ной рукой, затем, не прерывая движения, подтянулся и встал на проволоку.
саясь ногами металла, разодетого ярким весенним солнцем.
кольку Римо не задействовал рассудок, концентрируя все ресурсы своего
организма. Он просто рисовался перед маленькой девочкой и все бежал и
бежал вверх - над небольшой ложбиной, находящейся в сорока пяти метрах
под ним, перепрыгивая через крепления сидений,- к самой вершине горы.
Добежав туда, он остановился, оглядывая недавно еще исчерченные лыжнями
зеленеющие склоны под собой и соседние горы, зелеными громадами уходящие
в синие небеса. Он мог бы купить здесь дом, если бы захотел. Или целую
гору. Или даже целый остров где-нибудь, и всю оставшиеся жизнь есть упа-
вшие с пальмы кокосы.
зван сигнал тревоги, пусть это волнует Смита, но только не его. Возмож-
но, это будет стоить Смитти жизни. Ну и что? Он знал, на что шел. Сам
согласился на это. Вот в чем разница: Римо не был добровольцем. Может,
он теперь вернется в Ньюарк, куда ему была дорога заказана с тех самых
пор, как его втянули на борт этого корабля дураков КЮРЕ. И он сможет
увидеть, на что стал похож его родной город. Господи, сколько лет прош-
ло!
ловы. Смит сознательно выбрал себе эту работу, а Римо нет, вот и все. Он
больше не станет об этом думать.
дорогу назад - спускаясь по проволоке вниз и проходя мимо радостно хло-
пающей в ладоши девочки, не обращая на нее уже ни малейшего внимания.
Оказавшись в своем охотничьем домике, он принялся ждать, нетерпеливо бо-
лтая ногой, когда кончится сериал "Пока Земля вертится", который потом
плавно перешел в "Доктора Лоренса Уолтерса, психиатра" и череду прочих
дневных теледрам, где никогда ничего не происходит, а актеры только об-
суждают, что произошло. Римо уже давно определил любовь Чиуна к "мыльным
операм" как первый сигнал приближения старости, на что тот неизменно от-
вечал, что при всем своем невежестве и идиотизме Америка дала жизнь
единственному величайшему виду искусства, каковым являются "мыльные опе-
ры", и что если бы Римо был корейцем, он умел бы ценить прекрасное, но
поскольку Римо вообще ничего не в состоянии оценить, даже наиболее вы-
дающуюся школу боевых искусств за всю историю человечества, то как он
может оценить нечто столь бесподобное, как "мыльная опера"!
объяснял Уилле Дугластон, что у ее сына Бертрама, возможно, возникнут
проблемы с Квалюд. Насколько помнил Римо, за последние несколько лет у
Бертрама были сначала проблемы с марихуаной, затем с героином, затем с
кокаином, а раз уж появилась Квалюд, значит, теперь будут проблемы и с
нею.
явно недостаточно.
конец взорвался.
организацией! Меня это абсолютно не волнует! Совсем!- заорал Римо.- И
знаешь что?
что?
тебя в плохом настроении будет для меня настоящим бедствием.
имеет весьма смутное представление о том, что за организация КЮРЕ, пос-
кольку раз она выполняла основное требование Чиуна к работодателю, то
есть исправно ему платила, то его совершенно не интересовало, чем именно
она занимается. Он называл ее "император", поскольку в Доме Синанджу су-
ществовала традиция служить императорам.
тимо заметил Чиун.- Теперь ты оценишь мою мудрость. Если верой и правдой
служишь одному императору, то без труда найдешь работу у другого.
являются законченными предложениями, а всего лишь довольно мягкими руга-
тельствами, из которых он понял такие, как "белый человек", "голубиное
дерьмо", а также выражение, которое на английский можно перевести приб-
лизительно как "тухлые желудки диких свиней". Речь эта содержала также
традиционные сетования относительно метания бисера перед свиньями и нес-
пособности даже Мастера Синанджу превратить рисовую шелуху в дорогое
угощение.
ней? С долгими годами постижения мудрости, прикоснуться к которой до те-
бя не было позволено ни одному белому человеку? Ты об этом подумал? Дол-
жен признаться, ты неплохо начал. Да, я могу твердо об этом сказать. Не-
плохо. Тебе удалось достичь достаточного мастерства... для начинающего.
не понимал, для чего я это делаю.
дине. Но кто раскрыл перед тобой секреты Синанджу - Америка или все-таки
Мастер Синанджу?
даже не заметил бы разницы. Они бы не уставали удивляться, как ловко ты
разбиваешь рукой кирпичи и работаешь ногами. По сравнению с Синанджу все
это - жалкие игрушки, и ты это прекрасно знаешь.
Синанджу, тебя, белого человека, и сделал это честно, от всей души, так
что теперь даже каменная стена может рассыпаться в прах при одном лишь
звуке твоих шагов. Этому научил тебя я, Мастер Синанджу.
как ненужное тряпье!
Неужели ты так ничему и не научился? Если не вспоминать ежедневно, при-
ходит забвение. Знание - это не то, что ты не забыл, а то, что ты пос-
тоянно вспоминаешь - всем своим телом, своим разумом, каждым нервом. То,
о чем не вспоминаешь каждую секунду, теряется навсегда.
понял, что сейчас услышит все, что Мастер Синанджу думает по поводу ве-
ликодушных учителей и неблагодарных учеников. Он заново прослушает всю
историю Синанджу, этой бедной деревушки, которая, будучи не в состоянии
прокормить себя, отправила своих мужчин служить наемными убийцами при
дворе китайского императора, и если бы Мастер Синанджу не справился со
своею задачей, младенцев деревни пришлось бы утопить, ибо такая смерть
лучше смерти от голода. Это называлось "отправить детей домой". Римо
слышал эту историю уже тысячу раз. Суть ее заключалась в том, что у
наемного убийцы есть лишь одна альтернатива: убивать людей, неугодных
императору, или ни в чем не повинных младенцев Синанджу - третьего не
дано.
вится ли хирургу, например, печень? Или механику - мотор? Конечно, нет.
Я и сам был бы рад любить все человечество.
рискнул бы отвлечь тебя от дневного сериала...
Чиун. Уж если корейцу было приятно представлять себя нежным цветком, на-
поминание о том, что он один из самых опаснейших убийц, считалось грубе-
йшим нарушением этикета. И Римо это было прекрасно известно.- Я бы тоже
с удовольствием больше не покушался ни на чью жизнь,- продолжал Чиун.-
Но это невозможно, и я делаю то, что на моем месте стал бы делать любой.
Каждый занимается тем ремеслом, какое знает. И так, как умеет. Я здесь
не исключение.
объяснил Римо, почему он получил вдруг сигнал тревоги. Он наблюдал, как
репортер допрашивает помощника президента, и, услышав слово "Фолкрофт",
пришел в бурный восторг.
цию,- со смехом воскликнул он. Но смех его тут же оборвался, потому что
он увидел-таки лицо доктора Харолда В. Смита. Телерепортеров не допусти-
Каменистый Артем
Маркелов Олег
Мичурин Артем
Березин Федор
Круз Андрей
Орловский Гай Юлий