доказательством преступления. Конкретный, во плоти и крови человек - это не
абстрактная творящаяся в финансовой и экономической сферах чехарда, которую
всегда можно списать на двух-трех облеченных властью ротозеев. Это слова,
встречи, перемещения, которые можно запротоколировать и от которых очень
непросто откреститься.
города? Если он не нелегал - без сомнения. Иметь такую густую и
разветвленную сеть "подслушюн" и при этом пропустить столь масштабную фигуру
было бы верхом ротозейства. Не может он не зацепить, не намотать на себя
хотя бы одну из расставленных мной по городу ловчих паутинок. А как зацепит,
я примчусь, добавлю новые, опутаю его со всех сторон, как паук муху, оплету
коконом визуальной и технической слежки и высосу по капле всю интересующую
меня информацию. Нет у него шансов укрыться от меня, если он, конечно,
существует.
людей. Любое упоминание о любом вновь прибывшем или собирающемся прибыть в
регион человеке я заносил в специальную таблицу. Я искал в стоге сена
единственную необходимую мне иголку. Понятно, что на сообщения о приездах
многочисленных бабушек, дедушек, дядек и теток я внимания не обращал. Меня
интересовали более-менее "официальные" лица. Таких набралось несколько
сотен. Проверить всех на принадлежность их к заговору я, конечно, не мог, да
это и не требовалось. За меня это должна была сделать элементарная
математика.
Десять предположительных визитеров перекрестились, то есть об их приезде
было упомянуто несколькими разными людьми вне связи друг с другом. Об одном
сказали почти все, хотя ни его названная должность, ни положение в иерархии
государства не обязывали власти к суете. Я отмотал записи назад и прослушал
их вновь, но уже более основательно, обсасывая каждое произнесенное слово.
Теперь меня интересовал уже не один только факт приезда, но детали,
интонации, отношение к излагаемым событиям не подозревающих, что их
прослушивают, собеседников. Суммируя впечатления, я обнаружил странные
несоответствия: третьестепенное лицо въезжает в город, заранее предупреждая
его отцов, что визит его неофициальный, почти частный и афишировать его не
следует. Интересное кино получается: визитер - мелкая сошка, но торжества по
случаю своего приезда отменяет! Как так может быть? Тут или - или. Или он
рядовой Никто, или имеет возможность изменять общепринятые протоколы
официальных встреч. Без середины.
целями? Вот я его и поймал, вот я его и вычислил - инкогнито с секретным
предписанием.
гостя, о которых упомянуло только одно ведомство - Безопасность, и то
вскользь: мол, едет бригада, велено ей оказать полное содействие, а зачем
едет, сам черт не разберет, может, даже нас самих и ревизировать. Полномочия
самые высокие, а конкре-тики никакой.
логический узелок. Один легальный координатор и три полулегальных помощника.
Первый дирижирует ситуацией, вторые играют по заданным нотам. Не может же в
самом деле дирижер одновременно палочкой размахивать, в литавры стучать, в
трубы дуть, смычком по струнам скрипки водить и- еще нотные листы перед
глазами пианиста перелистывать! У каждого своя работа: кому-то партитуру
писать, кому-то ее согласно местным условиям интерпретировать, кому-то свою
партию вести, не всегда даже слыша, что играет оркестр в целом. А если
композитор или дирижер лично за каждый инструмент хвататься будет, то
никакой музыки не получится. Вот на этих троих и на их хозяине я и решил
сосредоточить свои усилия.
полуофициальные лица, встречал в аэропорту Вообще-то встречал не я, а
какой-то совершенно неопределенного вида, возраста и положения гражданин, на
создание образа которого ушло грима, пудры, клея, краски и прочих
наименований косметической и бытовой химии больше, чем потребовалось бы
взводу престарелых модниц для поддержания боевой раскраски в течение
полумесяца. А к чему мне лишний раз свою физиономию перед потенциальным
противником светить? Успею еще примелькаться.
было дело сделать, а не свою лояльность, до высокопоставленной ручки раньше
других дотянувшись, продемонстрировать.
прибывших, судя по внешнему облику и манере поведения, моих коллег. Вон они
- не низкие, не высокие, не крупные, не мелкие, не красавцы, но и не уроды.
Середнячки, абсолютно сливающиеся с серым фоном толпы. То есть такие, какими
и надлежит быть агентам спецслужб. Постояли, понаблюдали бурную
неофициальную встречу (отсутствие протокола, похоже, выражалось только в
том, что не было почетного караула, девушек, преподносящих хлеб-соль, и
салюта), посмотрели на часы, зашагали к аэропорту. Там к ним притиснулся
какой-то "прохожий" из Безопасности, что-то сказал, завернул в сторону
стоящих невдалеке неприметных "жигулей". Вот на подходах к ним я, пожалуй, и
буду их отлавливать.
перед самым носом пересек путь агентам и запрыгнул в дверь стоявшего на
остановке автобуса. Агенты сели в машину. Я уткнулся носом в вытащенную из
кармана газету. Моя работа была успешно завершена. Полностью.
глазом не повели, когда я перебегал им дорогу. Даже не заметили, как
нацепили себе на башмаки маячки. А теперь их от подошв стамеской не
отдерешь, да и не различишь среди прочей налипшей на ботинки грязи. И куда
бы впредь эти ботинки ни шагнули, я буду с точностью до десятка метров
наблюдать их маршрут. А точнее мне и не надо.
заварил погуще кофе и уселся перед экраном монитора, на который была
выведена карта города. В ближайшие несколько суток мне предстояло работать,
не отрывая зад от кресла.
многочисленных книжных джеймсов бондов, но именно они есть основа нашей
работы. Смотреть, слушать, сопоставлять, анализировать. 99,9 процента
времени уходит на напряжение извилин, и дай Бог, чтобы одна десятая на
указательный палец, нажимающий на курок. А вы думали, разведчики умирают от
многочисленных, полученных в вооруженных потасовках ран? Скорее от
хронического геморроя. Вот там большинство боевых ран и располагается. Уж
извините, чем трудимся, тем и мучимся. Не верите, можете поинтересоваться у
наших лечащих врачей, они вам точно укажут, где у профессиональных
разведчиков гуще всего швов.
возле экрана телевизора. Не слабо? Не заболят голова, глаза, а то и прочие
места? Не покажется после этого кровавый мордобой отдыхом? А ведь вы будете
легкие фильмы смотреть да подремывать незаметно. Мне же предстоит наблюдать
на экране чистую геометрию - ползающие вдоль и поперек линий улиц и
переулков световые точки курсографов, да так, чтобы каждое перемещение
зафиксировать, каждую остановку по секундомеру засечь. Потому что точки эти
- не что , иное как мои на сегодняшний, а возможно, и завтрашний день
противники. И за любой такой остановкой или изменением скорости движения
может стоять разгадка тайны их пребывания на вверенной моим заботам
территории.
перемещение. Перекресток, 15 секунд - остановка. Перекресток, 8 секунд -
остановка. Улица... Пешеходное перемещение. Улица... Расхождение
курсографов. Первый - автомобильное перемещение. Второй - пешеходное. Третий
- завис на пересечении улиц... Понятно - двое работают, один страхует.
Расхождение... Автомобиль... Снова автомобиль... Перекрестки... Пешеходка...
Городской автобус...
перемещениях. Странное и тревожное. Исчеркивают город, как скучающий
двоечник тетрадку, а зачем - понять невозможно. Нет знакомых еще по Учебке,
по занятиям в классах электронных методов разведки характерных узоров
слежки, контрслежки и проверки. Сколько их всего было? Тридцать или тридцать
пять? И ни один не подходит! Ни "шаг", ни "возвратный шаг", ни "звездочка",
ни "сеть"... Какой-то новый, не похожий ни на что узор вырисовывают мои
коллеги.
не встречаются, никакие тайники не проверяют? Для легких моционов вдоль
городского пейзажа? Должен быть в этих изломанных, пересекающихся,
расходящихся, замирающих и снова сходящихся линиях какой-то смысл, какая-то
своя логика.
того человек или нет, он всегда идет за чем-то или из-за чего-то, рисуя
ногами на мостовых свое душевное состояние, биографию, возраст, тайные
намерения. Достаточно только взглянуть на график его перемещений, чтобы
понять, что с ним случилось или что он хочет предпринять в ближайшее время.
абсолютной точностью, кому они принадлежат: мужчине, женщине, ребенку,
душевнобольному, готовящемуся к последнему шагу самоубийце, вору, мужу,
любовнику, военному, актеру, связнику или резиденту чужой разведки.
Подумайте, и вы согласитесь, что это элементарно. Влюбленная парочка идет
совсем не так, как прожившие двадцать пять лет вместе супруги. Мужчина не
останавливается и не замедляет шаг там, где это непременно делает женщина.
Пожилой пешеход не преодолевает таких расстояний, как молодой. А рота
марширующих солдат не притормаживает возле всякого встретившегося на пути
магазина. Каждый ходит так, как живет.
Роллинс Джеймс
Свержин Владимир
Акунин Борис
Березин Федор
Журавлев Владимир
Соломатина Татьяна