воздух и закрыл глаза.
предполагать.
развлекалась, отрезая ее пальцы, хотела, чтобы мы так подумали.
купила достаточно широкое кольцо, чтобы скрыть татуировку.
километров вокруг города.
Это может относиться ко всему женскому населению Парка авеню.
спуску насыпи, мне в голову пришла одна мысль. Она показалась мне
многообещающей.
стал рассматривать большую карту. Я взял все справочники Нью-Йорка,
окрестности Нью-Йорка и Конектикума, находящиеся в районе ста пятидесяти
километрах вокруг города.
также всех госпиталей. Медицинских журналов, фармацевтических газет.
Медицинских обществ. Я подумал немного, пожал плечами и проворчал: "В том
положении, в котором я нахожусь..." и прибавил ко всему этому еще и
психиатрические учреждения. Потом посмотрел на свой список.
заболела рука и пальцы. На некоторых листах были следы крови от моей раны.
Против каждого наименования я проставил номер телефона.
заявил ему, что инспектор Ханрахан хотел использовать аудиторию завтра с
девяти до десяти часов утра. Свободна ли она?
система трансляции были в порядке. А может она попросит агента дежурившего
у входа, дать указание врачам, куда направляться. Она, конечно, вывесит
соответствующий плакат у входа.
написано в рапорте. И это будет сделано от имени Ханрахана и сделано это
было по просьбе инспектора Санчеса.
другими словами, сам положил свою голову в петлю. Это зрелище очень бы
понравилось Ханрахану. Я ухудшил еще более свое дело еще и тем, что понес
свой список Кемелману. Кемелман был сержантом, который начинал службу
одновременно со мной. Достигнув звания сержанта, он был опрокинут машиной
в тот момент, когда регулировал движение. Теперь в колене у него была
металлическая пластинка и, если он и мог ходить, то быстрое передвижение
было для него невозможным. Кемелман знал, что никогда он не получит
звания, выше сержанта и он, конечно, затаил обиду.
карьере. А теперь мне нужно было убедить его помочь мне и обещать ему, в
свою очередь, услугу.
Вызови деканов медицинских университетов, редакторов газет. Директоров
медицинских обществ. Интендантов госпиталей. Администраторов приютов.
Врачей-психиатров медицинской службы. Скажи им, что главный комиссар
просит их прибыть в аудиторию Центрально полицейской школы завтра в девять
часов утра.
недостаточно. И на том бы это и закончилось. Если я отвечу, что от
Ханрахана, он ответит мне что-то вроде: - Ну пусть мне потом позвонит об
этом.
инспектор. Подписан Санчес, инспектор первого класса."
достаточно было показать мою подпись. А неприятности конечно будут.
предупреждая их лишь накануне вечером. Многим из них придется выехать из
дома в пять часов утра, чтобы во время прибыть на место, а в это время
цивилизованные люди обычно спят.
потерянному времени будут оплачены полицией Нью-Йорка после представления
соответствующего счета".
рассеялась.
приехать из Филадельфии или Бридгепорта.
Центральную Маркет-плас и на маленькую улочку, идущую как раз позади
Центрального Комиссариата.
из подвального этажа, в котором находится служба фотографии.
сказал ему, что под каждой страницей подписал: "Ханрахан".
прошепелявил блистательный комментарий:
посмотрел на него.
себе в рот. Он сам начинал нервничать. Это меня успокоило и я снова влез в
машину. Он схватил ручку дверцы и захлопнул ее. Мне везло в последнее
время на то, что перед моим носом хлопали дверями.
думать о том здании, которое я дал секретарю Центральной школы. Я думал о
Кемелмане. Во всяком случае, я заставил их выполнить свое распоряжение, их
обоих, пользуясь собственным именем и подписав все страницы списка. Но я
пошел слишком далеко, в этом не было сомнения. И как говорится в некоторых
произведениях, я сам собирался рубить сук, на котором сижу.
моей жизни. Я очень интенсивно думаю, когда сижу в ней. Это современная
модель ванны, у нее лапы льва и она очень глубокая.
нему.
что дышал в трубку. Они думают этим испугать вас. Единственная вещь,
которую надо делать, это не реагировать и спокойно вешать трубку.
удовольствие звонившему.
моей руке была пропита кровью. Я снял ее и бросил в унитаз. Моя ладонь
была похожа на розовую перчатку бейсбола и ее пересекали шрамы. На нее
было неприятно смотреть. Я сидел в ванне, держа больную руку вверх, так
чтобы она не попала в воду. Вероятно, я был похож на аллигатора,