поблескивающий - скорее весело, чем иронически, - глазами, когда я даю ему
некоторые поручения, и даже в других случаях.
заверил меня, что на, того можно положиться. Он же с помощью
приятеля-репортера откопал такие подробности биографии часовщика, которые
придали процессу неожиданную окраску.
рассмотрение судьям. Я настоял на разборе его присяжными. Жена часовщика,
которая выжила, все еще носила черную повязку на глазу - его не надеялись
спасти.
что прикажет очистить зал. Никто из моих коллег, никто из судей не
заблуждались. Для всех Иветта Моде и Ноэми Бранд были виновны в неудачном
налете на улице Аббата Грегуара. Вопрос, который газеты набирали крупным
шрифтом, сводился к одному:
разуверилась в успехе. Мне она в этом не призналась, но я знаю: она думала,
что я зашел слишком далеко, и стеснялась этого.
даже послышалось:
руку, и я никогда не был так близок от исключения из адвокатуры.
избирательной кампании или большого политического маневра, когда на тебя
наведены все прожектора и ты понимаешь, что нужно победить любой ценой и
каким угодно способом.
ничего уголовного, ни один не запутался и не запнулся.
квартала Монпарнас, более или менее похожих на Иветту и Ноэми, и они под
присягой показали, что старый часовщик, представший в изображении прокурора
образцом честного ремесленника, постоянно предавался эксгибиционизму и в
отсутствие жены водил девок к себе домой.
некому информатору, который несколько раз звонил мне по телефону, но так и
не соблаговолил назваться. Однако облик одного из моих противников предстал
в новом свете не только поэтому: я сумел установить, что он нередко скупал
ворованные драгоценности.
улицу Шерш-Миди навестить беременную невестку - почему, повторяю, часовщик
не мог воспользоваться случаем и привести к себе, как бывало, двух девиц с
улицы, а те злоупотребили ситуацией?
их очернил, ив этом заключалась лучшая моя уловка.
номер, да только случай не представился, потому что в момент налета они
находились в баре Гастона.
глазу, просидевших в первом ряду все три дня судебного разбирательства, вижу
их растущую растерянность и негодование, которые дошли до такого пароксизма,
что пострадавшие совершенно одурели и уже не знали, куда спрятать глаза.
ожесточенно старался разрушить представление, сложившееся у них о самих
себе. Сегодня я убежден, что они не оправились от удара, никогда уже не
почувствуют себя такими, какими были прежде, и сомневаюсь, чтобы окривевшая
старуха, у которой на половине черепа так и не отросли, волосы после
ранения, снова осмелилась навещать невестку на улице Шерш-Миди.
встреченного свистом вердикта присяжных она стояла в коридоре, и когда я в
развевающейся мантии вышел из зала, не пожелав отвечать осаждавшим меня
репортерам, она ограничилась тем, что молча последовала за мной.
не струхнула, видя, как далеко я зашел, но она восхищается мной.
выработалась привычка после процессов, требующих большого напряжения,
отправляться вдвоем обедать в какой-нибудь кабачок, а затем для разрядки
проводить часть ночи вне дома.
с любопытством: больше чем когда-либо, мы походили на пару хищников из нашей
легенды.
меня на три года, а это значит, что ей скоро пятьдесят, но одетая, в полной
боевой готовности, она по-прежнему красива и привлекает к себе больше
взглядов, чем многие тридцатилетние женщины. Глаза ее отличаются такой
яркостью и живостью, каких я больше ни у кого не видел, а улыбка прямо-таки
грозная - столько в ней насмешливой веселости.
собой, идет, как Корина, своей дорогой, никуда не сворачивая, равнодушная к
пересудам, не считаясь с тем, любят ее или ненавидят, платя улыбкой за
улыбку и ударом за удар. Разница между ней и Кориной в том, что Корина с
виду кротка и податлива, тогда как Вивиану, сплошные нервы, отличает
агрессивная энергия, которой никак уж не скроешь.
быть, Вивиана рассматривала Ноэми всего лишь как статистку. Во Дворце насчет
последней тоже никто не заблуждался, потому что бедная Ноэми, бесформенная
волоокая дылда с упрямым лбом, ни у кого не вызывала иллюзий.
назло вернулась на улицу Вавен, но управляющий уверяет, что его заведение
переполнено.
всего два шага? Убежден в этом. Однако получилось у меня так совершенно
непреднамеренно.
не избавиться от мысли о ней и ее обнаженного живота, который я видел у себя
в кабинете.
маньяк. Вивиана никогда не была ревнивицей, и я, когда мне хотелось, мог
пускаться в любые авантюры - почти всегда без будущего, порой даже не
приносившие удовольствия.
рассуропиться из-за сбившейся с пути девчонки, и цинизм Иветты впечатлял
меня не больше, чем то немногое, что осталось в ней от целомудрия.
чисто профессиональной манеры поведения.
Мы сидели: друг против друга как адвокат и клиентка. Готовил"; ее ответы
следователю? Даже с тем, что касалось ее дела, я знакомил свою подзащитную
лишь по мере необходимости.
кабака, - и, садясь за руль, моя жена непринужденно предложила:
человеческому достоинству не поддавался искушению. Ну не смешно - ли, не
мерзко ли было бы в первую же ночь броситься требовать своей награды?
лице?
я знал, что направляется она не к острову Сен-Луи, а на бульвар Сен-Мишель.
сбыл с рук.
перебраться ж матери.
сейчас, можно подумать, что ее доведение было в известней степени
провокацией, что это она в некотором роде толкнула меня в объятия Иветты.
этом не признается, что Вивиана не чужда ревности, и всегда страдала или, во
всяком случае, тревожилась из-за моих похождений. Но она - хороший игрок и
умеет смотреть правде в лицо, заранее мирясь с тем, чему не в силах
помешать.
она негромко спросила:
проронила:
вернуть Вивиану, но машина уже заворачивала на улицу Суфло.
стеклом входной двери. Мне открыл ночной дежурный, проворчал, что у него нет
свободных мест, но, сунув ему в руку чаевые, я заявил, что меня ждут в