направлению к двери в комнату Хака. Она не бежала, но шла очень быстро.
Дойдя, она постучала, не дожидаясь ответа, скользнула внутрь и хлопнула за
собой дверью. Я беззвучно прокрался по толстому ковру, приник к широкой
деревянной панели и приложил ухо к щелке у косяка. Ничего не разобрать,
только слабое, приглушенное бормотание. Я решил подождать, надеясь, что
громкость прибавится, если завяжется спор, но тут меня насторожил
донесшийся сверху звук. Когда на лестнице показались туфельки и пара
стройных ножек, я уже стоял возле лифта и нажимал кнопку.
того, чтобы продолжать спускаться вниз, повернула в мою сторону и стала
приближаться, как мне показалось, с намерением начать свое воркование, но
я ошибся. Она не просто послала мне взгляд, но, продвигаясь вперед, не
спускала с меня глаз, а поравнявшись, даже вывернула голову, чтобы,
по-прежнему не издавая ни звука, следовать дальше, сверля меня своими
буравчиками. Я мог бы выставить ногу, и она бы неизбежно шлепнулась,
проходя мимо. Она проплыла к комнате Хака, постучала и тоже вошла, не
дожидаясь ответа. В этот момент передо мной раскрылись двери лифта, я
шагнул внутрь и нажал кнопку с пометкой "П".
полна приятных запахов. Обитательница ее, маленькая пухленькая женщина с
обилием подбородков, которую я не видел раньше, стояла возле стола,
занимаясь чисткой грибов, а миссис О'Ши сидела напротив и сортировала
какие-то бумажки.
ли появится к ужину, - произнес я, приближаясь. - Когда он приглашал меня
остаться, я понял из его слов, что при сложившихся обстоятельствах такой
вариант ему представляется наиболее корректным.
ответила:
повариху. - Здесь?
возобновила занятия с бумажками, распределяя их по стопкам. Наблюдая за
быстрыми, уверенными движениями ее рук, я невольно прикидывал, могла ли
она нанести удар, оборвавший жизнь Луэнта. Впрочем, моим мозгам следовало
бы поискать занятие получше, поскольку было очевидно, что даже
десятилетний мальчишка справился бы с Луэнтом, имей он соответствующее
оружие и соответствующее намерение.
впечатление, что вам в некотором смысле жалко мистера Луэнта, - произнес
я.
неприятности, поэтому не заслуживает никакой симпатии.
глаза, слишком холодные, чтобы выражать жалость к кому бы то ни было. -
Откровенно говоря, мистер Гудвин, мне нет ни малейшего дела до ваших
впечатлений. Я беседую с вами только потому, что так захотел мистер Хак.
построил этот дом, имеет все основания считать, что его обманывают, и он
нанял меня, чтобы разобраться. Данный аспект вас тоже не интересует?
можно было только при помощи серии хорошо подобранных наводящих вопросов,
большинство из которых задавать было преждевременно, поскольку о смерти
Луэнта еще никто не знал.
первой встречи в швейной прошло уже свыше двух часов. Вы разговаривали
после этого с мистером Луэнтом? Если да, то когда, где и что было сказано?
из нее, беззвучно катясь на резиновых шинах, появился внушительных
размеров ящик из нержавеющей стали. В высоту он почти достигал плеч Пола
Тейера, который толкал его сзади. Пол подкатил его поближе к столу миссис
О'Ши и остановился.
пришедшую в негодность шину на новую. К вашим услугам.
Очень хорошо, что ты его починил. Мистер Гудвин остается на ужин, поэтому,
пожалуйста, отвези его наверх и предложи коктейль. Харриет, не забудь про
каперсы [почки южного кустарника, употребляемые в маринованном виде как
острая приправа к пище]. Мистер Хак не станет без них есть.
удалилась, виляя бедрами, из чего я заключил, что это не было приманкой,
предназначенной персонально для мистера Хака.
собирается. Как по-вашему, мне все равно положен коктейль?
пару лет назад, как раз когда у Хака стали сдавать ноги. Хак сохранил его.
Ну, как продвигается дело? Вы вычислили дядину пассию?
сторону ящика. - Что это? Посудомоечная машина?
изготовленный на заказ. Подключается к любой розетке.
когда мистер Вульф завтракает в комнате, ему бы пригодилась такая штука.
Можно взглянуть?
Внутри него хватило бы места для завтрака на целую семью. Многочисленные
пазы по бокам позволяли размещать полочки на необходимом расстоянии. Я
подергал одну из них, постучал по стенкам и обследовал термостат.
хотелось получить на свой девяностый день рождения.
бумажным полотенцем.
Луэнт не говорил вам чего-нибудь... ну... неприятного о мисс Рифф?
вас ко мне в комнату и удалился. А все-таки, почему вы спросили?
опоздаем на коктейль.
пробурчал, подошел, поднял его и сунул внутрь, после чего скомандовал мне
следовать за ним, и мы направились к лифту.
оказался обильным и разнообразным. Бутылки теснились в стоявшем посреди
комнаты передвижном баре, у края которого, свежевыбритый, тщательно
причесанный и одетый в лимонного цвета рубашку с коричневой бабочкой и
коричневый же пиджак сидел в своем кресле-каталке Теодор Хак. Шотландский
клетчатый плед, прикрывавший днем его ноги, был также заменен коричневым
стеганым. Комнату ровно освещал мягкий свет горевших повсюду ламп. Одна из
них - в виде шелковой розовой сферы на конце металлической опоры - была
прикреплена к креслу Хака. Когда мы вошли, он радушно приветствовал нас.
колебаться. Хак сам наполнил рюмку, и Сильвия Марси передала ее мне. Она
сменила форму медсестры на аккуратное платьице точно такого же цвета, как
и рубашка Хака. Но воркование осталось прежним. Миссис О'Ши стояла чуть
сбоку, потягивая виски со льдом, а Дороти Рифф примостилась возле бара с
наполовину пустым высоким бокалом. Получив щедрую порцию "Мэнган", я
отошел в сторону и принялся наблюдать. У меня отличные зрение и слух, к
тому же длительное время тренированные под руководством Ниро Вульфа, но я
не заметил ни единого жеста, не услышал ни единого слова, хоть как-то
указывавшего, что один из присутствующих знает, что всего в пятнадцати
метрах лежит труп с проломленным черепом. Они разговаривали, подливали в
бокалы и смеялись над байкой, которую рассказывал Хак. Это была приятная
маленькая вечеринка, не шумная, но абсолютно раскованная.
собралась уходить, он попросил ее задержаться, наклонился и открыл нижнее
отделение в боковой стенке своего кресла. Выпрямившись, он
продемонстрировал собравшимся три маленькие коробочки с надписью "Тиффани"
и обратился к женской половине:
жизнь моя, жизнь калеки, была бы ужасной. Именно вы делаете ее не только
терпимой, но даже приятной, очень приятной. Я долго думал, как лучше
выразить вам свою признательность.