Чтение 7–й страницы книги ~Стандинг или правила хорошего тона~

деревянные, а земля лежит в печали. Однако это не подорвало дух нашего
обиталища, наш дом выглядит даже нарядно со своим стыдливым от своей наготы
виноградником, своими зелеными ставнями и цветастыми шторами на окнах. По
радио надрывает голосовые связки Беко.

Я толкаю дверь и оказываюсь в кокетливой прихожей, стены которой обиты
матерчатыми обоями фабрики Жуй, на которых изображены пастухи и пастушки,
предающиеся любовным утехам под кронами деревьев, в стиле Людовика XV.

Трюмо отражает сияние моей улыбки в тридцать два зуба, как на рекламном
плакате, рекламирующем зубную пасту "Колгат". Все говорит о покое, будничном
благополучии, которое пахнет горячим хлебом. А в общем, Фелицией!

Дверь гостиной открывается и появляется моя славная сияющая матушка.

-- Да, это он! -- кричит она кому-то я гостиной. Гость пришел, когда
она занималась стряпней. И хотя она уже успела снять свой сиреневый
передник, руки у нее еще в муке.

За ее спиной я замечаю Матиаса, рыжего малого, работавшего раньше в
лаборатории нашей конторы. Конопатый уехал от нас несколько месяцев тому
назад. Он поехал в Лион жениться ва какой-то дурочке, с которой познакомился
на лыжяой базе в горах, а после свадьбы попросил перевода в Лион, поскольку
его дама в Париж переезжать отказалась. Молодая мадам Матиас не захотела
трогаться с насиженного места, потому что, как совершенно справедливо
утверждает поговорка, характерная для района между Роной и Соной, "Кто из
Лиона уезжает, тот разум теряет".

-- Какой приятный сюрприз, старый изменник! -- восклицаю я.

Он никогда не был более рыжим, чем сейчас, этот Матиас. Либо забвение
стало его осветлять в моей памяти. Не шевелюра, а растрепанная пачка
рыженьких десятифранковых ассигнаций. С тех пор, как он получил лионское
гражданство, он стал очень строго одеваться. Темно-серая тройка, белая
рубашка, галстук цвета бутылочного стекла (для Лиона это совершенно
естественно). Зеленый цвет хорошо гармонирует с его паяльником. На одном
колене он держит шляпу, на другом -- перчатки с запахом прогорклого масла.
Сразу чувствуется: парень на пути к совершенству. Раз и навсегда выведен на
свою орбиту.

-- Как я рад вас видеть, господин комиссар, -- с чувством изрекает он.

-- Ну, как семейная жизнь, все нормально?

Как он еще умудряется краснеть, это -- тайна или, скорее всего,-- чудо.

-- Привыкаем, -- улыбается он.

Маман,-- которая уже угостила его портвейном, насильно наливает мне
стакан и бесшумно исчезает, радуясь тому, что может репатриироваться на свою
кухню. У меня такое впечатление, что у нее там томится луковый суп с тертым
сыром.

-- Думаете заводить детишек?

На этот раз он становится кирпичного цвета.

-- Да, в январе месяце.

-- В рыжий горошек, -- шучу я, а сам себя спрашиваю, на кого же он
будет походить, маленький царь в горошек папаши Матиаса.

-- А как тебя приняли ребята в Лионе?

-- Очень славные.

Отчего же тень омрачила лило Матиаса, этого живого Ван Гога? Его
рыжеватый взгляд покрывается дымкой. Он нервно просовывает палец под
воротник рубашки.

-- Ты там работаешь в лаборатории?

-- Нет, я уже два месяца преподаю в школе полиции Сен-Сир на Золотой
Горе.

Я поздравляю его, восхищенно присвистнув.

--Теперь прямая дорога в институт, дружище. А что ты там преподаешь для
слушателей?

-- Опознавание по пулевым отверстиям.

-- Преподаватель пулевых отверстий, это что-то оригинальное, -- с умным
видом изрекаю я. -- На визитной карточке это выглядит солидно. Да, ты с нами
перекусишь, надеюсь?

-- Я не хотел бы вас беспокоить.

-- Брось ломаться! Ты приехал с женой?

-- Нет. В ее положении, сами понимаете...

-- У тебя дела?

Он прокашливается и заявляет:

-- Я приехал к вам.

Я престо ошарашен. Я сразу предчувствую что-то нехорошее. Я опорожняю
свой стакан, потому что я почти такой же, как Берю: налитый стакан меня
раздражает.

-- У тебя неприятности?

Он смотрит на меня натужным взглядом. Прядь волос цвета опавших листьев
свисает на его веснушчатый лоб. Он пахнет рыжим; такой сильный и терпкий
запах может разбудить любую аудиторию. Многие лекторы только бы выиграли от
того, что они конопатые.

-- Я боюсь, господин комиссар.

Это самое неприличное из всего, что может произнести его рот. Матиас
сколько угодно может быть лабораторным работником, сражаться со своими
лупами, пробирками и фотоувеличителями, но это совсем не говорит о том, что
он хлюпик.

-- Рассказывай!

-- Все начались через неделю после моего прибытия в школу полиции.
Как-то вечером я задержался в своей лаборатории. И как раз тогда, когда я
выходил из нее, я услышал крик с верхнего этажа. Мимо меня пролетело что-то
темное и с грохотом ударилось об пол. Это был один из слушателей школы.
Почему-то у меня возникло впечатление, даже -- уверенность, что кто-то его
сбросил через перила. Поэтому я не побежал вниз, а одним махом взбежал
наверх.

-- Рефлекс ищейки, это точно! -- одобрительно говорю я. -- А потом,
дитя мое? Говорите мне все!

-- Я не заметил ничего странного. На последнем этаже находится кафедра
средств связи. Там никого не было, некоторые двери были заперты на замок!
Тогда я спустился.

-- А что с этим классным прыгуном?

-- Умер. Пролом черепной коробки.

-- Что показало расследование?

-- Заключение: самоубийство в состоянии депрессии.

-- Я пока не усекаю причины твоего страха.

-- Меня чуть было дважды не убили, господин комиссар. У Матиаса легкий
тик, одна щека подергивается.

-- Ты уверев?

-- А как же! В первый раз это было на следующий день после того
самоубийства.

Я собирался сесть в свою машину, как какой-то автомобиль как смерч
тронулся с места и помчался прямо на меня. Я чудом успел перемахнуть через
капот машины, на кузове моей "восьмерки" до сих пор осталась вмятина. Вторая
попытка была предпринята в лаборатории школы. Вместо порошкообразного
реактива мне во флакон насыпали бугназильную селитру. И когда я стал делать
анализ, раздался ужасный взрыв.

Он показывает совершенно черную ладонь левой руки.

-- Это чудо, что я там не остался!

Наступает тишина. От всего этого действительно можно прийти в смущение.

-- Что ты думаешь по существу, Матиас? Он похож на большого умного
мальчика. Из категории всегдапервыйвклассе. Хорошие отметки, доски почета и
дипломы была придуманы для парней его породы.

Без особого ума, но с большой поглощающей способностью мозга. Без
инициативы, но с громадным прилежанием. Он ждет от жизни только то, что она
может ему дать: устойчивое положение, плодовитую супругу, загородный дом и
орден "Академические пальмы". Он уже сам по себе академиченв. Доволен тем,
что он живет, что он рыжий и приносит пользу.

-- По существу, господин комиссар, я думаю следующее. Некто убил
слушателя. Этот некто посчитал, что я либо его увидел, либо догадался, что
речь идет об убийстве. Теперь он меня опасается и хочет меня убрать. Вы
думаете, что я неправ?

-- Стоящая гипотеза, Ваша честь! Ты рассказывал об этом коллегам из
Лиона?

Он качает своей огненной макушкой.

--Нет.

--Почему?

Он медлит с ответом, но я уже все уловил. Он из породы осторожных. Он
знает, что человеку, ставшему посмешищем, практически невозможно сделать
карьеру, поэтому он не хочет подвергать себя риску вляпаться в идиотскую
историю, разыгрывая роль героя из детектива "черной серии". А вдруг он
ошибся? А вдруг он оказался жертвой своего воображения? А? Он предпочитает
рисковать своей шкурой потихоньку, не высовываясь, как тот обыватель,
который идет покупать лотерейный билет за три франка в соседний квартал,

-- Я предпочел сначала поговорить об этом с вами, -- лепечет он.

-- Ты правильно сделал, -- одобряю я,-- после обеда расскажем обо всем
шефу.

Факел мучается. Он боится последствий. Надо сказать, что в нашей фирме,
т.е. префектуре полиции, с неохотой проводят внутреннее расследование. Можно
встретить немало каменщиков, которые строят дома для себя, но найдется мало
полицейских, которые ведут следствие в личных целях. Полицейский -- это
прежде всего чиновник, нужно, чтобы он был послушным и тихим, чтобы его рожа
сливалась с серым цветом стен. Это же государственное имущество, в конце
концов! Премии в конце года, награды в конце карьеры, посмертные слова для
поощрения самых хамелеонистых.

-- Вы полагаете, что господин директор?..

-- Неофициальным образом, малыш. Он будет польщен, что ты пришел
поплакаться в жилетку Альма Матер. Она всегда давала от своего щедрого