Чтение 7–й страницы книги ~Противостояние~

что, подкрались к окошку?

- К какому еще окошку я подкралась?

- К тому, за которым бандюги в карты играли...

- А... Нет, не кралась я... Мимо проходила, ну и услыхала, как они
собачились.

- А чего не поделили? - спросил Костенко. - Чего собачились?

- Козыри называли.

- Врет стерва, - тихо сказал Жуков, - козыри блатные шепотом
называют, а она вовсе глухая.

- Какие они из себя?

- Морды, одно слово, - ответила старуха.

- Блондины? Брюнеты? Бритые? - уточнил Костенко.

- Всякие, - ответила бабка. - Я ж написала, чего больше-то с меня
хотите? Или, может, запретите трудящему человеку властям писать?

- Пишите, матушка, пишите, - сказал Костенко. - Только в один
прекрасный день, когда вы письмо на почту понесете, настоящий жулик к вам
в комнату влезет и сберкнижку утащит.

- Чего?! Это как же?!

- А так же, - прокричал Жуков, - Мы ж проверяем твои сигналы, старая.
Значит, милиционер будет вокруг того дома ходить, где ты бандюков видала,
а твой безнадзорным окажется.

Потанова хотела было сказать что-то, но потом вздохнула:

- Путаете вы меня чего-то, путаете...

- Бабушка, - сказал Костенко, поднимаясь, - вас не путают, вам дают
совет: вместо того чтобы писать, вы лучше приглашайте к себе участкового и
ему все новости сообщайте устно.

- Как?

- Словами говори, - прокричал Жуков, - только писем не пиши,
начальник тебе добро советует.

Ночью Костенко переселился в отель - уехал Кобзон, освободился люкс,
однако поспать ему снова не удалось: только-только прилег, как постучал
Жуков.

- Что, майор? - спросил Костенко, не открывая еще глаз. - Нашел
супостата?

- Вы мне сначала завизируйте приказ, - ответил тот, - на премию
эксперту.

- Сложил отпечатки в таблицу?

- Пока еще нет, но вроде бы получается.

- Когда получится - тогда б и будил.

- Мы Спиридона нашли, - торжествующе сказал Жуков. - Жив, сукин сын.

- Ну?! - Костенко потянулся сладко. - Значит, версия ваша летит к
чертям?

- Еще к каким!

- Загибалова освободили?

- Да. Пьет уж дома.

- Как же вы Дерябина-то выловили?

- Случай. Я телефонограммы во все отделения отправил, а там, в
Сольгинке, дежурил охотник, сержант, так он с Дерябиным неделю как назад с
песцами вернулся.

Вертолет прилетел в Сольгинку через два часа. В дороге Костенко
"добрал" сон - пилоты натопили в кабине: "ташкент", благодать.

...Дерябин оказался высоким мужчиной, действительно "видным";
Костенко вспомнил слова жены Загибалова: у этой ударницы губа не дура.

- Ты чего ж матери письмо не отправил? - спросил Костенко. - Старуха
все глаза выплакала, тебя ожидаючи.

- Не меня, - ответил Дерябин, - алименты.

- Матери денег пожалел? - спросил Жуков.

- Да не жалел я ей ничего. Когда меня "Загни и отчлень" выгнал, я
деньги-то прогулял. С чем ехать к старухе? Ну, она, понятно, на
алименты... Сестра, паскуда, натравила, они С ее мужиком завистливые, на
чужую деньгу беспощадные... Вот, все думал, заработаю по новой и полечу к
бабке...

- Поэтому молчал? Притаился? - спросил Жуков.

- Ну, - по-сибирски, утверждающим вопросом ответил Дерябин.

- А с кем в авиапорту гулял? - спросил Костенко.

Жуков стремительно глянул на полковника: тот ставил с и л к и -
убийство неизвестного "ДСК" и драка у Загибалова произошли почти в одно и
то же время.

- Да разве упомнишь? Там такой гудеж стоял; когда бухие - все братья,
только с похмелюги готовы друг дружку на вилы поднять.

- А маленький такой мужичок в вами не пил?

Жуков не сразу понял вопрос Костенко, потом вспомнил заключение
экспертизы о размере обуви ("убитый носил тридцать девятый - сороковой
размер"), снова подивился т р е н и р о в а н н о с т и полковника: как
большинство практиков, работающих далеко от центра, он считал столичных
теоретиками.

Дерябин как-то по-особому глянул на Костенко и спросил:

- А чего это вас маленькие интересуют?

- Театр лилипутов хочу открыть, - рассердился Костенко. - Вы
отвечайте, когда спрашивают, Дерябин.

- Так ведь это моя добрая воля, - ответил тот, - отвечать вам или
нет. Сейчас время другое, мы сейчас под законом живем.

Костенко усмехнулся, посмотрел на Жукова.

- Вот поди разберись, - сказал он и по тому, как нахмурился Жуков,
понял, что майор тоже вспомнил глухую старуху Потанову, сетовавшую на
"нынешние порядки".

Дерябин достал из кармана "Герцеговину Флор", неторопливо раскурил
длинную папиросу, глубоко затянулся и ответил:

- Помнится, маленький какой-то был.

- Почему запомнили? - поинтересовался Костенко. - Из блатных?
Поделец?

- И не блатной, и не поделец, но тоже свое сидел - шофер, сшиб
кого-то, получил срок.

- Фамилию не помните?

- Имени даже не помню, начальник, откуда ж фамилию-то?

- Примет никаких особых не было? - спросил Жуков. - Наколки,
например?

- Наколка была, - ответил Дерябин, подумав. - Только не помню какая.

- На правой руке? - спросил Костенко.

- Нет. На левой вроде бы...

- Якорь? - подстраиваясь под Костенко, спросил Жуков.

- Только не якорь, - ответил Дерябин. - Буквы скорее, а какие - не
упомню я, говорю ж, бусой был до остекленения...

- А о чем говорили? - спросил Костенко. - Может, он какое имя
называл? Улетал из Магарана? К кому? Куда? Или прилетел?

- Имя он называл, - сказал Дерябин, - он Дину какую-то называл, это
помню. "Не женщина, - говорит, - а бульдозер. Для тела подходит, душу не
трогает". Маленькие все здоровенных любят, к надежности тянутся... Это мне
карлицу подавай, а как какой низкорослый - тот норовит к громадине
приладиться.

"Москва. УГРО МВД СССР, майору Тадаве. Срочно установите, не

обращалась ли в отделения милиции по стране женщина по имени Дина,

отчество и фамилия неизвестны, однако могут начинаться с букв "С" и

"К", в связи с розыском пропавшего без вести мужчины в период с

октября по апрель? Костенко".

"Магаран. УГРО ГУВД СССР. Прошу установить, не обращалась ли в

отделение милиции края женщина по имени Дина в связи с розыском

пропавшего без вести мужчины. Ответ радировать в Сольгинку. Жуков".

Ответы пришли к вечеру - в обоих случаях отрицательные.

Дальнейший допрос Дерябина никаких результатов не дал.

В три часа ночи Жукова разбудили - на связь по рации вызывал
научно-технический отдел управления.

- Судя по дактилоскопии, - записывал радист, - убитым был Минчаков
Михаил Иванович, 1938 года рождения, шофер, осужден за наезд.

Дерябина будили долго - храпел он богатырски, грудь вздымалась ровно,
как океанский прибой. Открыв глаза, он не сразу понял, чего от него хотят
Костенко и Жуков, норовил повернуться на бок, по-младенчески чмокал
губами, ладошку подкладывал под щеку.

- Да не спи же! - озлился, наконец, Жуков, - Того коротышку Минчаков
звали?

Сначала Дерябин нахмурился, потом широко открыл глаза, резко поднялся
с кровати:

- Точно! Миня! Минчак!

- Откуда он в Магаран прилетел? - спросил Костенко.

- Ей-богу, не говорил! Погодите, он вроде б улетал. Точно, говорил,
на Большую землю подается.