Чтение 7–й страницы книги ~Колокола Бесетра~

внушали, что она сможет ходить как все.

По коридору с громким разговором и топотом приближается вереница людей.

- Профессор совершает обход больных в зале, - сообщает м-ль Бланш.

Впереди идет Одуар - метрах в двух-трех от остальной группы, в которую
входят его ассистенты, ученики и несколько студентов. Это напоминает
какой-то ритуал или религиозную церемонию. Больные, должно быть, сидят на
постелях, и вся группа переходит от одного к другому.

Несколько лет назад Бессон настоял, чтобы Могра поприсутствовал при таком
же обходе, который он делал раз в три недели в больнице, где работал
консультантом. Там большая часть пациентов лежали, кое-кто из них был уже
при смерти. Бессон д'Аргуле был еще красивее и импозантнее, чем на
официальном приеме: ослепительно белый халат, посеребренные сединой волосы,
которые выгодно оттеняла белая шапочка.

Не было ли это похоже на какую-то жестокую игру? Безразличная рука одно
за другим откидывала одеяло и открывала иссушенные лихорадочным жаром тела,
уродливые, в струпьях, а профессор, словно с трибуны, делал замечания,
которые торопливо записывали студенты.

Группа медленно двигалась от кровати к кровати, и за ней следили глаза, в
некоторых из них не было ничего человеческого, один животный страх. Каждый
ждал своей очереди, напряженно прислушивался, пытаясь уразуметь речи врача,
который с таким же успехом мог бы произносить их по-латыни.

Но Бессон был человечен. Он знал по имени почти всех больных и обращался
к ним с дружеской фамильярностью.

- А это мой старый друг, который сейчас засыплет меня вопросами.

Иногда он похлопывал кого-нибудь из больных по щеке или плечу, особенно
если знал, что к его следующему приходу эта кровать освободится и на ней
будет лежать уже другой.

Могра боится, понимая, что вся группа вот-вот нахлынет к нему в палату.
Его, наверное, выдает взгляд: м-ль Бланш, которая внимательно за ним
наблюдает, спешит успокоить:

- Не бойтесь, профессор никогда не приводит учеников в отдельную палату.
Может, с ним будет один ассистент, и то вряд ли.

Если он сосчитал правильно, сегодня пятница. Могра отмечает это, как
отмечает все, что узнает о жизни в больнице. Ему это нужно в основном как
упражнение для ума.

- Он уже скоро, - объявляет сиделка, выглянув в коридор. - По пятницам
(значит, он не ошибся!) обход длится недолго. Вот в среду - другое дело.

Могра отмечает в уме: среда.

Она поправляет волосы перед зеркалом, а так как оно висит над раковиной,
слева от постели, задевает Могра своим халатом.

Профессор входит в палату один, а вся его свита куда-то устремляется по
коридору, топоча, словно школьники, выходящие из класса. Одуар кивает ему,
не давая себе труда улыбнуться при этом, как Бессон, и окидывает его
профессиональным взглядом.

М-ль Бланш протягивает листок с записями, но профессор тут же возвращает
его обратно, как будто не может узнать из него ничего для себя нового, а ход
болезни определен раз и навсегда. Подойдя к кровати, он бормочет - скорее,
самому себе, нежели пациенту:

- Ну, посмотрим...

На Могра надета пижамная куртка с его инициалами, которую кто-то принес
из отеля, но штаны ему не надевают. Одуар достает из кармана молоточек,
постукивает им по коленкам и локтям, после чего каким-то острым инструментом
проводит по подошвам. Явно заинтересованный, он повторяет этот маневр
несколько раз.

- Ему давали синтрон?

- Вчера в девять вечера. Сегодня утром я решила дождаться вашего прихода.
И еще я хотела спросить, можно ли дать ему немного апельсинового сока...

Профессор молча пожимает плечами: это должно означать, что он не видит в
предложении сестры ничего опасного и вообще это не важно.

- Сегодня днем начнете разрабатывать ему руку и ногу. Три раза в сутки,
по пять минут.

Одуар избегает смотреть Могра прямо в глаза, которому вдруг приходит в
голову, что это, возможно, от застенчивости. Без халата и шапочки, в другой
обстановке - к примеру, в автобусе или метро, - профессор, наверное, похож
на ничем не примечательного мелкого служащего.

С болезнями он чувствует себя на равных. С больными - далеко не так
уверенно. В голову Могра приходит забавная мысль, и он внутренне веселится.
Быть может, мечта некоторых врачей - это болезнь без больного?

- Он пытался говорить?

- В мое дежурство нет.

- Попробуйте произнести несколько слогов.

И тут Могра охватывает страх - такой страх он видел у пациентов Бессона,
когда был с ним в больнице. Еще миг назад он спокойно думал о своем, и
теперь у него на лбу выступают капли пота. Он неуверенно открывает рот.

- А-а-а...

Это уже не то мяуканье, что было утром, но своего голоса он все равно не
узнает.

- Не бойтесь. Скажите что-нибудь, все равно что.

Первым ему в голову приходит слово "мсье".

- Мс...

Одуар подбадривает его кивком.

Слово получается почти нормально.

- М-сье...

- Вот видите! Вам нужно тренироваться, даже если поначалу будет плохо
получаться. И вы должны научиться пользоваться левой рукой. Вы случаем не
левша? Ничего, привыкнете быстро. Мадемуазель, вам следует дать ему карандаш
и бумагу. Но смотрите, чтобы больной не переутомлялся.

Профессор встает с края постели и направляется к двери. Взявшись за
ручку, оборачивается и с удивлением видит устремленный на него чуть ли не
враждебный взгляд.

- Вечером я зайду еще, - торопливо произносит он.

М-ль Бланш тоже удивлена и разочарована. Только что произошло нечто
ускользнувшее от ее внимания, нечто непонятное, и ей с трудом удается
вернуть прежнюю улыбку и бодрые жесты.

Ей тоже показалось, что в какой-то момент Могра без видимой причины
почувствовал к ним враждебность.

Ну как ей объяснить, что они ему мешают, что он принял решение и не
нуждается в ободрении, что он с легкостью примет все, что должно случиться?

Зачем тогда выставлять его в смешном свете перед самим собой и заставлять
мямлить: "М-сье"?

Они добились одного: ему захотелось плакать.

Но перед ней или перед кем-нибудь другим он плакать не станет. И Могра
устремляет взгляд в потолок.

Глава 3

Его не оставляют в покое, и это раздражает, поскольку он убежден: это
делается намеренно и составляет часть лечения. Примерно так же происходит на
водах - к примеру, в Виши или Экс-ле-Бене, когда люди, обычно чувствительные
к собственной независимости, позволяют навязывать им распорядок дня и
применять для этого всякие детские уловки, чтоб они не скучали - от
определенного количества стаканов минеральной воды, которую нужно до грамма
выпить в определенном киоске, до мягкой музыки в гостиных, якобы
обязательных турниров по бриджу и другим играм и походов в казино.

А вот они ухитряются мешать ему думать - Как только он, лежа в кровати,
прикроет глаза и начнет перебирать свои мысли и воспоминания, м-ль Бланш
смотрит на часы, уже привычным движением склонив голову набок, и сразу
оказывается, что нужно сделать укол, или перевернуть на другой бок, или
напоить апельсиновым соком, который она дала ему около полудня.

Рене недоумевал, как ей удастся это сделать, если учесть, что челюсть и
глотка работали не лучше, чем правая рука и нога.

Улыбаясь, явно с намерением его позабавить, сиделка принесла необычную
фарфоровую чашечку с носиком.

- Поильник! Сейчас увидите, это очень удобно. С завтрашнего дня я буду
кормить вас пюре с ложечки.

Вечно этот радостный тон, который невольно вызывает у него безразличие
или раздражение. Наконец удалось, не испытывая ни малейшего удовольствия,
проглотить большую часть сока.

После этого сестра повернула рукоятку, с помощью которой поднималась
верхняя половина кровати. Другая рукоятка была предназначена для подъема
нижней части. Время от времени м-ль Бланш меняла положение Могра. Теперь он
впервые почти сидит, между ног нет судна, но зато под простыней лежит кусок
клеенки, как у младенца.

Солнце на дворе уже почти весеннее. Воздух, который полоски жалюзи
рассекают на тонкие струйки, потеплел и пахнет мазутом из-за напряженного
движения по автомагистрали.

В новой позе ему видны не только крыша и окна мансарды левого крыла, но и
окна второго этажа. Занавесок на них нет. Могра различает ряд белых
постелей, медленно движущиеся, как у него в коридоре, фигуры, иногда
медсестру, чьи жесты кажутся на их фоне резкими. Сидящие на стульях люди
внушительно неподвижны. Некоторые молча курят трубку, глядя прямо перед
собой.

Кто это - тоже частично парализованные? Или в правом крыле помещаются
пациенты с психиатрическими заболеваниями? Он выяснит это позже. Время есть.
Ближайшее окно главного корпуса открыто: молодой практикант, сидя за светлым
письменным столом, болтает не то с сестрой, не то со студенткой, которая
время от времени заливисто хохочет и стряхивает пепел с сигареты во двор.

По коридору везут тележки с огромными кастрюлями, и м-ль Бланш говорит:

- Я вас ненадолго оставлю. Мне пора завтракать. Ничего не бойтесь, я буду