встал перед строем роты, вперившись каким-то загипнотизированно-
мутным взором в список личного состава, и начал вечернюю поверку,
монотонно зачитывая фамилии бойцов:
случае голос подал кто-то из "старичков".
прокомментировал Шпак, глаз от бумаги не отрывая.
Затем, уяснив, видимо, что предъявить претензии по поводу
ернической, однако же уставу не противоречащей интонации отклика
затруднительно, продолжил каменно-терпеливым голосом:
рядового Голубкина, стоящего напротив.
выпятив грудную клетку и дурашливо откинув голову назад,
невинными глазами встретил оловянный взгляд старшины, милейше при
том улыбаясь. Бобрик его блондинистых волос совершал странные
движения, то наползая на лоб, то отодвигаясь к затылку.
казарменного пола, солдат шагнул вперед, круто развернувшись
лицом к хихикающей роте. Лик его не утратил благостного
выражения, как и бобрик - противоестественных перемещений по
сфере крепкого черепа.
отделяя слово от слова, - и ушами... объявляю два наряда вне
очереди... Встать в строй!
голосом: - Отбой...
узких коек-нар под солдатскими телами, и я тоже присел на край
железной рамы своего личного казарменного ложа, стягивая сапог,
но тут заметил, что "отбивались" в основном солдатики
молоденькие, а старослужащие и сержанты разбрелись кто куда,
причем, одному из младших командиров, облачившемуся в спортивный
костюм и кроссовки, Шпак, уходя из казармы, заметил:
предусматривает, товарищ...
ответ.
пообещал обладатель спортивной одежды и двинулся, насвистывая, к
выходу из казармы, попутно пнув ногой в зад узбека-дневального,
склоненного над ведром с грязной водой, где кисла половая тряпка.
поднявшись, небрежно отряхнул рукавом с одежды влагу и, даже не
поглядев в сторону невозмутимо удаляющегося "спортсмена", надел
тряпку на швабру, принявшись за уборку.
тут же рядом на койку опустился ефрейтор Харитонов, поерзал на
пружинах и, зевнув, поинтересовался: - Насчет выставить старшим
литр-другой не против, салажонок?
категорически и неприязненно. Ну что поделаешь, коли органически
не выношу хамья...
марая край простыни грязными каблуками сапог. Он меня уже всерьез
начал доставать, этот ефрейтор.
любезную, даже доверительную интонацию.
себя.
брякнувшись в проем между койками. Впрочем, он тут же упруго
поднялся, уставившись на меня с немым изумлением.
темноту угла казармы, окутанного табачным дымом.
к, выйдем, сучонок, - предложил надменно, кивнув в сторону
коридора.
могу назвать себя специалистом многоопытным, получавшим в голову
и в корпус столько раз, что страх перед болью и увечьями был из
меня выбит еще в нежном юношеском возрасте, когда начал я
заниматься кикбоксингом в родимых московских Лужниках...
левой руке и превосходно зная, что взгляд противника также на
моей левой руке и сосредоточен. А зря, между прочим.
в казарму, расстелил простыни, решил поспать, вдруг откуда ни
возьмись является какая-то мразь, заваливается прямо в сапогах на
кровать, выражается невежливо... А почему? Видимо, не учили мразь
приличным манерам. И уже поздно учить. Но проучить никогда не
поздно, думаю.
как рукой правой, совершил движение в сторону физиономии
ефрейтора, плотно зажав его переносицу суставами указательного и
среднего пальцев.
своего носа мою руку оторвать и испытывая - это я знал наверняка
- пронзительную боль и страх от того, что носовая кость вот-вот
треснет. - Пусс-ти...
неторопливо двинулись несколько рослых фигур в белом солдатском
исподнем, что, в общем-то, меня не смутило. Ситуация была
ординарной, многократно отработанной, и развитию ее способен был
помешать только какой-либо псих, пыл которого я был готов
остудить ударом ноги либо в пах, либо с растяжкой в подбородок,
что смотрится со стороны довольно-таки эффектно и резко уровень
агрессивности нападающих снижает.
нательных рубах, процедил я. - Иначе сломаю ему нос. Ну!
прощения.
другие буквы или уже знаешь, как построить фразу?
настоящий момент чувство активной солидарности, владеющее его
соратниками, постепенно подменяется всевозрастающим любопытством
пассивных наблюдателей.
сказал же!
проехали...
осторожно ощупывая вспухший нос.
Курылев Олег
Прозоров Александр
Панов Вадим
Березин Федор
Жюль Верн
Андреев Николай