приличную
скорость. Самый обыкновенный ТУ-154 стоял в углу летного поля. На него и
указал шоферу полковник.
Студийского поднимался по трапу. Ни стюардесс, ни пилотов - никого не
было видно.
старался, чтобы его голос звучал доброжелательно, словно бы он заискивал
перед Сиверовым. - Последний ряд кресел. Садитесь.
вопреки своим словам, ключ от наручников из кармана, отсоединил кейс, а
затем защелкнул один из браслетов на подлокотнике кресла.
Глеб опустил спинку сиденья и закрыл глаза.
ждать машина возле самого трапа.
***
удивление быстро, и несколько дней могут пролететь совсем незаметно. Так
было и с Ириной Быстрицкой. Скучать ей не приходилось. Работа, домашние
заботы, дочь. Дождливые мрачные дни исчезали один за другим, не оставляя
после себя даже минуты, чтобы задуматься. Но стоило прийти сумеркам, как
женщина понимала, что вокруг нее творится что-то неладное.
мне, не пришел?"
Ирина подключала к музыкальному центру наушники, ставила любимый диск
Глеба и, лежа в постели, вслушивалась в звуки оркестра. И тогда ей
казалось, что любимый мужчина рядом. Стоит лишь протянуть руку - и она
коснется его разгоряченного после любви тела.
именем, - наверное, ты сейчас тоже думаешь обо мне? Именно поэтому я
ощущаю тебя так близко от себя.
звучал "Полет Валькирии". Что-то зловещее, мистическое было в
непрестанно повторяющейся мелодии, в нарастающем темпе. Словно кто-то
рассказывал Ирине ужасную историю о смерти, о страшном грехе, а она
отказывалась в нее верить, и тогда тихий голос вновь и вновь повторял
ее. Было нечто завораживающее в том ужасе, который испытывала Ирина.
сняв наушники. А наутро не могла понять, чего она, собственно,
испугалась. Пропадал же ее возлюбленный и на две недели, и на месяц, не
давая о себе знать, и все кончалось хорошо. Он вновь возвращался и,
улыбаясь, убеждал ее, что ничего плохого с ним случиться попросту не
может. И она каждый раз верила, загоняя свой страх в дальние уголки
души.
странным образом сочетающееся с шумом дождя, барабанившего по жестяному
карнизу. Ирина потянулась и сбросила с головы наушники, в которых
уснула. Она посмотрела в окно и попыталась улыбнуться.
подумала женщина, отправляясь в ванную.
быстро. Она чувствовала, что хорошее настроение может быстро
улетучиться, если она останется в квартире. Она решила себя побаловать -
выпила большую чашку кофе с молоком и съела баночку йогурта. Она оделась
так, словно шла в гости, и без какой-нибудь определенной цели
отправилась на улицу. Дочь нужно было забирать во второй половине дня,
магазины в своем районе Ирине уже давно надоели, и она решила
направиться ближе к Центру.
заволокли серые тучи, дождь усилился. Чтобы скрыться от его холодных
струй, Ирина заспешила к небольшому магазинчику, где, она знала, есть
небольшой кафетерий, несколько столиков и где варят вполне приличный
кофе. Она заказала себе маленькую чашечку и рюмку ликера.
суетливую городскую улицу, жизнь которой не способен остановить даже
противный дождь.
делать взяла ее и быстро пробежала взглядом заголовки. В общем-то, все в
этом мире было как всегда. В Чечне неспокойно. О Чечне ей читать не
хотелось. Взгляд зацепился за броский заголовок из рубрики "Преступление
и наказание". Черные буквы складывались в три слова: "Насильника
поджаривали четырежды". Ирина принялась читать.
глазах у трех блюстителей закона - тюремного медика и двух официальных
свидетелей - на электрическом стуле был умерщвлен сорокатрехлетний
убийца и насильник Гарольд Оути. Для того чтобы довести дело до конца,
профессиональным электрикам, палачам, понадобилось четыре раза
подключать к зловещему стулу ток общим напряжением в 2400 вольт. Первые
две попытки не дали желаемого результата. Пациент лишь слегка подергался
в кресле, да глаза начали вылезать из орбит. Он оставался жив и после
третьей, правда, на этот раз отчетливо было видно, как из его левого
колена пошел густой дым. И лишь после четвертого заряда представитель
медэкспертизы удовлетворенно кивнул и констатировал смерть.
двадцать минут отложить, у тюремщиков возникали проблемы с ремнями,
замками и прочим оборудованием. Гарольд Оути не издал ни звука и не
попросил пощады.
также от своего права произнести последнее слово. Вместо этого он сказал
будущим свидетелям своей смерти, что искренне любит их..."
восприняла запах жареных кофейных зерен. Она попыталась заставить себя
не читать дальше, но желание пересилило ее. И она опять склонилась над
газетой, на которой еще не просохли капли дождя.
вынесенного еще в 1978 году. В прошедший четверг Верховный суд США
отклонил его последнюю апелляцию и проголосовал большинством в шесть
голосов против двух за проведение первоначального решения суда в жизнь.
Последний раз в Небраске человек умер на электрическом стуле тридцать
пять лет тому назад. Это был маньяк убийца, повинный в смерти
одиннадцати женщин и детей. Около пятнадцати лет смертная казнь в
Небраске была запрещена и вновь разрешена судом в 1976 году как раз
незадолго до того, как на страницы печати попали подробности дела Оути.
Гарольд Оути совершил одно из самых тяжких, по американским понятиям,
преступлений.
местного университета Джейн Макманус, избил ее, изнасиловал, затем в
течение нескольких часов пытал ее каленым железом, изуродовав ее до
неузнаваемости, после чего задушил кухонным полотенцем и, как писали
газеты, снова изнасиловал еще теплый труп. В каком-нибудь Нью-Йорке или
Лос-Анджелесе подобное зверство не сочли бы чем-нибудь из ряда вон
выходящим. В крупных городах, где еженедельно пытают, убивают и насилуют
тысячи человек, люди привыкли к куда более изощренным и оригинальным
преступлениям. В каком-нибудь другом штате Оути просто отделался бы
пожизненным заключением, но только не в Небраске, которая в негласном
списке штатов американского захолустья стоит даже позади
аграрно-безлюдного Арканзаса..."
теперь выясняется, оказался неплохим стихотворцем. За годы ожидания
смерти в тюрьме строгого режима он сумел опубликовать сборник своих
поэтических изысков.
сможет насладиться. Кстати, Оути до последней минуты жизни отрицал свою
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Ильин Андрей
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Каргалов Вадим