Чтение 7–й страницы книги ~А Фелиси-то здесь!~

ревянной Ноги не интересует. А комиссар уже, по крайней мере, раз двадцать
бормотал про себя:

-- Однако же старика-то убили!

И все-таки преступление как будто отошло для него на задний план. Он
то и дело невольно начинал думать о другом. А это другое -- Фелиси!

Хозяин "Золотого перстня" одолжил ему старый велосипед, на котором
Мегрэ похож на дрессированного медведя. Зато теперь он может, когда ему
заблагорассудится, ездить из Оржеваля в Жанневиль и обратно.

Погода снова стоит прекрасная. Невозможно представить себе этот мирок
без весеннего солнца, без цветов, растущих на клумбах и вдоль невысоких ка-
менных стен, без рантье, работающих в своих садиках и лениво поворачивающих
голову вслед Мегрэ или бригадиру Люка, которого комиссар оставил при себе в
Жанневиле.

Люка хоть и молчит, но тоже находит это дело довольно странным. Ему
надоело шагать взад и вперед возле "Мыса Горн".

Что ему, в конечном счете, поручено? Сторожить Фелиси? Все окна в до-
ме открыты. Видно, как служанка ходит из комнаты в комнату. Утром она как
ни в чем не бывало отправилась в лавку за покупками. Она знает, что брига-
дир следует за ней по пятам. Что они боятся, как бы она снова не сбежала?

Люка все время думает об этом, но не решается высказать свое мнение
Мегрэ. Он с трудом сдерживается, курит трубку за трубкой, а иногда от нече-
го делать подбрасывает камешки носком сапога.

Однако с утра расследование пришлось повести в другом направлении.
Сначала раздался телефонный звонок с улицы Лепик. Мегрэ ожидал его на тер-
расе "Золотого перстня", возле лаврового деревца, посаженного в зеленую
кадку.

У комиссара здесь уже есть свои привычки. Они появляются у него пов-
сюду, куда бы он ни попал. Есть договоренность с почтовой служащей: она
кричит ему в окно, когда его вызывает в Париж.

-- Это вы, шеф?.. Говорит Жанвье... Я звоню из кафе на углу улицы Ле-
пик...

Мегрэ представляет себе улицу, идущую под гору, тележки торговцев зе-
ленью, хозяек в шлепанцах, разноцветную толпу, кишащую на площади Бланш
между двумя лавочками -- дверь отеля "Уют", где ему довелось когда-то вести
расследование.

-- Жак Петийон вернулся в шесть утра, изнемогая от усталости, и прямо
в одежде свалился на кровать. Я пошел в "Пеликан", кабачок, где он работа-
ет. Там его всю ночь не было. Что мне делать дальше?

-- Оставайся и жди... Когда он выйдет, последи за ним...

А что, если племянник Жоля Лапи не такой невинный, как кажется? Может
быть, вместо того, чтобы прилипнуть к Фелиси, комиссару следовало серьезно
заняться этим молодым человеком? Так, вероятно, думает Жанвье. Он намекает
на это, когда во второй раз звонит по телефону.

-- Алло!.. Это я, Жанвье... Петийон только что вошел в табачную ла-
вочку на улице Фонтен... Он бледен как полотно... Все время нервничает,
что-то его беспокоит... По дороге беспрестанно оглядывался, думая, что за
ним следят, но меня как будто не заметил.

Итак, Жак Петийон поспал только несколько часов и снова пустился в
путь. В табачной лавочке на улице Фонтен бывают главным образом разные по-
дозрительные типы.

-- Что он делает?

-- Ни с кем не разговаривает... Глаз не сводит с двери... Словно ко-
го-то ждет...

-- Продолжай...

В перерыве между звонками Мегрэ собрал кое-какие сведения о племянни-
ке старого Лапи. Почему он не может заинтересоваться этим парнем, который
хочет стать большим виртуозом, а пока ради заработка играет на саксофоне в
каком-то кабачке на Монмартре?

Петийону временами приходилось нелегко. Случалось по ночам грузить
овощи на центральном рынке. Ему не всегда удавалось поесть досыта. Не раз
он бывал вынужден даже закладывать в ломбард свой саксофон.

-- Вам не кажется странным, шеф, что он провел всю ночь где-то на
улице и даже не показался в "Пеликане"? Посмотрели бы вы на него... Я очень
бы хотел, чтобы вы на него посмотрели... Чувствуется, что его что-то гне-
тет, что он чего-то боится... Быть может, если бы вы приехали сюда...

Но Мегрэ по-прежнему отвечает:

-- Продолжай!

А пока комиссар, оседлав велосипед, снует взад и вперед между терра-
сой "Золотого перстня", где он ожидает новых телефонных звонков, и розовым
домиком, где хлопочет Фелиси.

Он входит, бродит по комнатам, как у себя дома. Она притворяется, что
ей до него нет дела, занимается хозяйством, готовит себе еду, утром ходила
к Мелани Шошуа. за продуктами.

Иногда она смотрит комиссару в глаза, но по ее взгляду невозможно
угадать, что она чувствует.

Ее-то Мегрэ хотелось бы припугнуть. С самого начала она слишком уж в
себе уверена. Держится так, конечно, неспроста, и комиссар ожидает минуты,
когда и она, в свою очередь, струхнет.

-- Но старика-то ведь все-таки убили!

О ней, только о Фелиси думает Мегрэ. Он хочет вырвать у нее тайну. Он
побродил по саду. Пять или шесть раз спускался в погреб выпить стаканчик
розового вина -- это уже тоже вошло у него в привычку. Ему удалось сделать
открытие. Разгребая вилами кучу перегноя, сваленного у изгороди, он обнару-
жил там ликерную, рюмку, точь-в-точь такую, какую увидел в первый день на
столе в беседке. Он показал ее Фелиси.

-- Вам остается только обнаружить отпечатки пальцев, -- сказала она
презрительно, нисколько не смутившись.

Когда он поднялся в спальню, Фелиси осталась внизу. Сначала он тща-
тельно обыскал комнату Жюля Лапи, потом прошел через площадку и, очутившись
в спальне Фелиси, принялся выдвигать ящики. Она, конечно, слышала его шаги
над головой. Интересно, она испугалась?

По-прежнему стояла прекрасная погода, в окно врывались струи благо-
ухающего воздуха и пение птиц.

И тут, в глубине шкафа, где в беспорядке лежали чулки и белье Фелиси,
комиссар нашел записную книжку. Не зря Деревянная Нога прозвал свою служан-
ку Какаду. Даже белье она выбирала кричащих тонов, ярко-розовое, едко-зеле-
ное, кружева хоть и не настоящие, но зато шириною в ладонь, прошивки...

Зная, что ее это взбесит, Мегрэ спустился вниз, уселся в кухне и стал
перелистывать страницы записной книжки, датированные прошлым годом. Тем
временем Фелиси чистила картофель и бросала его в голубое эмалированное
ведро.

"13 января. -- Почему он не пришел?"

"15 января. -- Умолять его".

"19 января. -- Муки".

"20 января. -- Мрачный".

"23 января. -- Наконец-то!"

"24 января. -- Снова блаженство".

"25 января. -- Блаженство".

"26 января. -- Опять он. Его губы. Счастье".

"27 января. -- Мир плохо устроен".

"29 января. -- Ах! Уехать бы!.. Уехать!.."

Время от времени Мегрэ поднимает глаза, но Фелиси притворяется, что
не обращает на него внимания.

Он пытается засмеяться, но смех его звучит фальшиво, как смех проез-
жего человека, который пристает к служанке на постоялом дворе, и извиняется
с игривыми шуточками.

-- Как его имя?

-- Это вас не касается.

-- Женат?

Взгляд разъяренной кошки, которая защищает своих котят.

-- Это большая любовь?

Она не отвечает, а он упорствует, сам злясь на себя за это, повторяет
себе, что не прав, старается думать об улице Лепик, улице Фонтен, о том ис-
пуганном молодом человеке, который со вчерашнего дня не находит себе места,
натыкаясь на стены, как вспугнутый шмель.

-- Скажите мне, детка, вы здесь встречались с этим человеком?

-- А почему бы и нет!

-- Ваш хозяин знал?

Нет! Он не может больше расспрашивать девушку, которая над ним насме-
хается. Правда, комиссар вряд ли поступает хитрее: он едет к Мелани Шошуа.
Прислонил велосипед к витрине и ждет, пока уйдет покупательница, которая
расплачивается за банку зеленого горошка.

-- Скажите, мадам Шошуа, у служанки мсье Лапи было много любовников?

-- Конечно, были...

-- Что вы этим хотите сказать?

-- Во всяком случае, она говорил... Всегда об одном и том же челове-
ке... Но это ее личные дела... Она частенько бывала грустной, бедная девуш-
ка...

-- Он женатый?

-- Возможно... Она всегда намекала на какие-то препятствия. Мне она
много не рассказывала... Если с кем-нибудь и делилась, то только с Леонти-
ной, служанкой мсье Форрентена...

Произошло убийство, а Мегрэ, этот серьезный, солидный человек, зани-
мается любовными историями какой-то романтической девчонки! Настолько ро-
мантической, что на страницах ее записной книжки помечено:

"17 июня. -- Меланхолия"

"18 июня. -- Грусть"

"21 июня. -- Мир -- это ложный рай, где не хватает счастья для всех"

"22 июня. -- Я его люблю"

"23 июня. -- Я его люблю"