Чтение 7–й страницы книги ~Риск~

инструкции и выполнял их. Забавно, если ему поручено доставить меня домой,
как только я сойду с ума.

Вот дьявольщина. Будь он проклят. Ему придется чертовски долго ждать.
Черт бы его подрал. Чтоб ему провалиться. Брань, оказывается, приносит ог-
ромное утешение.

Прошло довольно много времени после того, как я во второй раз в поне-
дельник бросил мимолетный взгляд во внешний мир; и вдруг сумасшедшая качка
стала как будто успокаиваться, и ход корабля постепенно выровнялся. Появи-
лась надежда устоять на ногах, поднявшись с койки. Попрежнему приходилось
за что-нибудь держаться, но можно было уже не цепляться за Предметы так,
словно от этого зависела жизнь. Нос судна одолевал волны более мягко. Пото-
ки воды гораздо реже и с меньшей силой обрушивались на крышку моего люка.
На палубе слышались голоса и звуки приведенных в движение блоков. Я предпо-
ложил, что команда вновь ставит паруса.

Кроме того, я больше не мерз - впервые с момента моего первого про-
буждения.

Я все еще носил одежду, которую надел в далеком мире нормальных лю-
дей: темно-серый деловой костюм, пуловер без рукавов вместо жилетки, свет-
ло-голубую рубашку, нижнее белье и носки. Где-то на полу, в темноте, валял-
ся мой любимый итальянский шелковый галстук, повязанный по случаю выигрыша
Золотого кубка. Ботинки исчезли. Раньше вся эта многострадальная амуниция,
вместе с одеялом, не спасала от холода, теперь ее неожиданно оказалось
слишком много.

Я снял пиджак и аккуратно его свернул. От щеголеватого мужского кос-
тюма осталось одно воспоминание, но в качестве дополнительной подушки пид-
жак превращался в предмет роскоши. Просто поразительно, как быстро нужда
учит ценить малейшие излишества.

Категория времени перестала существовать. Очень непривычно и странно
засыпать и просыпаться без каких-либо внешних ориентиров. В большинстве
случаев я не отважился бы сказать с уверенностью, сколько длился мой сон -
несколько часов или всего несколько минут. В полудреме меня посещали виде-
ния, иногда столь краткие, что счет шел на секунды. Иные грезы были и глуб-
же, и продолжительнее, и я знал, что они рождаются во время более крепкого
сна. Ни те, ни другие не имели никакой связи с моим нынешним бедственным
положением. И ни разу во сне не всплыла маломальски полезная информация,
хранившаяся в подсознании, относительно того, почему я тут оказался. Похо-
же, я не знал этого в самых сокровенных тайниках души.

Утром во вторник - по моим подсчетам, наступило утро вторника - мо-
ряк пришел без штормовки. Воздух, хлынувший в открытый люк, по обыкновению
был "свежим и чистым, но на сей раз сухим и чуть теплым. Небо сияло голу-
бизной. Я увидел кусочек белого паруса и услышал, как корпус корабля с ши-
пением рассекает воду.

- Еда, -сообщил он, спуская вниз одну из уже знакомых клеенчатых
сумок.

- Объясни, почему я здесь, - спросил я, распутывая узел.

Он не ответил. Я снял сумку, привязал вместо нее пустую и придержал
веревку.

- Кто вы? Что это за корабль? Почему я тут нахожусь? - повторил я.

На его лице не отразилось ничего, кроме легкого раздражения.

- Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы.

- Тогда зачем ты здесь? - упорствовал я.

- Пожалуйста, скажи, почему я тут нахожусь? - попросил я.

Он равнодушно смотрел вниз.

- Если будешь задавать вопросы дальше, не получишь ужин.

Незатейливая угроза, как и примитивный склад ума человека, додумавше-
гося до нее, вызывали некоторое изумление. Я выпустил веревку, но все же
попытал счастья еще раз. ,

- Тогда ответь только, как долго вы намерены держать меня здесь?

Он наградил меня тяжелым, злобным взглядом, вытягивая наверх пустую
сумку.

- Ты не получишь ужин, - сказал моряк, и его голова исчезла из поля
зрения. Он начал закрывать люк.

- Оставь люк открытым, - закричал я. Этой радости я тоже был лишен.
Моряк снова крепко запер меня в темноте. Я стоял, раскачиваясь вместе с ко-
раблем, вцепившись в верхнюю койку, и пытался побороть внезапно накатившую
на меня волну неистовой ярости. Как посмели они похитить меня, заточить в
этой крошечной клетушке и обращаться со мной как с капризным ребенком; как
смеют утаивать, почему меня похитили и что будет дальше. Как смеют силой
навязывать такое убогое существование: меня злило, что я грязен, нечесан и
небрит. Меня буквально трясло от бешенства, и оскорбленная гордость и рас-
тущее раздражение играли тут не последнюю роль.

У меня был выбор: впасть в исступление и разнести каюту либо успоко-
иться и съесть то, что моряк принес в сумке. Но я признал наличие альтерна-
тивы, и сам этот факт говорил о том, что я предпочту второй вариант. Горечь
и бессильный гнев не исчезли без следа, но все-таки я со вздохом взял себя
в руки.

Внезапная бурная вспышка чувств, равно как и глубина и острота пере-
живаний, встревожили меня. Стоит соблюдать осторожность, подумал я. На све-
те есть множество путей к саморазрушению и гибели; гнев, похоже, один из
них.

Интересно, если бы психолог угодил в ловушку вроде этой, какие сред-
ства защиты имел бы он в своем распоряжении, о которых я не подозреваю? По-
может ли ему знание того, что происходит с психикой человека в критической
ситуации, противостоять симптомам, когда они проявятся? Вероятно, мне сле-
довало изучать психологию, а не бухгалтерское дело. Совершенно очевидно,
это приносит больше пользы, если вас похищают.

В сумке лежали два очищенных крутых яйца, яблоко и три маленьких тре-
угольных плавленых сырка, завернутых в фольгу. Я приберег одно яйцо и две
упаковки сыра на будущее: на случай, если он говорил серьезно насчет ужина.

Он говорил серьезно. Без счета потекли часы. Я съел второе яйцо и ос-
татки сыра. Выпил немного воды. Вот и все развлечения за целый день - не
сказать, чтобы я весело проводил время.

Когда люк открылся в следующий раз, снаружи было темно. Хотя та тем-
нота, пронизанная сероватым свечением, мало походила на кромешную темень в
каюте. Сумка с продуктами не появилась, и я пришел к заключению, что моряк
сделал временное послабление только для того, чтобы я ненароком не задох-
нулся. Моряк откинул люк и ушел прежде, чем я рискнул снова атаковать его
вопросами.

Он ушел. Люк широко открыт. С палубы доносились голоса и шум деловой
суеты вокруг снастей и парусов.

- Отпускай.

- Упустишь этот проклятый конец в море...

- Трави поганый шкот... Пошевеливайся, ну же...

- Клади чертову штуковину вдоль поручней...

Чаще всего раздавался его голос, отдававший команды где-то поблизос-
ти.

Я поставил ногу на крышку рундука, высота которого достигала середины
бедра, зацепился руками за край люка и подтянулся. Моя голова высунулась на
свободу и находилась там целых две секунды- до тех пор, пока моряк не за-
метил.

- Убирайся обратно, - грубо сказал он и, подкрепив окрик делом,
наступил мне на пальцы. - Давай вниз и сиди там. - Он пнул мою вторую ру-
ку. - Хочешь схлопотать по голове? - Моряк угрожающе замахнулся кулаком.

- Земли не видно, - сказал он, снова пиная меня. - Так что слезай.

Я сорвался на пол, и он захлопнул люк. Я потер горевшие огнем пальцы
и возблагодарил Господа, что в море не принято выходить в ботинках, подби-
тых шипами.

Однако две секунды беспрепятственного обзора корабля того стоили. Я
сидел на крышке отхожего места, положив ноги на край нижней койки напротив,
и размышлял над картинами, до сих пор живо стоявшими перед моим взором. Да-
же в ночном свете, несмотря на то что глаза привыкли к более глубокому сум-
раку, я сумел увидеть многое. Для начала, я увидел троих мужчин. Одного из
них я знал: похоже, на его попечении находился не только я один, но и весь
корабль. Остальные двое, оба молодые, втягивали назад широкий парус, напо-
ловину свесившийся за борт; они выбирали его, растопырив руки, и пытались
помешать полотнищу вздуться вновь, как только оно оказывалось на палубе.

Возможно, у руля находился четвертый член экипажа - мне не удалось
рассмотреть. Ближе к корме, примерно в десяти футах от моего люка, величес-
твенно возносилась к небесам единственная мачта, которая со всей своей ос-
насткой и такелажем вокруг основания мешала как следует рассмотреть, что
происходят на другом конце палубы. На корме, кроме рулевого, могли отдыхать
три-четыре матроса, свободные от вахты. Но там могло стоять и автоматичес-
кое рулевое управление, а вся команда выстроилась на палубе, на виду. Хотя
судно казалось слишком большим, чтобы им управляли только три человека.

Длина корпуса, судя по далеким бликам света на хромированных повер-
хностях и по самым приблизительным подсчетам, соответствовала расстоянию
хорошего крикетного броска. Скажем, шестидесяти пяти футам. Или, если угод-
но, девятнадцати метрам и восьмидесяти одному сантиметру. Плюс-минус одна
восьмая.

Это вам не прыткий маленький ялик для воскресных прогулок по Темзе.
Больше похоже на океанскую гоночную яхту.

У меня однажды был клиент, купивший подержанную гоночную яхту. Он
заплатил двадцать пять тысяч за тридцать футов риска и лучезарно улыбался
всякий раз, когда вспоминал об этом. Сквозь годы до меня словно донесся его
голос: "Люди, которые серьезно занимаются гонками, должны покупать новое
судно каждый год. Всегда появляются какие-нибудь новинки. Если у них не бу-
дет более современного судна, они могут и не выиграть, тогда как все дела-
ется именно ради выигрыша. Ну а я, я хочу всего лишь иметь возможность с
удобством поплавать летом в выходные дни вокруг Британских островов. Поэто-
му я покупаю у крутых ребят старье, так как это обычно бывают превосходные