Меня поражал какой-нибудь предмет, муха, пятно на стене, и тогда начина-
лись длинные истории, которые я рассказывал сам себе. Я создавал свои
радости, мелкие ежедневные удовольствия; например, в классе, когда мне
случалось сесть возле печки, я постепенно краснел от тепла и почти засы-
пал.
редко, приблизительно раз в зиму, когда я заболевал гриппом, потому что
у нас существовала традиция болеть гриппом каждую зиму и все болели по
очереди, включая мать, сестру, которая тогда оставалась дома целую неде-
лю. Мне вспоминается другая деталь, которую я записываю на всякий слу-
чай. Когда я бывал дома, не в дни "прогулов", то я, как и все, сидел в
кухне, потому что только ее и отапливали. И я никогда не садился на
стул.
сокой печки, которая, если смотреть на нее снизу, казалась еще более мо-
нументальной, а огонь производил большое впечатление. И это было не все.
Для полного счастья были необходимы еще другие условия. Я устраивался
так, чтобы собрать кое-какую провизию: кусок шоколада, яблоко, пряник
или печенье. При случае я добавлял к этому несъедобные, но не менее дра-
гоценные вещи: двухцветный карандаш, о котором я давно мечтал, металли-
ческую коробку, полную пуговиц... Сидя на полу, прислонившись спиной к
стене, выбеленной известкой, я раскладывал свои сокровища и мог прово-
дить таким образом целые часы, иногда откусывал яблоко, которое медленно
сосал, или клал на язык крошку шоколада, кусочек пряника.
мое спокойствие нарушалось Гильомом, который старался ворваться в мои
владения. Я защищался. Вмешивалась мать:
чудесное одиночество-это был "прогул", и тогда он возник, как и в других
случаях, неожиданно. Погода была серая. Шел дождь. Уже давно коровы мы-
чали в стойлах, и мой утренний сон был особого вкуса, характерного для
дней "прогулов".
горький вкус, - но и все аксессуары гриппа в семье Малампэн: эмалирован-
ный ночной горшок, его ставили на кусок старого ковра; забавную кероси-
новую печку, больше похожую на огромную лампу, над которой возвышался
барабан из листового железа; с ее помощью можно было топить комнату, где
не было печки.
выми цветами, а в ней лимонад... Я знал, что в полдень мне дадут пирож-
ное с кремом на коричневой тарелке, которой пользуются, только когда у
кого-нибудь грипп. Весь день дверь, ведущая в кухню, останется приоткры-
той...
в самом деле начинался грипп, во всяком случае, поднималась температура,
язык был обложен, глаза блестели, и я видел странные сны: было ощущение,
что все распухало, красное одеяло, подушка, голова, живот и особенно ру-
ки, которые становились огромными. До меня доходили звуки из кухни, а
также из коровника, из конюшни, из каретного сарая, куда в тот день
из-за дождя отец поставил мотор, чтобы напилить дров. Я слышал, как зуб-
чатое колесо, скрипя, захватывало кору, и представлял себе опилки, сна-
чала коричневые, потом белые, кремовые, тонкий и ровный надрез и, нако-
нец, падающее полено. Я различал стук посуды и действующий на нервы
треск маленькой пружины заводного поезда, который и катал на кухонном
столе.
рен, потому что около девяти часов мать принялась гладить, а она всегда
гладила по средам. Время от времени она просовывала голову в полуоткры-
тую дверь и, глядя не на меня, а на горшок, спрашивала:
битыми пером матрацами и одеялом, в которых я тонул. Я вспоминаю коров;
Эжен их водил к водопойному желобу, - угол его я мог видеть в окно;
из-за дождя Эжен натягивал себе на голову куртку и при этом немного пу-
гал меня, потому что рукава куртки висели и казалось, что у него четыре
руки.
же, что сидел на горшке, серьезный и терпеливый, когда на дороге, как
собака, затявкал рожок. Утюг ритмично толкал гладильную доску, и мать
недовольно вздохнула, услышав тонкий звук рожка.
так это только то, что мать не втолкнула моего брата в комнату и тотчас
же не закрыла дверь, потому что, когда Жамине приходила фантазия поси-
деть у нас, она поспешно выставляла детей из кухни.
приходило в голову спрашивать об этом. Раз он был братом моего отца, его
фамилия, как и у отца, должна была бы быть Малампэн, потому что, нас-
колько мне известно, моя бабушка была замужем всего один раз.
он родился до замужества своей матери? Не важно... Он держал кафе в
Сент-Эрмин, на расстоянии мили он нас.
был необычным человеком: рыжий, лохматый, с длинными усами, с одеждой,
как будто висевшей вокруг него, а главное, с удивительными глазами, -
они смеялись, когда сам он не смеялся, - и с голосом, какого я с тех пор
никогда не слышал.
шине, которая уже сбила несколько человек, он заворачивал к нам, где у
него не было никакого дела, причем он нисколько не интересовался своим
братом.
как отворилась застекленная дверь кухни и знаменитый голос весело крик-
нул:
растягивал слоги. Если бы я был в кузне, он обязательно ущипнул бы меня
за ухо и, картавя, спросил бы:
прозвище, такое же необъяснимое, как Било?
нинами!
лясться, что он сказал это нарочно. Он вел себя свирепо, в особенности с
моей матерью. Подолгу хлюпал носом, никогда не пользуясь носовым плат-
ком, и ему доставляло удовольствие плевать на землю длинной струей слю-
ны, хотя он знал, что моя мать каждый раз едва сдерживает тошноту.
верхом на стул.
чит.
койно перенес свой горшок ближе к перегородке, чтобы лучше слышать.
но?
ет.
ример! Моя шлюха дочь...
положении" и не может даже сказать, кто виновник?
чему при этих словах в сознании у меня возникала тетя Элиза, у которой
никогда не было детей? И почему я связывал ее с моим отцом?
это, конечно, отец услышал автомобиль Жамине и пришел на помощь матери.
Наверное, он увел своего брата в сарай. Только что я из любопытства пос-
мотрел на календарь. Именины Валери 10 декабря. Значит, я "загулял" 10
декабря, а сцена у Тессонов произошла в воскресенье 7 декабря. Только
вечером, когда зажгли лампу, ту, у которой зеленый абажур, мать увидела,
что у меня на теле лишай. Моя жена ничего не понимает в том, что проис-
ходит, и иногда я ловлю тревожный взгляд, который она бросает на меня,
когда думает, что я на нее не смотрю. Однако же я очень мил с ней. Я
спокоен. Я всегда был спокоен и отдаю себе отчет в том, что, когда мне
было семь лет, я с таким же спокойствием шел в школу с ранцем на спине
или пребывал в "загуле" около керосиновой грелки.
этом, когда провожала его в передней.
Земляной Андрей
Куликов Роман
Сертаков Виталий
Жюль Верн
Русанов Владислав
Володихин Дмитрий