Чтение 7–й страницы книги ~Почетный консул~

и сказать, что они умерли много лет назад.

- Мы неоднократно обсуждали эту возможность. Если он их убьет, то в
следующий раз мы предъявим ему еще большие требования.

- Леон, послушай. Если вы будете уверены, что Чарли Фортнум ничего не
вспомнит, право же...

- А как мы можем быть в этом уверены? У тебя нет такого лекарства,
чтобы заглушить память. Он так тебе дорог, Эдуардо?

- Он - голос в исповедальне, который мне знаком.

- Тед, - окликнул его знакомый голос из задней комнаты. - Тед!

- Видишь, - сказал отец Ривас. - Он тебя узнал.

Доктор Пларр повернулся спиной к судьям и вышел в соседнюю комнату.

- Да, Чарли, я тут. Как вы себя чувствуете?

- Ужасно, Тед. Что это? Где я?

- У вас была авария. Ничего страшного.

- Вы отвезете меня домой?

- Пока не могу. Вам надо спокойно полежать. В темноте. У вас легкое
сотрясение мозга.

- Клара будет беспокоиться.

- Не волнуйтесь. Я ей объясню.

- Не надо ее тревожить, Тед. Ребенок...

- Я же ее врач, Чарли.

- Конечно, дорогой, я просто старый дурак. Она сможет меня навестить?

- Через несколько дней вы поедете домой.

- Через несколько дней? А выпить что-нибудь тут найдется?

- Нет. Я дам вам кое-что получше, чтобы вы заснули.

- Вы настоящий друг, Тед. А кто эти люди там рядом? Почему вы светите
себе фонариком?

- Не работает электричество. Когда вы проснетесь, будет светло.

- Вы заедете меня проведать?

- Конечно.

Чарли Фортнум минутку полежал спокойно, а потом спросил так громко, что
его должны были слышать в соседней комнате:

- Ведь это же была не авария, Тед?

- Конечно, это была авария!

- Солнечные очки... где мои солнечные очки?

- Какие очки?

- Очки были Кларины, - сказал Чарли Фортнум. - Она их так любит. Не
надо было мне их брать. Не нашел своих. - Он подтянул повыше колени и со
вздохом повернулся на бок. - Важно знать норму, - произнес он и замер -
точь-в-точь как состарившийся зародыш, который так и не сумел появиться на
свет.

Отец Ривас сидел в соседней комнате, положив голову на скрещенные руки
и прикрыв глаза. Доктор Пларр, войдя туда, подумал, что он молится, а
может быть, только прислушивается к словам Чарли Фортнума, как когда-то
прислушивался в исповедальне к незнакомому голосу, решая, какую назначить
епитимью...

- Ну и шляпы же вы, - попрекнул его доктор Пларр. - Ну и любители!

- На нашей стороне только любители. Полиция и солдаты - вот те
профессионалы.

- Почетный консул, да еще алкоголик, - вместо посла!

- Да. Че Гевара тоже снимал фотографии как турист, а потом их терял.
Тут хотя бы ни у кого нет аппарата. И никто не ведет дневник. На ошибках
мы учимся.

- Твоему шоферу придется отвезти меня домой, - сказал доктор Пларр.

- Хорошо.

- Я завтра заеду...

- Ты здесь больше не понадобишься, Эдуардо.

- Тебе, может, и нет, но...

- Лучше, чтобы он тебя больше не видел, пока мы не решили...

- Леон, - сказал доктор Пларр, - неужели ты серьезно? Старый Чарли
Фортнум...

- Он не в наших руках, Эдуардо. Он в руках правительства. И в божьих,
конечно. Как видишь, я не забыл той моей трескотни, но мне еще ни разу не
приходилось видеть, чтобы бог хоть как-то вмешивался в наши войны или в
нашу политику.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Доктор Пларр хорошо помнил, как он познакомился с Чарли Фортнумом.
Встреча произошла через несколько недель после его приезда из
Буэнос-Айреса. Почетный консул был в стельку пьян и не держался на ногах.
Доктор Пларр шел в "Боливар", когда из окна Итальянского клуба высунулся
пожилой джентльмен и попросил помочь.

- Проклятый официант ушел домой, - объяснил он по-английски.

Когда доктор Пларр вошел в клуб, он увидел пьяного, но вполне
жизнерадостного человека, он, правда, не мог встать на ноги, но это его
ничуть не смущало. Он заявил, что ему вполне удобно и на полу.

- Я сиживал и на кое-чем похуже, - пробормотал он, - в том числе на
лошадях.

- Если вы возьмете его за одну руку, - сказал старик, - я возьму за
другую.

- А кто он такой?

- Джентльмен, который, как видите, сидит на полу и не желает вставать,
наш почетный консул, мистер Чарлз Фортнум. А вы ведь доктор Пларр? Рад
познакомиться. Я - доктор Хэмфрис. Доктор филологии, а не медицины. Мы
трое, так сказать, столпы местной английской колонии, но один из столпов
рухнул.

Фортнум объяснил:

- Не рассчитал норму... - И добавил что-то насчет того, что стакан был
не тот. - Надо пить из стакана одного размера, не то запутаешься.

- Он что-нибудь празднует? - спросил доктор Пларр.

- На прошлой неделе ему доставили новый "кадиллак", а сегодня нашелся
покупатель.

- Вы здесь ужинали?

- Он хотел повести меня в "Националь", но такого пьяного не только в
"Националь", но и в мой отель не пустят. Теперь нам надо как-нибудь
довести его домой. Но он настаивает на том, чтобы пойти к сеньоре Санчес.

- Кто это, его приятельница?

- Приятельница половины мужчин этого города. Держит единственный здесь
приличный бордель, так по крайней мере говорят. Лично я не судья в этих
делах.

- Но бордели запрещены законом, - заметил доктор Пларр.

- Не у нас в городе. Мы ведь все же военный гарнизон. А военные не
желают, чтобы ими командовали из Буэнос-Айреса.

- Почему бы не пустить его туда?

- Вы же сами видите почему: он не держится на ногах.

- Но ведь все назначение публичного дома в том, чтобы там лежать.

- Кое-что должно стоять, - неожиданно грубо сказал доктор Хэмфрис и
сморщился от отвращения.

В конце концов они вдвоем кое-как перетащили Чарли Фортнума через
улицу, в маленькую комнатку, которую доктор Хэмфрис занимал в отеле
"Боливар". В те дни на ее стенах висело не так много картинок, потому что
было поменьше сырых пятен и душ еще не тек. Неодушевленные предметы
меняются быстрее, чем люди. Доктор Хэмфрис и Чарли Фортнум в ту ночь были
почти такими же, как теперь; трещины в штукатурке запущенного дома
углубляются быстрее, чем морщины на лице, краски выцветают быстрее, чем
волосы, а разруха в доме происходит безостановочно; она никогда не стоит
на одном и том же уровне, на котором человек может довольно долго прожить,
не меняясь. Доктор Хэмфрис находился на этом уровне уже много лет, а Чарли
Фортнум, хоть и был лишь на подходе к нему, нашел верное оружие в борьбе
со старческим маразмом: он заспиртовал жизнерадостность и простодушие
своих молодых лет. Годы шли, но доктор Пларр почти не замечал перемен в
своих старых знакомцах - быть может, Хэмфрис медленнее преодолевал
расстояние между "Боливаром" и Итальянским клубом, а на хорошо укупоренном
благодушии Чарли Фортнума, как пятна плесени, все чаще проступала
меланхолия.

В тот раз доктор Пларр оставил консула у Хэмфриса в отеле "Боливар" и
пошел за своей машиной. Он жил тогда в той же квартире того же дома, что и
теперь. В порту еще горели огни, там работали всю ночь. На плоскодонную
баржу поставили металлическую вышку, и железный стержень бил с нее по дну
Параны. Стук-стук-стук - удары отдавались, как бой ритуальных барабанов. А
с другой баржи были спущены трубы, соединенные под водой с мотором; они
высасывали гравий с речного дна и с лязгом и грохотом перебрасывали его по
набережной на островок в полумиле отсюда. Губернатор, назначенный
последним президентом после coup d'etat [государственный переворот
(франц.)] этого года, задумал углубить дно бухты, чтобы порт мог принимать
с берега Чако грузовые паромы более глубокой осадки и пассажирские суда
покрупнее из столицы. Когда после следующего военного переворота, на этот
раз в Кордове, он был смещен с поста, затею эту забросили, и сну доктора
Пларра уже ничто не мешало. Говорили, будто губернатор Чако не собирается
тратить деньги на то, чтобы углубить дно со своей стороны реки, а для
пассажирских судов из столицы верховья реки все равно чересчур мелки - в
сухое время года пассажирам приходилось пересаживаться на суда поменьше,
чтобы добраться до Республики Парагвай на севере. Трудно сказать, кто