мы заметим погоню, мы убьем его, - и Дед отодвинулся, чтобы милиционер
увидел меня с приставленной к горлу заточкой. - Ты понял?!
отключил милиционера.
погоней. Мной, как мешком с песком они будут защищаться от милицейских пуль.
Но почему они не взяли в заложники сержанта? Да потому, что за милицейскую
жизнь дают вышку, а за гражданскую - срок, - сам себе ответил я. И еще это
значит, что убивать они будут всерьез, для шантажа они предпочли бы
сержанта.
предупредил Шрам и подтвердил серьезность своих намерений, чиркнув по моему
горлу заточкой. Я дернулся от резкой боли.
навалился на решетку и, тихо раскачав ее, вытянул из стены крепежные крючья.
Окно было открыто. Протиснувшись в образовавшуюся щель мы попрыгали вниз.
значит, этот побег, исключая мое присутствие, не был импровизацией.
Преступники ввалились в машину.
поздно проснулись мусорки!
нарваться на ГАИ. Хватит нам проколов.
планировки пятидесятых годов. Не так уж плохо: отопление, вода, свет,
коммунальные услуги. Мое, месячной давности логово было куда проще - земля,
ветки со всех сторон, да подушка елового лапника под животом. И все же
чувствовал я себя там, в земляной берлоге, гораздо комфортней.
руки и ноги. - После казенных-то нар!
комнаты, мазнул глазами по мне.
выходить, в окна не выглядывать, двери не открывать, гвалт не поднимать, про
пьянки-гулянки забыть! Ясно?
спускать. Возьми-ка, - бросил Пацану веревку.
излишнего усердия так стянул кисти, что они мгновенно затекли.
профессиональный, но достаточно болезненный удар по почкам.
что ты с кем-то разговариваешь - вырежу язык, - и, отворачиваясь, неожиданно
и сильно шлепнул меня по лицу тыльной стороной ладони. Из разбитой губы
брызнула кровь.
Всем отдыхать. Большой на стреме.
этой схватке я проигрывал уже не зачет, не месяцы дополнительной службы, я
проигрывал жизнь. Но и выигрыш был соответствующий! Тут хочешь не хочешь -
заработаешь головой.
входная дверь. К двери мне, конечно, приблизиться не дадут. Можно попытаться
вывалиться в окно - разбежаться, прыгнуть, выбить корпусом стекло. Но что
останется от меня после слепого падения с четвертого этажа? И что ждет меня
внизу: бетонный козырек, броня асфальта, острый как штыки частокол ограды
палисадника? Знать бы. Нет, такой путь оставим на самый крайний случай.
Спастись для того, чтобы всю оставшуюся жизнь пролежать в гипсе -
сомнительное счастье.
выбить. Замок запирается ключом, быстродействующей защелки нет.
Нейтрализовать четырех здоровых мужиков, чтобы иметь время провозиться с
запорами, вряд ли удастся. Это не гангстерский боевик. Пока занимаешься с
двумя, третий всадит меж лопаток нож. А есть еще и четвертый и пятый -
хозяин квартиры. Голыми руками здесь не обойтись.
спиной перекручены веревкой. Разделим проблему на составляющие. Вначале
руки, потом двери, окна и все прочее. Освободить руки - вот первоочередная
задача, за нее и будем воевать.
охранника.
предупредил я, - а понравиться ли твоим дружкам жить в одном помещении с
моими обгаженными штанами, я не знаю.
желал, унижая его самолюбие, указывая на отведенное ему в иерархии банды
сомнительное место то ли надзирателя, то ли мальчика-служки.
извилины!
в сортир ходить, тебе - меня водить. Ты моя сортирная приставка. А вот это
ты зря, - охнул я, получив удар под ребра, - я вот обижусь и никуда не
пойду. Что тогда? Я белье стирать не стану, у меня руки связаны. Твои
начальники тоже. Заставят тебя дерьмо отскребать. А это дело для будущего
воровского авторитета несмываемое, - опять удар. - Что же ты так неловко
руками размахиваешь? Опять меня задел.
воспринимал сквозь призму больного подросткового самолюбия. Каждый поступок
он оценивал с точки зрения его демонстративной престижности. Добавляет он
ему авторитета или нет. Вот на этой струнке больного самолюбия и надлежало
мне играть марш свободы. Какое дело было бы уверенному в себе бандиту до
оскорблений, которые бормочет в его адрес пленник? Ведь он почти труп. Как
можно обижаться на труп, на, считай, неодушевленный предмет? Можно обижаться
на шкаф? А на потолок, пол? А этот обижается, негодует, расстраивается.
не боль - надежду. Чем меньше ты контролируешь эмоции, тем легче тобой
управлять.
готовься, мне самому не
своему надзирателю
в челюсть.
громкие предметы. Звон и грохот банок, стаканов и рухнувших полок был
слышен, наверное, по всему дому. Через мгновение все "жильцы" квартиры
теснились в дверях.
Гад! Сука! Он...
руки.
сдох!
уязвленное самолюбие перевесило даже страх перед главарем банды. В данное
мгновение Пацан предпочел бы получить нож в живот, чем притронуться к ремню
моих штанов.
длинные дискуссии. - Но если еще будет шум, пеняйте на себя. Оба!
отношения с Пацаном - перестал "дразниться" и всячески старался облегчить
его неблагодарную службу. Если вдуматься, то охранник не меньше зависим от
заключенного, чем заключенный от охранника. Кому из этого дуэта легче, еще
нужно поглядеть. Утомительно высиживать свой срок, но не менее трудно
наблюдать неподвижно сидящего человека сутки напролет. Уже через
Якубенко Николай
Андреев Николай
Сапковский Анджей
Посняков Андрей
Березин Федор
Русанов Владислав