Чтение 7–й страницы книги ~Собака Баскервилей~

способствует концентрации мысли. Я еще не дошел до того, чтобы
забираться в ящик во время своих размышлений, но логический
вывод из моей теории именно таков. Ну как, вы успели подумать
над этим делом?

-- Оно не выходило у меня из головы весь день.

-- И к чему же вы пришли?

-- Запутанная история.

-- Да, история весьма своеобразная. Особенно в некоторых
деталях. Например, изменившийся характер следов. Как вы это
объясняете?

-- Мортимер говорил, будто бы сэр Чарльз прошел 8ту часть
аллеи на цыпочках.

-- Он только повторил слова какого-то идиота, сказанные во
время следствия. Зачем это человеку может понадобиться идти по
аллее на цыпочках!

-- Тогда в чем же тут дело?

-- Он бежал, Уотсон. Спасался, бежал со всех ног. Так
бежал, что сердце у него не выдержало и он на всем бегу упал
мертвый.

-- Спасался? Но от кого?

-- В том-то вся и загвоздка. Судя по некоторым данным,
Чарльз Баскервиль потерял голову от страха, прежде чем
обратиться в бегство.

-- Почему вы так думаете?

-- То, что его так напугало, двигалось к нему с болот.
Если я не ошибаюсь -- а по-видимому, все так и было, как я
предполагаю,-- то бежать не к дому, а от дома мог только
обезумевший человек. Цыган показал на следствии, сэр Чарльз
призывал на помощь, но бежал он в том направлении, где меньше
всего можно было на нее рассчитывать. Потом еще одна загадка:
кого он поджидал в тот вечер и почему свидание должно было
состояться в тисовой аллее, а не в доме?

-- Вы думаете, что он ждал кого-то?

-- Посудите сами: больной пожилой человек отправился
вечером на прогулку -- ничего удивительного в этом нет. Но ведь
в тот день было сыро, холодно. Зачем же ему понадобилось
попусту стоять у калитки пять, а то и десять минут, как
утверждает доктор Мортимер, обративший внимание на сигарный
пепел? Между прочим, как это ни странно, но ему нельзя отказать
в наблюдательности.

-- Сэр Чарльз совершал такие прогулки каждый вечер.

-- И каждый вечер останавливался у калитки? Вряд ли.
Наоборот, есть сведения, что сэр Чарльз старался держаться
подальше от болот. А в ту ночь он кого-то ждал там. И это было
накануне его предполагаемого отъезда в Лондон. Видите, Уотсон,
как все складывается -- звено к звену! А теперь будьте любезны
дать мне скрипку, и мы отложим всякое попечение об этом деле в
надежде на то, что завтрашний визит доктора Мортамера и сэра
Генри Баскервиля даст нам новую пищу для размышлений.

Глава IV. СЭР ГЕНРИ БАСКЕРВИЛЬ

Мы позавтракали рано, и Холмс, облаченный в халат,
приготовился к приему посетителей. Наши клиенты не опоздали ни
на секунду -- как только часы пробили десять, доктор Мортимер
вошел в кабинет в сопровождении молодого баронета. Последнему
было лет тридцать. Небольшого роста, коренастый, крепкий, он
производил впечатление очень живого, здорового человека.
Выражение его лица показалось мне упрямым; карие глаза смело
смотрели на нас из-под густых темных бровей. Коричневый костюм
спортивного покроя и смуглая обветренная кожа свидетельствовали
о том, что этот человек отнюдь не домосед и не белоручка, и в
то же время спокойная, уверенная осанка выдавала в нем
истинного джентльмена.

-- Сэр Генри Баскервиль, -- представил его нам доктор
Мортимер.

-- Да, он самый, -- сказал баронет. -- И любопытнее всего
то, мистер Холмс, что если б мой друг не предложил мне посетить
вас, я пришел бы к вам по собственному почину. Вы, говорят,
умеете отгадывать разные ребусы, а я как раз сегодня утром
столкнулся с таким, который мне не по силам.

-- Присаживайтесь, сэр Генри. Если я правильно вас понял,
то по приезде в Лондон с вами произошло нечто не совсем
обычное?

-- Я не придаю этому особого значения, мистер Холмс.
По-видимому, надо мной кто-то подшутил. Но сегодня утром я
получил вот это письмо, если только оно заслуживает подобного
внимания.

Он положил на стол конверт, и мы стали разглядывать его.
Конверт оказался самым обыкновенным, из серой бумаги. Адрес --
"Отель "Нортумберленд", сэру Генри Баскервилю" -- был написан
крупными печатными буквами; на почтовом штемпеле стояли:
"Черинг-кросс" и время отправления -- вечер предыдущего дня.

-- Кто-нибудь знал, что вы остановитесь в отеле
"Нортумберленд"?--спросил Холмс, бросив пытливый взгляд на
нашего гостя.

-- Никто не знал. Я решил, где остановиться, только после
встречи с доктором Мортимером.

-- Но доктор Мортимер, очевидно, сам там останосился?

-- Нет, я живу у знакомых, -- сказал доктор. -- Никто не
мог знать, что мы поедем именно в этот отель.

-- Гм! Значит, вашими передвижениями кто-то очень
интересуется.

Холмс вынул из конверта сложенный вчетверо лист бумаги,
развернул его и положил на стол. Посередине страницы стояла
одна-единственная фраза, составленная из подклеенных одно к
другому печатных слов. Она гласила следующее: "Если рассудок и
жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот". Слова
"торфяных болот" были написаны от руки, чернилами.

-- Так вот, мистер Холмс, -- сказал сэр Генри Баскервиль,
-- может быть, вы разъясните мне, что все это значит и кто
проявляет такой интерес к моим делам?

-- А что скажете вы, доктор Мортимер? На сей раз тут как
будто нет ничего сверхъестественного?

-- Да, сэр, но, может быть, письмо послано человеком,
который убежден в том, что вся эта история совершенно
сверхъестественна.

-- Какая история? -- резко спросил сэр Генри. -- Вы,
джентльмены, по-видимому, осведомлены о моих делах гораздо
лучше, чем я сам!

-- Мы посвятим вас во все, сэр Генри. Без этого вы не
уйдете отсюда, поверьте моему слову, -- сказал Шерлок Холмс. --
А сейчас давайте займемся этим весьма любопытным документом,
который был составлен и опущен в почтовый ящик вчера вечером.
Уотсон, есть у нас вчерашний "Таймс"?

-- Вон там, в углу.

-- Будьте любезны, дайте, пожалуйста, ту страницу, где
передовая статья. -- Он быстро пробежал ее глазами. -- "Свобода
торговли"... Прекрасная передовица! Разрешите мне прочитать
вслух один абзац. "Если кто-нибудь будет стараться внушить вам,
что та отрасль промышленности, в которой вы лично
заинтересованы, находится под защитой протекционных тарифов,
держитесь подальше от таких людей, ибо рассудок должен вам
подсказать, что подобная система в конце концов подорвет наш
импорт и нарушит нормальную жизнь нашего острова, интересы
которого дороги всем нам". Что вы об этом скажете, Уотсон? --
воскликнул Холмс, радостно потирая руки. -- Блестящая мысль, не
правда ли?

Доктор Мортимер посмотрел на Холмса, как смотрят
заботливые врачи на тяжело больных пациентов, а сэр Генри
Баскервиль обратил ко мне недоумевающий взгляд своих карих
глаз.

-- Я не очень-то разбираюсь в таких вопросах, как тарифная
политика,-- сказал он,-- но мне кажется, что мы несколько
отклонились от нашей темы.

-- Напротив! Мы идем по горячим следам, сэр Генри. Уотсон
знаком с моим методом лучше вас, но боюсь, что смысл
прочитанного отрывка ускользнул даже от него.

-- Да, признаюсь, я не вижу никакой связи между ним и
письмом.

-- А связь, дорогой мой Уотсон, настолько тесная, что, по
сути дела, одно состряпано из другого. "Если", "вам",
"держитесь подальше от", "рассудок", "жизнь", "дороги", Неужели
вы не догадываетесь, откуда взяты эти слова?

-- Ах, черт возьми! Конечно, вы правы, какая блестящая
догадка! -- воскликнул сэр Генри.

-- Если вы все еще сомневаетесь, то взгляните на слова
"держитесь подальше от" -- они вырезаны подряд. -- Ну-ка... Да,
действительно!

-- Знаете, мистер Холмс, я даже не представлял себе, что